Баоцан Золотой Цикады - Ольга Михайлова
Бяньфу слова Цзиньчана показались странными. Ему вовсе не казалось, что какой-то Исинь Чэнь так уж вреден в этом мире, как утверждал Цзиньчан. Но он согласился поговорить с Мао Вэем и его сестрой, и едва Золотая Цикада направился к Ван Ши, Бяньфу пошёл на площадку, где упражнялись мечники. Лисинь ушла в чайную, но Мао был там, и Бяньфу несколько минут наблюдал за ним. Бяньфу помнил о сказанном Цзиньчаном и сказал Мал несколько добрых слов о силе его выпадов и вращении клинков, которые и вправду ему удавались. Тот воспринял похвалу с радостью, и они заговорили о сцене.
— Ты давно выступаешь в труппе «Лунный сад»?
— Нет, только несколько месяцев. Меня пригласил Исинь Чэнь на роль мечника. А сестра там с самого дня основания. Все роли уже переиграла.
— А этот Исинь — хороший артист?
— Не знаю, он вроде всех устраивает, но красавица Ши его поносит как последнего дурачка, хотя петь он наверное и вправду не умеет…
Из-за корпуса факультета словесности показалась Мао Лисинь, которая несла в корзинке упакованное праздничное печение. Бяньфу, помня слова Золотой Цикады, приветливо поздоровался с девицей.
— Я вас помню, Юань Байфу. Вы отказались драться за первенство на турнире, а потом нашли убитую Лю Лэвэнь. Вы ведь пытались задержать убийцу? Неужели он оказался более ловок, чем победитель турнира и его дружок, ученики великого Ван Шанси? Как же так? — кокетливо спросила Лисинь.
Бяньфу растерялся, но попытался оправдаться.
— Было темно, я заметил этого человека не сразу, он сливался с тенью, за ширмой громоздились кадки с растениями, за моей спиной были люди и я боялся поранить их…
— Сколько оправданий! — рассмеялась Лисинь, — А в итоге голодный дух неотомщенной бедняжки Лю неприкаянно бродит в этих стенах. Мне даже кажется, что вечерами я вижу его. Он серой бабочкой носится над головой её возлюбленного жениха, который давно забыл про неё и пытается ухаживать за другой…
Все трое вышли на веранду дома студентов и тут, в свете ярких огней, Бяньфу наконец разглядел Мао Лисинь — без театрального грима. Белоснежная шелковистая кожа, красивые глаза, тонкие черты… Лисинь действительно была настоящей красавицей!
Бяньфу даже не думал над вопросом — он сам сорвался с языка.
— Госпожа Мао, а почему вас не выбрали первой красавицей Чанъани?
Девица снова рассмеялась.
— Красоты, наверное, не хватило.
— Но этого же не может быть… Кто вообще выбирал красавиц?
— Никто, их просто таковыми провозгласил в праздник Фонарей директор Сюй Хэйцзи, но, настолько я понимаю, он просто обнародовал приготовленный кем-то список, потому что назвал Ши — Цзинлю, а Сюань — Цинъян. При этом он же сказал тогда, что Исинь Чэнь — первый красавец академии. Однако когда тот поднялся и раскланялся, директор так оторопело на него посмотрел… Сюй ведь сам в молодости имел этот титул, а теперь увидел перед собой какое-то длинноносое пугало. Он тогда еще негромко сказал Вану Шанси, что вкусы публики меняются так непредсказуемо…
— Но кто мог настоять, чтобы именно Исинь был провозглашен первым красавцем? Кто настолько авторитетен для директора, чтобы тот послушался его?
Мао задумалась и чуть склонила к плечу красивую головку.
— Для него авторитетны все, кто выше. Любой чиновник выше второго ранга из Цзяйсяната — для него уже авторитет. И в выборе красавиц это проступило: все красавицы были либо дочерями начальников канцелярий и магистратов, либо родственницами фаворитов императора. При этом тогда, в начале года, это многих удивило. Все говорили, что если Ши Цзинлэ, будучи всего лишь дочерью начальника имперских стражников, по талантам и красоте и вправду заслуживает звания красавицы, то совершенно непонятно, чем его заслужили Чжэнь Чанлэ, Сюань Янцин и Лю Лэвэнь? В обществе, где внешность и ум — мерило успеха, их положение вызывает лишь недоумение.
Бяньфу возразил.
— Но, возможно, их влияние кроется в связях и богатстве их семей, что позволяет им занимать места, которые они не заслуживают по своим личным качествам. Однако не стоит забывать, что истинная красота не ограничивается внешними данными! Возможно, в этих девушках есть скрытые таланты и достоинства, которые не видны на первый взгляд. Может быть, они добры и отзывчивы? Возможно, Чжэнь Чанлэ, Сюань Янцин и Лю Лэвэнь обладают качествами, которые позволяют им быть прекрасными, несмотря на то, что они не соответствуют общепринятым стандартам красоты?
Лисинь усмехнулась.
— Безусловно, их гениальность затмевает даже самого Кун-фу-цзы, просто пока мир не готов к их прозрениям, поэтому они скромно ими не делятся. Чжэнь Чанлэ, несомненно, обладает редким даром — умением идеально подбирать цвет халата к тапочкам, что, без сомнения, является необходимым навыком для покорения вершин успеха. Сюань Янцин, хоть и не имеет никаких вокальных данных, вероятно, тайно пишет симфонии, которые настолько сложны, что ни один оркестр в Поднебесной не осмелится их исполнить. А Лю Лэвэнь, очевидно, скрывала секрет вечной молодости, иначе как объяснить ее неизменно свежий вид после бессонных ночей, проведенных за изучением трудов древних философов? В любом случае, вы правы, господин Юань, не стоит судить строго. Ведь красота в глазах смотрящего. А если смотрящий не видит дальше собственного носа, то Чжэнь Чанлэ, Сюань Янцин и Лю Лэвэнь вполне могут показаться ему эталонами красоты, не уступая Западной Ши и Ян Гуйфэй. А их скромность, несомненно, является их главным достоинством. Заметьте, они никогда не кичатся своими достижениями, позволяя Ши Цзинлэ купаться в лучах славы, ведь кому-то же нужно брать на себя эту неблагодарную работу — быть на виду, не вызывая смеха и презрения…
Сестру неожиданно поддержал брат Мао.
— Всё и в самом деле странно, приятель. Я-то сам простак и неуч, но сестрицу Лисинь с детства все красоткой звали! С тех пор, как мы из Лояна сюда перебрались. Говорили, что она прекрасна,
