Татьяна Луганцева - Розыгрыш билетов в рай (сборник)
– И как же тогда быть? – растерялась Люся.
– А ты будь понастойчивей! Скажи, что это я тебя вызвала… Вообще вали все на меня… Он будет кричать, ругаться, но ты не обращай внимания, – продолжала «радовать» ее Клавдия Михайловна.
– Боюсь, я не справлюсь…
– Не дрейфь! Со мной ведь справлялась! А потом, пойми… Даже если ты вызовешь у него гнев, раздражение или любую другую реакцию – это все же лучше, чем быть на грани самоубийства. А так человек встрепенется, поймет, что жив, может, и выкинет грустные мысли из головы. А хочешь, я тебе налью?
– Чего?..
– Коньячок есть. Давай хлопнем?
– Давайте, – согласилась растерянная Люся.
Вообще-то она не пила, но как-то позволила себе распить с Клавдией Михайловной бутылку шампанского. Это было всего один раз, и то под Новый год.
Старушка метнулась в комнату. Послышался звон посуды, потом она появилась с начатой бутылкой.
– Это хороший коньяк! – прокомментировала она. – Давно храню для особых случаев, давление понизить, сосуды расширить… Ты пьешь крепкое?
– Нет…
– Вот и попробуешь сейчас… – Клавдия Михайловна разлила по стопкам коньяк и подскочила к холодильнику. – Смотри, тут колбаски немного на закуску и сырок. Сыр простой, а колбаска вкусная. Ну, давай! Эх, за нас!
Они чокнулись и выпили.
Люся чуть не задохнулась, горло словно обожгло. Она вытаращила глаза. Хорошо, хоть слюна не потекла. А Клавдия Михайловна начала запихивать Люсе в открытый рот колбасу и сыр.
– Закуси! Закуси! И сразу по второй!
– Нет… – прошамкала Люся.
– Пей, говорю! Вторая уже легче пойдет… – И Клавдия Михайловна буквально силой влила в нее еще рюмку.
А потом Люсе на самом деле стало хорошо. Лицо порозовело, руки потеплели, глаза заблестели.
– Клавдия Михайловна, а как же я к вашему соседу попаду? Вы же сами сказали, что он отказывается от помощи. Так он и дверь не откроет.
– А зачем нам, чтобы он открыл дверь? – загадочно подняла брови Клавдия Михайловна и исчезла в недрах своего коридора.
Вернулась она с ключами и позвенела ими перед лицом Люси.
– А вот и ключики от его квартиры! Только не думай, что я их украла, он сам мне их дал, чтобы присматривать за квартирой. Вот и зайдешь потихоньку… А там уж как бог даст… – И Клавдия Михайловна вложила ключи Люсе в руку.
Они посидели еще немного, а потом Люся и сама не поняла, как оказалась на лестничной площадке. Клавдия Михайловна перекрестила ее на прощание половником, отчего Люсе стало даже жутковато.
В этом элитном доме все было класса «люкс», и даже лестница не обычная, а беломраморная, с резными перилами и зеркальными проемами. От обилия зеркал у Люси еще больше закружилась голова. Держась за отполированные до блеска перила, она поднялась на этаж выше и дрожащей рукой вложила ключ в замок и тихо открыла дверь в квартиру человека, которому была нужна ее помощь.
Она попала в огромную прихожую, напоминающую зал. Где-то в глубине квартиры тихо играла музыка, а из-под одной двери сочился свет. На этот свет Люся и пошла. Она почему-то так испугалась, что не смогла выдавить из себя ни слова, не говоря уж о том, чтобы позвать хозяина квартиры. Она чувствовала себя чуть ли не воровкой, тайком пробравшейся в чужую обитель.
Бесшумно толкнув дверь, Люся увидела просторную кухню в стиле хай-тек: повсюду серебристый металл, черный камень и никаких излишеств. У окна спиной к двери в инвалидном кресле сидел сутулый черноволосый мужчина. Но напрягло Люсю не это, а то, что мужчина шуршал какими-то блистерами с таблетками, словно отсчитывал их количество. А затем его рука потянулась к стакану с водой. Вот тут-то Люсю и прорвало. В несколько прыжков она преодолела дистанцию и с криком: «Нет!» – выбила у мужчины стакан с водой, таблетки рассыпались по столу.
Мужчина просто подлетел в кресле и вытаращился на Люсю. В глазах его плескался ужас.
– Т-ты кто? – ошарашенно спросил он.
– Не надо так! Это неправильно! Вы не имеете права! – затараторила Люся. – Жизнь дается один раз. Ну и что, что так получилось. Вы же остались живы, значит, так и должно было быть! Это грех! Так нельзя!
– Ты кто?! – повторил вопрос мужчина. – Как ты сюда попала?
– Жизнь нам дарована… – повторяла как заведенная Люся, держась при этом за край стола. Ее реально шатало, а таблетки, что рассыпались, двоились в глазах.
– Ты ненормальная, что ли? Из секты какой-то? Я что, дверь не закрыл? Ты как сюда попала?
– Вы знаете… – горячо начала Люся, но тут же умолкла. – Ой… Что-то мне нехорошо, – призналась она и вдруг метнулась к раковине, куда ее и стошнило.
Она медленно осела на пол, привалившись к холодной кафельной плитке.
– Как же мне плохо… Коньяк такой, знаете ли… крепкий… – Люся закрыла глаза и провалилась в темную бездонную яму.
* * *Когда она открыла глаза снова, то сразу не со образила, где находится. Незнакомый запах, и какие-то странные ощущения, словно тело не ее, а чужое. Люся чуть приподнялась на локте и осмотрелась. Обстановку она тоже не узнала и испугалась. В голове крутилась только одна мысль: «Куда я попала?»
Тут в комнату в инвалидной коляске вкатился мужчина.
– Очнулась? – спросил он.
– А где я? У вас? – Люся поняла, что лежит на кровати, слава богу, что хоть в одежде. С нее сняли только обувь.
– А ты что, совсем ничего не помнишь?
– Нет, помню, конечно… – смутилась Люся.
– Я вчера тебя чуть в полицию не сдал и правильно сделал бы, если честно. Хорошо, вовремя заметил свой комплект ключей, который я отдал Клавдии Михайловне, и позвонил ей. Она, кстати, тоже была весьма навеселе и радостно сообщила, что послала мне на помощь ангела. Я, конечно, удивился, почему ангел в дрезину пьяный, но Клавдия Михайловна на это внятных объяснений не дала. А когда я вернулся, ты уже мирно дрыхла на полу, свернувшись калачиком. Мне стоило больших трудов перетащить тебя на кровать. И, кстати, ты отвратительно храпишь… – В темных глазах мужчины появились озорные искорки.
– Я у вас что, всю ночь провела? – ужаснулась Люся.
– А как же… Я, между прочим, глаз не сомкнул – боялся, что у тебя дыхание остановится. Надо же так наклюкаться! Хотел даже «скорую» вызвать. Но тут позвонила Клавдия Михайловна и запретила мне это делать, сказала, что врачей вызывать нельзя, что ты – уважаемый человек, и не надо, чтобы тебя ставили на учет.
Люся с ужасом смотрела на симпатичного парня с мощными плечами. Как-то плохо он монтировался с инвалидным креслом. Словно богатыря каким-то неестественным и насильственным способом усадили в инвалидную коляску. Красавцем хозяина дома назвать было, конечно, слишком смело. Лицо явно топорной работы – широкие скулы, густые брови, крупный нос, толстые губы, но глаза выразительные, темные и живые. Щеки и подбородок покрывала черная щетина. В распахнутом вороте темно-синей рубахи просматривалась густая растительность. А еще огромные ручищи…
– У вас кулак словно дыня, – то ли польстила, то ли испугалась Люся.
– Что? – не понял Юрий.
– Ой, я это вслух сказала? Я имею в виду, кулаки у вас такие… Убить можете.
– Никого я убивать не собираюсь… Хотел бы – убил бы вчера…
– Извините, я не знаю, как так получилось, – честно призналась Люся, прижимая руки к груди для пущей убедительности.
– А ты чего ворвалась-то ко мне?
– Так Клавдия Михайловна внушила мне, что вы собираетесь покончить жизнь самоубийством. Ну я захожу и вижу – сидит человек, потрошит упаковки с таблетками… Ну что я могла подумать? Тут уж не до галантных манер!
– Ну понятно! Жизнь мне спасала, добрая самаритянка! А теперь представь себя на моем месте. Сижу дома, в одиночестве, спокойно размышляю о тщете всего сущего, о самоубийстве и не помышляю. Тут сзади подкрадывается кто-то и с воплями нападает на меня. Я чуть не окочурился от испуга, и никакое бы самоубийство не потребовалось. Чудом не скончался от разрыва сердца! Представляешь, врывается какая-то тетка, от которой разит алкоголем, и одним махом выбивает из моих рук витамины и таблетки, которые мне прописал врач, а потом встает в третью позицию и начинает проповедь о жизненных ценностях. С чего это уважаемая Клавдия Михайловна решила, что я хочу покончить счеты с жизнью, не знаю. Я уже высказал ей все, что думаю по этому поводу. И, кстати, пузырек с сильнодействующим снотворным она вчера нашла и очень извинялась. Он закатился под буфет.
Щеки у Люси от стыда стали красные, как спелые помидоры.
– Я… это… Извините. Я даже не знаю, что сказать.
– Да что тут скажешь? Помогла мне – класс!
– Не надо утрировать! Я еще и не начинала помогать! Сейчас вот встану… Ой… Что-то не могу.
– Ты полежи пока, я рассольчику принесу, – усмехнулся Юрий.
