Лариса Соболева - Мадемуазель Синяя Борода
– Только вместе с тобой.
– Со мной не получится, я дала подписку о невыезде.
– Тогда и я не уеду.
– Ты не все знаешь. Меня тоже хотят убить.
Реакция у Димы была неадекватная – он в голос рассмеялся. На что Лада снова покачала головой, но уже осуждающе:
– Тебе опять смешно? А мне нет. Щукин считает, что меня хочет убить мужчина, которого я должна знать в лицо. Но я не могу составить портрет ни одного из знакомых мужа, кроме Лескина. Так что, Дима, лучше разбуди голос своего разума.
– Лескин? Как его зовут?
– Лелик. То есть Алексей, Леликом его зовет жена.
– Он друг твоего мужа?
– Скорее собутыльник, – усмехнулась Лада и вдруг заинтересовалась: – А ты что, знаешь Лескина?
– Почему ты решила?
– Потому что так, как спросил ты о нем, спрашивают только о знакомых.
– Однофамильцев много, – неопределенно пожал он плечами. – Я действительно знаю человека с такой фамилией. Смешной он, суетливый… Слушай, какого черта мы о нем говорим, даже если это наш общий знакомый? Нашли тему! Знаешь, Лада, мой друг уехал отдыхать, а ключ от своей квартиры оставил мне. Поехали?
– Меня не пустит сторож, я же ночую в музее.
– Поехали, – поднялся Дима, схватил Ладу за руку и увлек за собой. – И кто тебе сказал, что ночевать ты обязана именно на работе? Если уж на то пошло, ты можешь спокойно жить в квартире моего друга как минимум неделю, а там посмотрим.
– Архип Лукич, я еду за ними в такси, – сообщил по сотовому Гена. – Минут сорок они сидели в «Чайной розе», теперь едут… едут не в музей. Что делать?
– Наблюдать.
– Он же прячется от нас.
– Это еще ни о чем не говорит.
– Ну, как знаете. Мое дело сообщить…
– И проследить, чтоб с Ладой не случилось беды.
– Попробую. Он наверняка везет ее на какую-то хату. Как я узнаю, что там будет?
– Подкрадись близко, как только сможешь.
Гена велел водителю притормозить, вовремя заметив, что автомобиль Орлова припарковался во дворе у высотного дома. Потом вбежал в подъезд, который, к счастью, не закрывался на кодовый замок. Он посмотрел, на какой этаж поднялись Лада и Дмитрий, поднялся следом. А в какой квартире они скрылись, Гена уже не догадывался. Оставшись на площадке между пролетами, он рассудил: если в одной из квартир начнутся убийственные события, то звуки должны быть слышны и за ее пределами, ведь стены в наших панельных домах тонкие. А на этот случай у него был заготовлен план действий. А если Орлов задушит Ладу, когда она уснет, то… ему нужно будет избавиться от трупа. Правда, в этом случае Щукин убьет Гену… Но в квартиру все равно не попасть, остается ждать.
Лада приняла душ, вытирая волосы полотенцем, вошла в комнату, где безмятежно спал Дима. Раннее утро врывалось через раскрытую балконную дверь прохладой и многоголосьем воробьев, что означало: лето сдает свои позиции, и природа повернула на осень. Давно пора: середина августа. Лада проскользнула на балкон, вдохнула чуть посвежевшего воздуха, перегнулась через перила так, что волосы свесились вниз, и стала наблюдать за озорными воробышками, скандалившими меж собой, наверное, из-за добычи, ведь только из-за добычи все живое вступает в войну. Лада выпрямилась, подставив лицо утренним лучам солнца и прикрыв веки. До вчерашнего дня жизнь замирала даже по ночам, а в начале нового дня она отказывалась воскресать, предвидя зной, запах расплавленного асфальта и бензина повсюду, иссушенные улицы и нехватку кислорода. Но вот она – мизерная прохлада, приносящая облегчение, а всего-то подул ветерок…
Волосы высохли в считаные минуты без фена, Лада бесшумно двигалась по комнате в поисках массажной щетки. В сумочке ее не оказалось, в кармане летнего пиджака тоже, значит, забыла в музее. Расчесав волосы растопыренными пальцами, она посмотрелась в зеркало. Будто в салоне красоты побывала! Ведь только оттуда выходят с прическами, которые у большинства населения вызывают любопытство: сколько же дней назад модница расчесывалась?
Выпив на кухне чаю с сухариками, натянув платье и подкрасив губы, Лада настрочила записку: «Извини, ты сладко спал, я пожалела тебя и не стала будить. Мне были нужны деньги, взяла у тебя исключительно на проезд. К сожалению, отсюда до музея пешком идти – ко второй половине дня доберешься. Знаю, это нехорошо – шарить по карманам, но у меня ни копейки. Еще раз прости. Звони. Пока. Целую, Лада».
Вырвав листок из блокнота, она положила его на видное место и занялась поиском денег в карманах Димы. Там было пусто. Вспомнила: он, расплатившись с официантом, бросил бумажник в «дипломат», а «дипломат» – ура, ура! – без кодовых замков. Лада открыла его и замерла, глядя внутрь…
…За ночь Гене удалось немного вздремнуть, сидя на подоконнике. О полноценном отдыхе не могло идти речи, но это лучше, чем совсем не спать. Проблемы начались, когда народ потянулся из квартир на выход. Жильцы буквально через одного спрашивали: «А вам кого?», «Вы к кому?». Заготовленная фраза «Жду друга» не всегда помогала – некоторые интересовались, какого именно друга, из какой квартиры. Оперативник выкручивался, как мог.
Вдруг хлопнула дверь, на этаже, за которым он следил, и по лестнице побежала… Гена мгновенно отвернулся и присел, притворившись, будто у него развязался шнурок. Лада проскакала мимо, не узнав его. Гена шел за ней до остановки, сел в автобус, но на заднюю площадку, и вышел там, где вышла она. Он следовал за ней, пока Лада не скрылась в стенах музея, только после этого позвонил:
– Архип Лукич, она жива и здорова, значит, это не Орлов.
– Судя по всему, – согласился Щукин. – Жду в прокуратуре.
Щукин расстроился – Гена это понял по тону начальника. Где же теперь искать убийцу и похитителя картины? Вообще-то есть один шанс: ловить его на Ладу. Но Архип Лукич на такое не согласится.
Они целый день ломали голову, каким образом выйти на убийцу. И только предложение Гены оставалось более-менее состоятельным, но Щукин категорично его отвергал:
– Вы отдаете себе отчет, чем это грозит? Преступник опытный…
– Извините, Архип Лукич, что перебиваю, но с опытом у него не все в порядке, – сказал Гена. – Многовато он допустил ляпов.
– Или умело их сляпал для нас, чтобы мы над его ляпами сдвинулись, – произнес Вадик. Редкий случай: он принял сторону Гены, считая, что Ладу надо использовать.
– Прошу не забывать немаловажный факт, – продолжил Щукин, – он уже знает, что на квартире Лады была засада.
– Архип Лукич, я ему не говорил, что сижу в засаде, – вставил Вадик.
– Не остри! – строго оборвал его Щукин.
– Но я серьезно, – надулся помощник. – У меня на лбу не написано, кто я и где работаю. И не я на него напал, а он на меня. Я ни слова, ни буквы, а он как вмажет…
– Потому что догадался, откуда ты, – был непреклонен Щукин. – Лада не проходила службу в спецвойсках, защитить себя не сможет, если вы провороните ее. Ахнуть не успеет, как он убьет ее тем же способом, что и ее мужа, – харакири. Нет, ребята, я пойти на это не могу.
– Архип Лукич, ничего не случится, обещаю! – убеждал Гена. – Мы с Вадиком будем постоянно пасти ее. Вы тоже не забывайте: он ищет ее, следовательно, найдет. Но когда найдет в музее, там мы действительно не поможем, потому что там нас не будет. Другого варианта не предвидится, концов нет и, кажется, не будет. Ну, как?
Щукин тер подбородок, вздыхал, ходил и думал. И как за спасительную соломинку, он схватился за трубку зазвонившего телефона.
– Архип Лукич… – услышал он робкий голос Лады. – Нельзя ли вас увидеть? Если можно, сейчас.
– Конечно. Что-нибудь случилось?
– В общем… да. Но это не по телефону. Пожалуйста, приезжайте в музей. Сейчас все расходятся, нам не помешают.
– Мы едем. – Щукин положил трубку, по очереди задержал взгляд на парнях. – Лада звонила. Что-то хочет сообщить. Поехали. Как раз у нее и узнаем, как она смотрит на ваше безумное предложение.
– Между прочим, нас Монтеверио ждет, – напомнил Вадик.
– Подождет, – бросил Гена. – У нас поважней есть дела.
1819 год. Синяя Борода
– Иона Потапыч… Иона! – звала его Анисья.
– Чего тебе? – развернулся вполоборота Иона, нечаянно забывший о ней. Однообразная езда по городу отупляла, спасала только память, в которой он копался, ища ответ – кто держит пленницей Наташу и жива ли она.
– Кажись, карета та… Ну, что барышню увезла.
Иона напряг зрение, всматриваясь в длинную улицу, подернутую туманными сумерками. Темно-зеленая карета, которую тащила пара вороных красавцев, вывернула из-за угла справа, пересекла перекресток и шла впереди.
– Не ошибись, Анисья, – зачарованно глядя на карету, вымолвил Иона. – Та ли карета? По чему ты ее узнала?
– Окрас у ней особенный, – затараторила Анисья, встав за Ионой во весь рост. – Густой, одначе чистый. К тому ж ухожена карета, сам погляди. И на ей… звездочки золотые по краешкам. Иона Потапыч, та карета, та! Не сумлевайтесь!
