Виктор Пронин - Банда - 2
И он поднялся.
Цыбизова тут же положила трубку.
- Извините, пожалуйста, - сказал он, нащупывая у стола свою трость. Я вас задержал... Мои полчаса истекли... Надеюсь, мы еще увидимся?
- Что значит "надеюсь"?! - воскликнула Цыбизова. - А страхование?! А ваша жизнь, ваш дом, ваша машина... Кстати, а какал у вас машина?
- "Девятка".
- И она не застрахована?!
- Это так важно?
- Это первое, что вы должны сделать. Ваша жизнь вряд ли кому понадобится, а вот машина... Где она стоит?
- Во дворе.
- Под открытым небом?
- Да... Это плохо?
- Сколько вы на ней наездили?
- Тысяч десять... Может быть, двенадцать... Зомби прекрасно видел ее неподдельный интерес ко всему, что касалось машины и отвечал именно то, что по его мнению было важно для человека, решившего его машину угнать, то есть, он отвечал в подзадоривающем, провоцирующем духе.
- Ваша беспечность меня удивляет, - сказала Цыбизова. - Вот моя визитная карточка... Звоните в любое время дня и ночи. Зовите меня, и я немедленно к вам прихожу.
- Даже так?
- Дозвониться ко мне вы сможете только тогда, когда я сама этого пожелаю, - она рассмеялась. - На ночь я телефон выключаю, на выходные выключаю, когда у меня друзья... Тоже выключаю... Поэтому говорю смело звоните в любое время дня и ночи.
- Понял... Спасибо. Обязательно позвоню, - он повернулся и направился к выходу, чувствуя страшную усталость от затянувшегося разговора.
- Постойте, а как вас зовут? Ничего себе познакомились!
- Алексей Птицын.
- Оставьте и вы свой телефон, раз уж случилось у нас такое неожиданное знакомство.
- Не беспокойтесь, я вас найду, - заверил Зомби, улыбаясь и удивляясь себе - откуда у него эта неуязвимая наглость, откуда эти слова, которые он произносит так легко, не задумываясь, причем, человеку, которого видит, может быть, первый раз в жизни - в этой жизни, - уточнил он для себя, осторожно спускаясь по лестнице. В подъезде на него опять дохнуло густой вонью мочи и он постарался быстрее выйти на свежий воздух. Ему не понравилось, как пристально смотрел на него человек, стоявший в телефонной будке, не понравился внимательный взгляд из-за приспущенного стекла "Жигулей-", но у него уже не было сил на все это откликаться. Он свернул за угол и побрел ближайшей дорогой к больнице. И единственное, чего ему хотелось - как можно быстрее добраться до своей маленькой палаты и рухнуть в кровать.
***
Последнее время Вика соблюдала особую осторожность - подходила к дому каждый раз с другой стороны, а подойдя, еще и присматривалась - нет ли поблизости ее соседей, с которыми Андрей поступил так непочтительно. Какое-то время удавалось избегать встречи с ними, но она понимала, что рано или поздно с ними столкнется, рано или поздно придется посмотреть им в глаза.
Некоторое время она надеялась, что Андрей придет и на следующую ночь, а там глядишь, чего не бывает, останется на какое-то время.
Но нет, не пришел.
И не позвонил.
Она обиделась. Но не потому, что не пришел, это, в конце концов, его дело и у нее нет на него никаких прав. Дело было в другом - он оставил ее один на один с этими хмырями болотными, получается, что бросил им на растерзание. Вот этого она не простила. Да, у него могли быть основания, могли быть важные дела, непреодолимые обстоятельства, но все равно, все равно та ночь давала ей право на иное к себе отношение - Не пришел... И не позвонил, - повторяла она вслух и все больше проникалась мыслью, что надеяться может только на собственную осторожность. Да, конечно, Андрея можно понять - он еще не отошел от прошлогодних событий, его рыжекудрая подружка до сих пор преследует его, выглядывая из-за шторы, из телефонной будки, прячась в толпе или в листве скверов Да, все это можно представив и понять. Но он не пришел и не позвонил.
Однажды, не выдержав. Вика сама набрала его номер. К телефону долго никто не подходил, потом в трубке раздался женский голос, очевидно, мать. Голос был вполне доброжелательный, Вике он показался даже участливым, но она не решилась заговорить и повесила трубку.
Вика почувствовала опасность, когда уже ничего нельзя было изменить перед ней стоял раскрытый лифт, рядом никого не были, а сзади мягкими, неслышными шагами приближался человек, которого она последнее время боялась больше всего на свете. Еще не увидев его, еще не услышав ни единого слова, поняла - он. Амон вышел из тени лестничной площадки, видимо, поджидал там, среди ведер и швабр. Скорее всего, он увидел ее еще на подходе к дому, обогнал и, войдя в подъезд, затаился в темноте. И теперь молча, улыбчиво, она даже не оборачиваясь видела выражение его лица, приближался к пей сзади.
- Далеко, красавица? - спросил Амон, отрезая путь к выходу из дома. Приблизившись вплотную, он грудью подтолкнул ее к лифту и Вике ничего не оставалось, как войти в кабину. И она вошла, решив про себя - будь, что будет Войдя следом, Амон на жал верхнюю кнопку. Двери с грохотом захлопнулись, кабина дернулась и поплыла вверх. Теперь никто, ни единая живая душа на всем белом свете не могла прийти на помощь. Вика была в полной власти этого человека. - Какой приятный встреча, да? - спросил он, опершись спиной в дверь лифта. Он нарочно коверкал слова, поддразнивая ее, прекрасно зная, как побаиваются люди такого говора, какая слава идет о людях, которые вот так произносят русские слова.
Вика молчала.
Кабина проскочила первые этажи, не останавливаясь, и Вика начала уже робко надеяться на благополучный исход этой жутковатой встречи. Но когда до девятого оставалось два-три этажа, Амон нажал красную кнопку. Кабина остановилась между этажами. Рядом прогрохотала вниз вторая кабина. Вика первый раз пожалела о том, что есть эта вторая кабина, не будь ее, люди уже через несколько минут колотили бы ногами в железные двери на этажах. А если есть вторая кабина, этого не будет. Человек подождет лишнюю минуту и доберется, куда ему нужно - Поговорим? - улыбнулся Амон, и Вика как-то внове увидела его редковатые зубы, растянутые в улыбке пересохшие губы. Глаз его не видела, боялась взглянуть в глаза, но знала наверняка - глаза его не улыбались. Только низенькие, крепенькие зубы с неприятным белесым налетом были перед ее глазами.
- О чем? - она взглянула, наконец, ему в глаза.
- О жизни, красавица... О чем же еще... О любви. Хочешь поговорить со мной о любви?
- Нет.
- ао чем желаешь?
- Ни о чем.
- Тогда займемся любовью, а? Ты умеешь, я знаю... Все говорят, что ты умеешь заниматься любовью. Я тоже хочу в этом убедиться, чем я хуже других?
- Выпусти меня! Слышишь?!
- Хорошо тебя слышу. Только не надо так громко кричать. Я не люблю, когда люди кричат, когда громко разговаривают... Мне тогда хочется закрыть им рот. И я закрываю.
- Тебе уже один раз закрыли рот? - зло спросила Вика. - И еще закроют.
- Не надо напоминать об этом... Я и так все помню. Очень хорошо помню. А ты, красавица, хорошо запомнила, что я сказал тогда твоему хахалю?
- Я запомнила, что он сказал тебе.
- Не надо, красавица... Не надо. Здесь твоего хахаля нету. А я очень обидчивый человек... Когда я обижаюсь, я даже себя не помню... Не рискуй, красавица. А твоему хахалю я тогда сказал, что он труп. И он уже труп. Пусть немного еще походи г по земле, пусть немного воздухом подышит... Может даже тебя трахнуть пару раз.. Но это уже конец, это уже прощание. Если я не о грежу ему голову завтра, отрежу послезавтра... Если не на этой неделе, то на следующей... У меня нет в жизни другого желания. Тебя я не буду убивать, тебя я трахать буду, а его убью. Так ему и передай.
- Передам, все передам. Только не вздумай снова оказаться у него на пути.
- Не надо так говорить, - Амон вплотную приблизился к Вике, зажав ее всем своим телом в угол кабины. - Ты хорошо меня понимаешь? - он неожиданно рванул платье на ее груди в стороны. Кроме этого платья на Вике ничего не было и перед глазами Амона оказались ее небольшие груди.
Вика закричала, но Амон, словно ожидая этого ее крика, легонько ударил ее кулаком поддых и она, поперхнувшись, замолчала.
- И кричать не надо, - сказал он как-то замедленно, будто ему самому слова давались с трудом. Он стоял перед ней бледный, на лбу выступила испарина, его шершавые губы посерели. - А то я быстро заткну тебе рот... Ты знаешь, чем я заткну тебе рот? Не знаешь? У меня есть, чем заткнуть твой рот, если ты будешь кричать, - Амон отступил на шаг и одним движением руки расстегнул молнию на штанах, принялся копаться там, пытаясь извлечь нечто громоздкое. И все это время он не сводил глаз с Вики. - Догадываешься, да? Посмотри какой красавец... Ты ему тоже понравилась, видишь, как он весь потянулся к тебе? Видишь? Он прямо устремился к тебе, он тебя хочет... Ты видишь, как он тебя хочет? Он хочет в тебя забраться... Весь... Давай ему поможем, а?
Вика не смотрела вниз, боясь даже искоса глянуть на то, что так настойчиво расхваливал Амон. Она смотрела в потолок кабины, чтобы невзначай не опустить глаза. Но когда Амон снова сделал к ней шаг, она рванулась к двери, распахнула легкие дверцы, но упершись в железную дверь лифта, изо всей силы закричала, так что крик прокатился по всей лифтовой шахте сверху донизу. Где-то послышались голоса, кто-то кричал снизу, пытаясь понять, что происходит.
