Анна и Сергей Литвиновы - Второй раз не воскреснешь
– И что?
– Ему отказали. Олегов твердил, как попка: мы просто хотели, чтобы вы получили удовольствие от настоящей игры по большим ставкам… Мы ведь не знали, что вы такой жадный… Его отвезли домой.
Игорь быстро спросил:
– Подожди, а потом они на этого банкира больше не выходили?
– Нет. Прошло уже три дня.
– Ты точно знаешь?
– Точно. – Татьяна отчего-то покраснела.
Игорь тактично сделал вид, что ничего не заметил. Он выпрямился на кушетке.
– Как тебе понравится такая история… Вчера мы играли в покер. Двое подставных плюс я. Не догадаешься, кто был четвертым?
– Ванька? Да брось ты! Не верю.
Игорь сделал паузу… Потом сказал:
– Что-то нечисто с тобой – и с этим Ванькой… Ну ладно, не до него сейчас… Так вот – четвертым был не Иван. Но человек, очень похожий на него. Не внешне, а по всему своему стилю. Молодой парень. В костюмчике, при галстуке, культурный… И очень азартный. Мы опустили его на девяносто «зеленых» штук.
– И что? – Таня вся обратилась в слух.
– За игрой мы обычно не говорим… Но я внимательно наблюдал за этим парнем. И похоже на то, что он работает в банке. Странное совпадение, правда?
– Так-так… Слушай, а ты можешь вспомнить тех, кто у вас еще проигрался?
– Пожалуйста. Фамилий не знаю, профессий не гарантирую. Но описать могу. И могу высказать догадки, где они работают.
Таня внимательно слушала. Она чувствовала: сейчас, еще немного – и разрозненные кусочки смальты могут собраться в элегантную мозаику… Разгадка где-то рядом…
Татьяна взглянула на часы: времени до конца «операции» оставалось мало. Игорь перехватил ее взгляд:
– И вот еще что. Мне удалось побеседовать с Хозяином.
– С Олеговым?
– Да какой Олегов, к черту, хозяин. С настоящим шефом. С большим боссом. С владельцем особняка. Он рассказал мне много интересных вещей. Таких интересных, что я имею смелость в них не поверить…
Он вкратце пересказал Татьяне откровения Валентина Николаевича.
Таня задумчиво протянула:
– Прямо Печорин какой-то… Романтический герой.
– Вот-вот. Слишком благостная картинка. Инвалид, воскресший из пепла. Слепивший из ничего сказочное богатство. Ты в это веришь?
– Верю, – неожиданно сказала Татьяна.
– В то, как он сделал свое состояние?
– Нет. В то, что он – настоящий игрок.
Кажется, она наконец поняла. Все поняла. Или – почти все.
Но успеет ли она что-то сделать?
Ведь уже поздно. Уже ночь на воскресенье. А у нас в России все пакости обычно случаются по понедельникам. И путч в понедельник был, и второй – тоже, и всякие долларовые прыжки… И в отставку тоже по понедельникам отправляют… А это значит – если она, конечно, права в своей безумной догадке – что в запасе у нее не больше тридцати шести часов. А может, еще неделя? Или две? Нет, вряд ли… Она почему-то уверилась в своей правоте. Слишком многое ее догадка объясняла. Таня отчего-то чувствовала: все произойдет послезавтра. Мало, чертовски мало времени осталось…
…Странное они представляли зрелище: Игорь, укутанный простыней и полулежащий в древнеримской позе на операционном столе. А рядом, голова к голове, Татьяна – в белой врачебной униформе.
В дверь предупредительно постучали.
– Да-да!
На пороге стояла Евдокия Семеновна. В руках она держала шприц. Игорь недовольно скривился:
– Опять укол?
Татьяна фыркнула:
– Предпочитаешь, чтобы резали без наркоза?
– О боже! Я и не подумал… Они ведь проверят!
– Вот именно. Проверят. Не бойся, мы тебя не больно зарежем… – Таня по-хирургически растопырила свои руки в резиновых перчатках.
Игорь безропотно протянул Евдокии Семеновне руку для укола.
– Наркоз подействует через две минуты.
Игорь внимательно посмотрел на Татьяну:
– Ты думаешь, у тебя получится?
Она уверенно сказала:
– Конечно! А как иначе его обыграешь?
* * *Сегодня новый участок Кругляева совсем не радовал. Для пресс-атташе крупнейшего финансового туза России он, участочек, был пока плоховат. Тридцать соток с редкими соснами и кучами мусора. И просевший фундамент – половину кирпичей из него уже повытаскивали местные деятели. Под серыми осенними облаками и редким унылым дождем было трудно представить, что скоро – самое большее через год! – здесь все преобразится. Появятся аккуратные английские газоны, и беседка, и капитальный гараж. И, самое главное, – трехэтажный дом в колониальном стиле. Оштукатуренный белый элегантный дом.
Только так и можно жить. Здесь, за городом, – где и не пахнет Москвой. Где все пропитано запахом сосен. Где по песчаным дорожкам прогуливаются милые, тихие старички – половина домов в поселке все еще принадлежала старой российской интеллигенции.
Но все больше и больше участков выставляется на продажу. Земля здесь ой как недешева – элитный поселок, кристальный воздух, спокойное окружение… А на пенсию сейчас не проживешь – пусть ты даже самый заслуженный из академиков.
Валентин купил свой участок у профессора биологии. Точнее, у его наследников, которые предпочли получить кругленькую сумму и купить себе дачу в менее престижном – и более дешевом месте. Справа находился порядком обветшавший дом известного некогда писателя. Слева жил физик-ядерщик с кучей шумных внуков. Старичок-физик уже приходил к Кругляеву представляться – и просил, чтобы тот нанимал «только порядочных рабочих».
– А то возьмете кого попало – они будут тут пьянствовать… Материться… Детям дурной пример подавать.
Валентин, который питал слабость к интеллигентам старой закалки, пообещал соседу сделать все возможное.
Но стройка – это минимум год. Потом – отделка, потом – пока мебель купишь… А Москва его достала окончательно. Гнилой, развратный, шумный город. Подлые, мелочные, коварные люди. В глаза улыбаются, а за спиной так и норовят пнуть. Хотя бы вечерами и в выходные быть подальше от них. Подальше от Москвы. В тихом Переделкине, где спокойно, тихо и беспроблемно.
У него не было сил ждать, пока закончится стройка. А ускорять процесс – он знал – просто глупо. Работяги выклянчат надбавку – и все равно строительство растянется на несколько как минимум месяцев.
Ему в голову пришла другая идея.
Напротив, через дорогу от его будущей резиденции, продавался трехкомнатный домик. Отделанный изнутри деревом, с ванной и с теплым туалетом. Хозяева просили за него – вместе с участком в двадцать соток – восемьдесят тысяч долларов. Он решил купить этот дом.
…Милка упросилась ехать с ним. Она капризно кривила свои идеальные губки:
– Ты уже и по выходным меня бросаешь…
Укоризненный взгляд, насупленные брови… Валентин чмокнул ее в щеку:
– Не хмурься, золотко. Морщины пойдут.
Он знал, как боятся морщин модели. Почему бы не взять Милку с собой? Пусть подышит сосновым воздухом. Когда он закончит с агентом по недвижимости, они прогуляются по лесу. В переделкинских лесах можно было гулять в любую погоду: тропинки – чтобы не размокли от дождей – посыпали песком.
Маленький дом Милка не одобрила:
– Он тако-ой крошечный!
Агент по недвижимости затравленно глянул на Кругляева и пробормотал:
– Не такой уж и крошечный. Сорок квадратных метров.
Мила надменно ответила:
– У нас в городской квартире – двести. А за городом – должно быть еще больше.
Агент перевел взгляд на Кругляева. Валентин с минуту полюбовался его растерянностью и сказал:
– Ладно уж… давайте договор. Это все равно временно. Через год позвоню вам – буду продавать.
Милка простодушно заглянула в цифры:
– Ого, восемьдесят штук! Это же пять шуб!
Ему отчего-то нравилось, когда она капризульничает. Он чмокнул ее в идеальный прохладный лобик:
– Новую шубу я тебе уже обещал.
Потом они осматривали дом, и Валентин думал: «Восемьдесят косых. За что? За три комнатухи? Пусть и хорошо отделанные? И за куцый участок? Обдираловка».
Все кругом его обдирают. Стройка особняка постоянно сосет деньги. Милка просит шубу. Временный домик встал в копеечку. И еще этот… Бородач из казино… Который потребовал от него двести тысяч долларов…
* * *Униформа была сшита на мужчину, который носит сорок шестой размер одежды. Брюки отчаянно жали в бедрах, а рубашка нещадно обтягивала грудь. «И за такое мучение я заплатила четыреста баксов!» – злилась Татьяна. Она ужасно не выспалась. Точнее, совсем не спала – просто пролежала пару часов без сна, потом встала и со вздохом принялась варить кофе. Насыпая в чашку три полных ложки «Кап Колумби» – меньше нельзя, а то не проснешься! – она подумала: «Спасибо, хоть уксус пить не надо».
К форме прилагалась машина. «Жигули»-»пятерка», обклеенная стикерами «DHL». Таня уже отвыкла от заднеприводных – и тем более советских – машин, но что оставалось делать. Не ехать же на пижонском «Пежо»… Она неслась по шоссе с предельной для старой «пятерки» скоростью – сто двадцать. Машина скрипела и раскачивалась – как пиратский бриг перед кораблекрушением. Татьяна слушала старенький приемник под экзотическим названием «Былина» и вслух подсчитывала расходы:
