Дарья Калинина - Делай все наоборот
– Капитан допился до чертиков и свалился с трапа!
Именно к такому выводу пришли матросы, которые подоспели на крики капитана. Врача на катере не было, поэтому они сами бережно подняли страдальца на руки и понесли его наверх. Колокольчики, развешанные на протянутых всюду веревках, они приписали болезненной фантазии хватившего лишку человека. Я не сомневалась, что его попытки рассказать о том, что внизу творится неладное, – взять хотя бы то, что он собственными глазами видел там пару девчонок, а еще неизвестно сколько их прячется по углам, – вызовут только недоумение и смех. Хотя пока он ровным счетом ничего не говорил, а только булькал и похрюкивал.
– И что это все означает? – поинтересовалась Мариша.
Теперь мне еще предстояло объясниться со своими подружками, которым не терпелось узнать, в чем причина разительных изменений в трюме. К сожалению, должна констатировать, что с их стороны по отношению ко мне была проявлена самая черная неблагодарность. Они не только не оценили моих трудов по спасению их жизней, но еще и начали поразительно глупо хихикать. Это было уже верхом безобразия.
– Интересно, что бы вы сказали, если бы вместо капитана к нам пожаловал настоящий убийца? – спросила я, но они лишь разразились громовым хохотом.
Несмотря на их поведение, я все-таки привела в порядок свои устройства. В конце концов, ничего страшного не произошло, незапланированное появление капитана только выявило некоторые недостатки в моей системе. Недостатки, которые следовало немедленно устранить. Этим я и занялась, стараясь не вслушиваться в реплики, которыми эти безмозглые мартышки перебрасывались.
По обеим сторонам от трапа стояли две бочки с жидкостью, чей состав мне не удалось идентифицировать. Я обвязала их веревкой таким образом, чтобы взрослый человек среднего роста неизбежно споткнулся бы о нее. При удаче можно было надеяться на то, что бочки тоже рухнут. С самого раннего детства я твердо усвоила, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, поэтому я подложила с помощью по-прежнему глупо хихикающей Мариши под обе бочки ролики. Управление светом было поручено Ире. Количество ведер с краской я увеличила до пяти штук, взяв на этот раз зеленый, синий, желтый, белый и малиновый цвета. Веревки, во избежание путаницы, мы покрасили в соответствующие ведрам цвета. В остальном все осталось без изменений. Правда, мы перегруппировались все в один угол, выстроив в нем нечто вроде импровизированного бастиона.
Чтобы все это провернуть, пришлось попотеть. Наконец мы завершили приготовления и смогли приступить к долгожданному второму обеду. Когда Мариша расковыряла очередную коробку в поисках чего-нибудь особенно вкусненького, то восторженно вскрикнула. В ней оказались игрушечные пистолеты, стреляющие пистонами, и пластмассовые наручники.
– Смотрите, что я нашла. Это вполне подойдет для психологической атаки на врага, надо только придать лицу уверенный вид, а для этого лучше всего и в самом деле поверить в то, что у вас в руках настоящий пистолет.
– Никогда не смогла бы выстрелить из пистолета в живого человека, – прошептала Ира.
Я взглянула на нее со смесью жалости и зависти. Жалость я испытывала потому, что не сомневалась в том, что побудь она в нашей компании еще немного, и она не только сможет выстрелить, но и испытает от выстрела удовлетворение. Жертвой, разумеется, окажется Мариша. А завидовала я ей потому, что она до сих пор все еще умудрялась сохранять такую чистоту помыслов.
– Какие странные вещи здесь подобраны. Такое впечатление, что некто планирует втихомолку открыть маленький магазинчик и с этой целью накупил самых разных товаров, чтобы посмотреть, что лучше пойдет, – заметила Мариша, поигрывая своим пистолетом.
Она вставила в него ленту с пистонами и сделала пробный выстрел, который разнесся по трюму с оглушительным грохотом.
– Не надо больше! – хором возопили мы с Ирой, а я постаралась уже от себя лично поязвительней прибавить:
– Ты, наверное, спятила, если позволяешь выкидывать такие штуки. Сейчас сюда сбежится весь корабль, и что мы им скажем?
Мариша на время утихла, но ей было смертельно скучно и хотелось, видите ли, наверх, к людям. Нас она, по-видимому, за людей не считает, сказали мы ей. На это она не нашлась что возразить. До вечера все было спокойно. Больше никто к нам не наведывался. И, как ни странно, это бездействие выматывало хуже самой отчаянной погони. К одиннадцати часам вечера мы чувствовали себя совершенно несчастными и больными.
– Сколько нам еще плыть? – канючила Мариша. – Я же помню карту в кабинете географии, там Киев совсем рядом с Черниговом.
Мы еще раз объяснили ей, что такое масштаб на карте и что Десна – река судоходная, приходится многим уступать дорогу, а стало быть, пускай не надеется на быстрое прибытие.
– Так почему бы нам все-таки не выйти наверх?
Этот вопрос окончательно дозрел и принес плоды в головах у всех нас часам к двенадцати ночи. Наверху к этому времени должна была наступить полная темнота, и вряд ли матросы будут сидеть под звездами, наблюдая за плавным течением воды за бортом. Скорей всего они завалились спать сразу после ужина.
Первой по лестнице мчалась Мариша, которой не терпелось на свежий воздух. Уже несколько часов назад она решила, что у нее началась морская болезнь, и принялась мучить нас подробным изложением симптомов, ничуть не смущаясь тем, что плыли мы по реке и качка практически не ощущалась. Но в разрез с Маришиными чаяниями дверь трюма не поддавалась ее усилиям. Она безуспешно дергала ручку, но ничего не происходило.
– Дай мне, – тихо попросила ее Ира.
Она поправила какую-то одну железяку, повернула вторую – и дверь открылась.
– Как тебе это удалось? – изумилась Мариша, устремляясь вверх по трапу и не слушая туманных Иркиных объяснений.
Наверху было просто чудесно. Звезды светили необычайно ярко, словно стремились компенсировать отлынивающую от дела луну. Все до единой, даже самой малюсенькой и самой юной звездочки, они отражались в спокойных водах реки. По берегам пели птицы, тоже радуясь теплой августовской ночи. Деревья тянули к воде свои измученные дневным зноем ветви, и все вокруг дышало покоем.
Мы достали свои припасы и отужинали на свежем воздухе. Ночь была словно по заказу. Мариша забыла, что она в острейшей форме страдает морской болезнью, и наслаждалась едой вместе с нами. Местечко для пикника мы выбрали поукромней и к тому же старались не шуметь. Это, впрочем, удавалось нам без всякого труда, так как дивной ночи, которая нас окружала, хотелось внимать в тишине. Мы удивительно размякли и расслабились.
Поэтому, когда мимо нас прошмыгнула тень, мы не особенно удивились. Пошел себе человек вниз, и пусть идет. Мало ли что ему там нужно. Ира только сказала:
– Не хотела бы я быть на месте того, кому вздумается лезть этой ночью в трюм. Он найдет там для себя несколько очень неприятных вещей. Первая – это полное отсутствие света.
– Ты выкрутила лампочку? – восхитилась я ее предусмотрительностью.
– Вот именно, – довольно несколько раз кивнула Ира.
Во время третьего кивка снизу раздался приглушенный крик и более явственный шум падения двух бочек, сопровождаемый звоном колокольчиков.
– Бежим скорей! – подскочила я.
– Как думаешь, что там случилось на сей раз? – на ходу поинтересовалась Мариша.
– К нам пожаловал убийца, а нас не оказалось на месте. Он обиделся и теперь рушит наши укрепления.
Но это оказался не убийца. В трюме, придавленный тяжестью двух бочек со старым машинным маслом, лежал на полу несчастный капитан. Это плавание должно надолго врезаться ему в память. Он издавал стоны, но, надо отдать ему должное, уже совсем слабые. Если бы не мы, он так и пролежал бы под слоем масла до утра. Хотя, с другой стороны, если бы не мы, ему и вовсе не пришлось бы так лежать. Капитан не шевелился, когда мы извлекали его, он только вяло дергал головой и пытался заговорить, и ему очень мешал язык, он только путался и напрасно раздражал капитана. Наконец мы поставили его на ноги, вытерли самые видные места пледом и усадили на ящики.
Но тут мы допустили ошибку, предоставив пережившего шок капитана самому себе. Он воспользовался предоставленной ему свободой для попытки к бегству. Вообще он вел себя нелогично. То старался проникнуть в трюм, когда его там никто не ждал, а когда ему это удавалось и все присутствующие представали перед ним во всей красе, он каждый раз пытался сбежать. Вот и сейчас он сделал несколько шагов к свободе. Делать ему это не стоило и в лучшие времена, а теперь и подавно.
Когда сзади нас раздался какой-то шум и мы обернулись, нашим глазам предстало потрясающее зрелище. Капитан умудрился задеть желтую веревку, и, естественно, все содержимое ведра вылилось ему за шиворот. Его форменная рубаха вмиг превратилась из белой с якорями в желтую без якорей, но зато с красивыми подтеками. Но на этом злоключения бедного капитана не закончились. Ведер было приготовлено еще много, и все не для него. Чего он сунулся? Но все-таки капитан проявил кое-какой такт, оставив немного и другим посетителям, ему достались только добавочные малиновая и зеленая, ну, и конечно, желтая, про которую уже шла речь.
