Репутация - Сара Шепард
Я зашла к нему в кабинет и уставилась на хрустальное пресс-папье на книжной полке. Потому что посмотреть ему в глаза я не могла.
– В общем, я беременна, – выпалила я. – Рожать примерно третьего октября.
– Третьего октября, – повторил Грег странным голосом, и мне показалось, что он погрузился в вычисления. В памяти, болью отозвавшись в сердце, пронеслось воспоминание о словах Грега, сказанных им тогда, в баре: Я жалею, что у меня нет родных детей. С какой грустью он произнес это тогда. С какой щемящей тоской.
– Мы с Олли вне себя от счастья, – сказала я. Потому что обязана была это сказать. Мне необходимо было оградить этого ребенка. Показать, чей он.
– Даже не сомневаюсь, – ответил он. А в следующий миг он приветливо прищурил глаза и раскрыл руки. Я подошла и осторожно, неловко обняла его. Ну вот, все хорошо, что хорошо кончается.
Но только это был не конец.
К осени, ко времени родов я уже и думать забыла о Греге и своих переживаниях. Но когда Фредди родился и акушерки положили его мне на живот – мокрого, с крепко зажмуренными глазами и широко открытым ртом, – я бросила на него только один взгляд и тут же все вспомнила. Слава богу, Олли как раз стоял ко мне спиной и мыл руки – потому что я не смогла бы скрыть своих эмоций. Я слышала, что младенцы, когда только появляются на свет, очень напоминают отцов и что в этом есть важный биологический смысл: якобы отцы, узнавая себя самих в этих сморщенных личиках, чувствуют потребность защитить их. Единственным лицом, которое я различала в красной, будто сплющенной мордочке Фредди, было лицо доктора, которому я ассистировала на операциях, а не мужа, рядом с которым спала каждую ночь. Не того мужчины, который ждал этого ребенка так же страстно, как и я сама.
Когда Олли, повернувшись, увидел меня в слезах, он решил, что я плачу от радости – наш малыш наконец с нами, здоровый и крепкий. Это я тоже чувствовала. Но с радостью соседствовали горечь и злоба – да еще страх, что Олли что-то заподозрит. Но Олли неловко держал Фредди на отлете и восхищенно всматривался в него. Когда приехала свекровь и объявила, что младенец как две капли воды похож на покойного отца Олли, я начала успокаиваться.
И тем не менее. Я знала. И старалась как можно дольше не показывать Фредди Грегу. Но недавно, с месяц назад, мне пришлось забежать в больницу за получкой. Случилось это в мой выходной день, так что Фредди был со мной. Грега не должно было там быть – я до того боялась с ним столкнуться, просто с ума сходила от страха, что изучила его расписание лучше своего собственного. Нас окружили медсестры, все, как обычно, щебетали по поводу пухлых щечек и синих глазок Фредди, называли его милашкой и расспрашивали о том, что он уже умеет.
Вдруг я почувствовала, что в дверях кто-то стоит. Кровь застыла у меня в жилах. Бросив на Фредди один-единственный взгляд, Грег вздрогнул, как от удара током.
– Ну, – медленно сказал он, – вот, наконец, мы с тобой и встретились, парень.
Я старалась держаться естественно, как ни в чем не бывало. Но внутри все сжалось в тугой ком, настолько узнаваемыми были черты лица Фредди. Та же легкая горбинка на носу, что и у Грега. Те же длинные ресницы. Та же ямочка на подбородке. И Грег моментально узнал в моем сыне себя, будто в голове у него выключатель щелкнул. Петля затянулась.
Я подхватила Фредди и буквально сбежала из больницы, не в силах вынести на себе тяжелый взгляд Грега. А уже в следующее дежурство увидела в своем шкафчике сложенный листок бумаги. Это была распечатка, напоминание, что новорожденным нужно давать витамин D в каплях. Я долго таращилась на листок, ничего не понимая. Может, это Тина мне положила? Она у нас помешана на витаминах. Но, когда я ее спросила, она посмотрела на меня как на ненормальную.
– Не буду же я указывать тебе, как растить твоего ребенка.
В тот же день, ближе к вечеру, я обнаружила вторую распечатку: исследования по поводу обрезания у мальчиков. Фредди уже сделали обрезание, и какое кому дело? Через два дня появился список лучших школ Монтессори в округе Питтсбурга. Затем – подборка жутковатых историй о случаях СВДС[9] в детских яслях.
В мозгу у меня что-то щелкнуло. Как-то давным-давно на ночном дежурстве Грег рассказывал, что он обучался в школе Монтессори. А в прошлом году, когда в местных яслях у одного из младенцев произошла внезапная остановка дыхания во сне по непонятной причине, он шепнул мне на ухо: «Лично я считаю все эти ясли злом».
Послания в шкафчике продолжали появляться, иногда по два-три за одну мою смену. О методе Фербера[10], о том, в каком возрасте лучше отлучать ребенка от груди, о преимуществах органической пищи. Каждый такой листок бумаги, каждый непрошеный совет я разворачивала обреченно, как свой приговор. Грег Страссер не привык отступать. Я поняла это на своем горьком опыте.
– Бедная, бедная моя детка, – произносит Олли, возвращая меня в настоящее. Я поднимаю голову, осматриваюсь. Мы в нашей гостиной, в луче света вспыхивают пылинки. На экране монитора виден наш малыш, он безмятежно спит. – Но тебе нечего бояться. Я защищу тебя, пока я рядом, с тобой ничего не случится.
На миг придя в замешательство, я опускаю взгляд себе на колени. Так Олли считает, что я из-за этого расстроена? Ну, правильно, так и должно быть. Он думает, будто я не в себе из-за того, что кто-то хладнокровно укокошил моего босса. Но я не убийцы боюсь. А своей радости из-за того, что Грега больше нет.
А еще того, что на мне тоже лежит часть вины за это.
16
Райна
Суббота, 29 апреля 2017
Благодаря бесплатным коктейлям на поминках Грега Страссера на вечеринку к Алексис я, видимо, явлюсь навеселе. По той же причине я всю дорогу без умолку болтаю с водителем «Убера». Рассказываю о фильмах, которые недавно посмотрела, о своих любимых местах в окрестностях Питтсбурга и о том, что хочу стать писательницей, когда вырасту. – А что ты думаешь об этом безумном убийстве по соседству
