Анатолий Афанасьев - Мимо денег
— Нет, в Аниной квартире.
— Как же он вошел? У него были ключи?
— Выломал дверь. Для таких, как он, это раз плюнуть.
Сидоркин затушил сигарету в банке, ненадолго задумался. Старческие глаза Валерика фосфоресцировали. Майор не удержался от глупого вопроса:
— Откуда ты все знаешь про оборотней? Раньше с ними встречался?
— Мы с ними встречаемся каждый день. Только не замечаем. Не узнаем их.
Сидоркина ответ вполне удовлетворил, и он поднялся наверх к Аниной квартире. Мальчик плелся за ним. Дверь выглядела нормально и даже была заклеена тонкой полоской бумаги с надписью: «Опечатано». Но это была только видимость. Сидоркин толкнул посильнее — и дверь отворилась, соскочив с нижней петли.
— Ишь ты!.. — сказал Сидоркин. — Как говорится, не верь глазам своим. Что ж, Валерик, спасибо за помощь. Ступай пока к себе. Еще увидимся попозже.
— Спину берегите, дяденька. — Мальчику не хотелось расставаться. — Они сзади любят нападать.
— И за добрый совет спасибо. Буду остерегаться.
Он вошел внутрь и прислонил за собой дверь. В квартире провел около часа. Пошарил там и тут, принюхался, в спальне залез под кровать, из комода вытряс все, что можно. Слепой поиск. Покурил на кухне, размышляя о том о сем. Мальчик необыкновенный, хороший мальчик, но долго вряд ли проживет. Чересчур совестливый. Таких по нынешним временам сбивают на лету из рогатки, как воробышков.
В ванной обнаружил лезвие, которым пользовались совсем недавно, с налипшими пегими волосиками. Пожалуй, самая ценная выходка. По твердости и окрасу волосы могли принадлежать кому угодно, но вряд ли человеческому существу.
Поежась от недоброго предчувствия, Сидоркин достал из внутреннего кармана пиджака «мобильник» и вызвал опергруппу из конторы.
ГЛАВА 4
Корин прятался в парке, в зарослях боярышника, дожидался темноты. Наблюдать отсюда, из зеленого ухорона за трехэтажным, приземистым зданием «Белой дачи» было удобно. За час или два, которые он провел здесь, к парадному подъезду подъехали всего две машины — армейский крытый «газон» и черный «мерс» с мигалкой. В «газон» двое мужиков в рабочих халатах загрузили несколько больших белых тюков, и машина, развернувшись, покинула территорию психушки. «Мерс» высадил солидного господина с кожаным чемоданчиком и вырулил по асфальтовой ветке вправо, к расположенным в отдалении гаражам. За то же время из дома с разными интервалами вышли пять человек: две пожилых женщины и трое мужчин. По тому, как они все уверенно, беззаботно держались, Корин сделал вывод, что это постоянные здешние обитатели, персонал. Последний из мужчин, крепыш в кожаной шляпчонке, вместо того, чтобы, как и прочие, направиться к воротам, ломанул по песчаной тропке прямо к нему; и Корин приготовился принять меры, но, не дойдя с десяток метров, мужчина весело помочился, закурил и, мурлыча под нос: «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша!», погнался за остальными. «Зассанец чертов!» — обозвал его вдогонку Корин.
Он обдумывал, как попасть в здание, и пришел к мысли, что проще всего по водосточной трубе подняться на карниз второго этажа и оттуда проникнуть в одно из окон. Это нетрудно. Стены дома, бывшего когда-то, несомненно, помещичьей усадьбой, густо обвиты плющом, будто мхом, повсюду торчали каменные козырьки. Внешней охраны не было, если не считать сторожевой будки у ворот, но Корин не сомневался, что внутри найдется много людей, которые постараются ему помешать.
Все это неважно, обостренными нервами он улавливал вожделенное присутствие Анека, и сердце сладко сжималось. Приблизился долгожданный миг встречи.
К вечеру из дома высыпало еще человек шесть, мужчины и женщины. Их подобрал «рафик» и увез с территории. Корин предположил, что отбыла дневная смена. Ждать дальше не имело смысла.
Хоронясь за деревьями, он подобрался к стене почти вплотную. Еще раз внимательно оглядел ближайшие окна, освещенные, слепящие глаза, пересек дорожку из гравия и, уцепившись руками за трубу, двумя рывками вскинул послушное тело на балюстраду. Постоял немного, замерев: кажется, никто не заметил взлетевшей на этаж черной тени.
Два окна оказались зарешеченными: там были больничные палаты. Мельком заглянув, увидел койки, лежащих людей… Ящерицей проскользнул дальше по каменному карнизу. Третье окно будто только его поджидало: темное, просторное, с приоткрытой форточкой. Несколько секунд потратил на то, чтобы сбросить шпингалеты. Еще мгновение — и опустился на дощатый пол, скрипнувший под ногами. Явно чей-то рабочий кабинет — стол у окна, два шкафа, лежанка, покрытая клеенкой. Металлические штативы со свешивающейся паутиной шлангов и проводов — то ли какой-то медицинский агрегат, то ли приспособление для пыток. Анеком в кабинете не пахло. Темнота успокоила глаза, и он осторожно двинулся к двери, отбрасывающей на пол желтоватую полоску света. Но дойти не успел: дверь открылась, щелкнул выключатель — на пороге возник грузный пожилой мужчина в белом халате. Увидел незнакомца и в удивлении открыл рот, но не издал ни звука. Только склонил голову набок и шевелил губами. Корин готов был к тому, что встретит на «Белой даче» много сумасшедших, и пациентов, и врачей.
— Закрой дверь, — распорядился, стараясь не напугать пришельца угрожающей интонацией, чтобы тот не завопил от страха. — Проходи и садись вот сюда.
Корин показал на стул, пытаясь улыбнуться. Получился, как всегда, зловещий оскал. Тем не менее мужчина повиновался без излишней суеты: захлопнул дверь, сел на стул и уставился на Корина с немым вопросом. Надо полагать, здесь работали люди, привыкшие ко всему.
— Будешь слушаться — не трону, — пообещал Корин. — Только не дергайся.
— Дергаться не собираюсь, — благодушно уверил толстяк. — Вы кто? Из третьего отделения? Новенький?
— Совсем новенький, — подтвердил Корин. — А ты старенький?
— Разумеется… Вам что-то нужно? Не лучше ли вернуться в палату и там поговорить?
— Заткнись! Знаешь Анну Берестову? Она у вас тут лежит.
— У нас много больных… Нет, такую не знаю.
Корин подошел к двери и запер ее на ключ.
— У меня мало времени, доктор. Скажи, где Берестова, или тебе каюк.
— В каком смысле — каюк?
— В натуральном… Отправишься на небеса.
— Вы, кажется, чем-то возбуждены, молодой человек. Но буйствовать все равно нехорошо. Вы же знаете, это запрещено нашими правилами.
Толстяк заерзал на стуле и начал, упулясь глазами, делать какие-то загадочные пассы, вероятно, полагал себя крутым гипнотизером. Было очень смешно, но Корин давно разучился смеяться. Он подошел к доктору, подергал его за уши и сжал ладонями виски, ощутив знакомое желание покончить с жертвой немедленно.
— У тебя ровно минута, кретин.
Толстяк всей тушей подался вперед, пришлось двинуть коленом в пах.
— Где Берестова?!
— Что вы делаете, отпустите! Мне же больно. Вас накажут, молодой человек! — Доктор задыхался, потел, но пытался увещевать, что было еще смешнее, чем пассы.
Корин ухватил его за нос и потряс в разные стороны.
— Пожалуйста, ну пожалуйста! — взмолился несчастный. — Берестова в отделении Митрофанова. На третьем этаже. Там доктор Кубрик.
— Как туда попасть? Какая комната? Быстро!
Доктор уже понял, что дело плохо, и затараторил, как сорвавшийся с настройки магнитофон. Черный ход, кабинет с надписью: «Ординаторская», позвольте проводить… Больше пользы от него не будет, и Корин придушил болтуна, с всегдашним волнением следя, как гаснут, выкатываясь из орбит, вспыхивают прощальной мукой гипнотизерские очи. Мертвеца усадил за рабочий стол, наклонив голову так, словно тот задремал. Предварительно содрал с него белый халат и напялил на себя. Потом вышел в коридор и, полагаясь скорее на чутье, чем на указания покойника, поднялся на третий этаж. По дороге никого не встретил.
Возле ординаторской помедлил, прежде чем войти. Погрузившаяся в сон психушка издавала множество невнятных звуков, писков, гудений, сливающихся в волшебную музыку шагов приближающейся смерти. Здание было насыщено злом, как пласт навоза копошащимися личинками; это взбодрило Корина, но по какой-то непонятной причине он перестал ощущать присутствие любимого Анека.
В Ординаторской, больше напоминающей светскую гостиную, чем медицинское помещение — ковер на полу, мягкая мебель, богатая драпировка на стенах, — застал похабную сцену: лысоватый, средних лет, помятый головастик и дюжий молодой детина целовались взасос на плюшевом диване, делая это с таким увлечением, цепко переплетясь, что не сразу заметили вошедшего. А когда заметили, похоже, не испытали и тени смущения.
— Что еще за явление?! — раздраженно пробурчал головастик, отлепившись от партнера.
Детина пригладил льняные кудри, тяжело дышал.
