Марина Крамер - Не верь, не бойся, отпусти!
— Хорошо. Только вы из офиса не выходите, обещаете? — попросил телохранитель, и я заверила:
— Да ты что! Когда мне — тут дел гора.
— Тогда до вечера.
Я положила трубку на стол и задумалась. Что-то во всей этой истории казалось мне странным… и спустя пару минут я поняла, что именно. Мальчика отпустили потому, что поняли — меня этим шантажировать бесполезно. Кого угодно — но не меня. Но чтобы это понять, нужно знать, с кем имеешь дело. И знать, что дети — это не та тема, на которой я могу «поплыть». А знать об этом мог только близкий мне человек. Например, дядя. Уж кому, как не ему, понимать, что если я признала наличие у Светика сына, это вовсе не означает, что отношусь я к нему как к собственному. А мое дело для меня превыше всего, как бы чудовищно это ни звучало. И этот случай с похищением Макара лучше всего остального доказывает причастность дяди ко всему творящемуся вокруг «Снежинки» и, соответственно, вокруг меня.
Мелькнула пакостная мыслишка поехать в «Метрополь» и устроить родственнику сюрприз, заодно сообщив, что я в курсе его прошлых отношений с моей матерью. Но потом я одумалась — да, будет эффектно, но безрезультатно. Не рассчитываю же я на то, что дядюшка растает от наплыва отцовских чувств и выложит мне всю правду о попытках рейдерства. Значит, пока еще не время…
Я позвонила бабушке, чтобы убедиться, что она в порядке, заодно сообщила, что Макар нашелся, жив-здоров и уже дома. Она встретила новость спокойно — ну, это неудивительно, учитывая ее нелюбовь к проявлению эмоций, — только спросила:
— Святослав звонил тебе?
— Да, ночью.
Бабушка замолчала, и я поняла — ей неприятно, что я знаю о ее разговоре с моим мужем и о том, как они вдвоем подозревали меня в причастности к исчезновению Макара.
— Тебе нужно что-нибудь? — не выдержала я. — Могу привезти по дороге домой.
— Во-первых, тебе не по дороге. Во-вторых, у меня все есть…
— А в-третьих?
Но бабушка замялась, и у меня мелькнула догадка:
— О, поняла… к тебе должен зайти мой… кто он мне теперь, кстати, а?
— Варвара, не обращай внимания, — твердо сказала бабушка, — мало ли что наболтает старая женщина. Все должно остаться как прежде. Виктор — твой дядя. А я в минуту слабости…
— Э-э, бабуленька, зря ты так… Будь на твоем месте любая другая женщина, я бы, может, поверила. Но ты… Не-е-ет! Ты никогда слова лишнего не скажешь, и уж если решилась семейный секрет выдать, значит, была у тебя веская причина для этого.
— Варвара, отдай ему то, что он просит, — неожиданно заявила она, заставив меня вздрогнуть, — отдай, не гневи бога. Виктор своего никому не отдавал и тебе не спустит.
— А что это, интересно, такое ценное я у него забрала? Не скажешь? А то я не в курсе.
— Я не знаю, что именно, но послушай меня — лучше отдай.
Я ощутила такой прилив злобы, что побоялась не сдержаться и наорать на пожилого человека, а потому просто выключила телефон. Значит, бабушка в курсе, что мы с дядюшкой что-то делим, но не знает, что именно. Хитрый родственник представил все так, словно я у него что-то взяла… Хорош гусь! С такой родней врагов не надо, вот уж точно…
Разумеется, работа расклеилась, я уже не смогла сосредоточиться на документах, потому что в голове вертелась всякая чушь. Я позвонила водителю и попросила приехать за мной.
* * *Сидя в машине, я вдруг подумала, что неплохо бы расспросить Макара о том, где он был, — ведь не маленький, мог запомнить какие-то мелочи. Но для этого придется ехать к черту на рога и общаться с матерью Ирины, чего мне хотелось бы избежать. Я снова позвонила телохранителю:
— Слава, мы отъехали от офиса, и я вот что подумала… А что, если подробнее расспросить мальчика о том месте, где его держали? Вдруг он что-то такое вспомнит, что поможет хотя бы определить, где это территориально?
— Бесполезно. Я долго с ним разговаривал, по-всякому вопросы задавал, но он рассказал только про темные железные жалюзи на окнах, — раскрашенные в красно-черную клетку. Я еще переспросил — мол, с чего ты решил, что в клетку, а он говорит: у нас в школе у девчонок юбки такие, а у ребят — галстуки. Но это все, что он помнит.
Я напрягла память и попыталась определить, видела ли я на шее мальчика форменный галстук и какой тот был расцветки, и выходило, что именно в красно-черную клетку. Но что это мне даст? Да ничего. Чтобы объехать все поселки, где есть лес, нужно убить год жизни…
— Да, плохая идея, — вслух произнесла я, — вот что, Слава, пока есть время, я в аптеку заеду, а потом позвоню Анне Юрьевне и вам.
На том мы и расстались. После аптеки я сперва позвонила Светику, прямо с крыльца, с улицы, чтобы водитель не слышал разговора, потому что мне казалось, что ничего хорошего муж мне не скажет. Так и вышло. Едва сняв трубку, Светик, даже не здороваясь, снова кинулся обвинять меня в пропаже Макара, и я поняла, что он не знает, что все закончилось.
— Он вернулся, Светик, — пытаясь прорваться сквозь обвинения, сказала я, и муж, услышав, замолк. — Вернулся сегодня, здоровый, даже не напуганный, в принципе. Никто ничего плохого ему не сделал. Все в порядке.
— В порядке?! — загремел Светик. — Ты считаешь, что это — в порядке?! Ребенок ночует непонятно где, у чужих людей! Его увозят в чужой машине! И это — в порядке?!
— Ты от меня-то что хочешь?! — заорала я в ответ. — Я не имею отношения к этому, понимаешь, — никакого! Но весь день провела в поисках!
— Еще бы тебе не провести день в поисках! Ты прекрасно понимаешь, что дело не во мне, а в тебе! Это ты со своими махинациями поставила под угрозу безопасность моего сына!
— Знаешь что… — тяжело дыша и стараясь снова не орать, проговорила я, — знаешь что… а убирайся-ка ты ко всем чертям вместе со своим сыном, понял? — и отключила телефон, не в силах больше выслушивать его обвинения.
— Вам плохо? — глядя в зеркало заднего вида, спросил Володя, когда я села обратно в машину.
— Нет, все в порядке, — пробормотала я. — У вас вода питьевая есть?
— Конечно. — Он вынул из бардачка маленькую бутылку минералки и протянул мне.
Машинально поблагодарив, я открутила крышку, сунула в рот таблетку обезболивающего и сделала большой глоток.
— Куда поедем?
Я бросила взгляд на часы:
— За Анной Юрьевной.
Рассудив, что раз Аннушка не позвонила ни разу за весь день, то ее свидание с Карибидисом отменилось, я решила, что домой она едет с нами. Так и вышло — Аннушка ждала нас на лавке у здания своей конторы, и лицо ее было хмурым и слегка обиженным. Сев в машину, она пробормотала:
— Ну вот, хоть раз за неделю высплюсь.
— А сегодня что? Вроде как спала же.
Анна порывисто обхватила меня руками, совершенно забыв о сломанном носе, развернула к себе и шепотом спросила:
— Варька, скажи — если мужчина два вечера подряд отменяет им же назначенное свидание, это что-то значит, да?
— А вы вчера тоже собирались куда-то? Ты ничего не говорила.
— С утра не собирались. Где-то в обед он позвонил, сказал, что вечером можем пойти в театр, я согласилась. Но часов в шесть он снова позвонил и сказал, что у него важная встреча. И сегодня — как под копирку, час назад позвонил и сообщил, что в ресторан мы не идем, у него, видишь ли, переговоры и ужин с деловым партнером.
Аннушка просто кипела от гнева, я ощущала это физически — руки, державшие меня за плечи, подрагивали, а сердце колотилось так, что это было слышно.
— Ань, может, ты зря драматизируешь? — не очень уверенно спросила я, хотя понимала, что она права и Карибидис просто «продинамил» ее два вечера подряд. — Может, на самом деле что-то важное?
— Варя, я ведь тоже в довольно высоких кругах вращаюсь и знаю, что с бухты-барахты деловые встречи не возникают. Их, как правило, планируют — разве нет?
— Но бывают же разные обстоятельства… форс-мажор какой-то…
— Ой, Жигульская, ты себя послушай! — скривилась Аннушка, выпуская меня и отодвигаясь к двери. — Что ты его оправдываешь? Ты почему-то всегда стараешься оправдать мужиков, которые меня кинули!
— Ну, что за дурь?
В пылу разговора мы даже не заметили, как и где Володя подобрал телохранителя, и сейчас, бросив взгляд вперед, Аннушка даже подпрыгнула:
— Господи! Так ведь и до инфаркта недалеко! Слава, вы как тут оказались?
— Обычно — через дверь, — отрапортовал Слава, — вы просто так увлеклись, что не заметили.
— Ужас какой-то, — пробормотала Аннушка.
Все как-то разом замолчали, и в машине установилась тишина, нарушаемая разве что звуком двигателя и скрипом «дворников» по стеклу — пошел дождь. Так, в молчании, мы въехали в «Снежинку». Я украдкой бросила взгляд на Аннушку, когда мы проезжали мимо дома Карибидиса — хотела посмотреть, как она реагирует, будет ли разглядывать окна, и вдруг замерла. Жалюзи на трех окнах второго этажа справа были навешены снаружи и раскрашены красно-черными клетками.
