Призраки затонувшего города - Елена Владиславовна Асатурова
Когда Круглова скрылась из глаз, Игорь, глядя ей вслед, проговорил задумчиво:
– Сдается мне, она не домой поспешила. Но нас это не касается. Пойдем-ка поедим чего-нибудь, я голодный как волк.
– Как раз думала, что приготовить, когда неожиданно пришла Ирина. – Виновато взглянув на Савельева, я открыла полупустой холодильник. – Похоже, мы останемся без ужина.
– Ну уж нет. – Решительно отодвинув меня в сторону, Игорь по-хозяйски взял процесс в свои руки. – Картошка есть? Лук? Тащи сюда, я почищу. Так, овощи – помой и порежь. И давай-ка нарви петрушечки, укропчику обязательно. Чесночка пару зубчиков. Что тут у тебя такое? Сардельки? Отлично! Сейчас все будет в лучшем виде. Мы, холостяки, из топора сумеем обед из трех блюд приготовить.
Сменив заляпанный краской комбинезон на удобный легкий сарафан и выполняя роль помощницы, я исподтишка разглядывала своего неожиданного шеф-повара. Белая в полоску тенниска не скрывала тронутые загаром мускулистые руки, в которых споро мелькали нож и лопатка. Темно-русые волосы слегка выгорели на солнце и топорщились коротким ежиком. Милый, домашний…
Через несколько минут на сковороде аппетитно шкворчала картошечка, сдобренная мелконарезанными сардельками и лучком. В миске блестел капельками подсолнечного масла салат. Нашлось полбуханки ржаного хлеба, куски которого тоже были политы маслом, посолены и посыпаны рубленым чесноком с зеленью.
– Ммм, как в детстве, – причмокнул Савельев, раскладывая еду по тарелкам.
Мы устроились тут же, за кухонным столом, делясь воспоминаниями о любимых блюдах из прошлого. Под абажуром бились залетевшие на свет мотыльки, в траве под окнами стрекотали цикады. Естественным, как будто привычным жестом Игорь вытер салфеткой жирные капли с моего подбородка, чмокнул в нос. В серых глазах плясали веселые чертики. Хотелось остановить это мгновение, спрятать его под стекло в рамочку, чтобы не спугнуть то теплое, родное, что сейчас было между нами…
Рама, спрятать… какая-то мысль промелькнула в голове. Я пыталась ее удержать, но слова Савельева выдернули меня из задумчивости:
– Не стал при Кругловой рассказывать, слишком она впечатлительная, пришлось бы еще «Скорую» вызывать. Вместе с телом оператора Фадеева водолазы нашли среди руин останки, два человеческих скелета. Скорее всего, они долго пролежали занесенные песком, поэтому неплохо сохранились. И, вероятно, они были прикованы той же цепью, в которой запутался Роман.
– Значит, легенда о монахинях, утонувших вместе с затопленным монастырем, вовсе не выдумка?! А что, если одна из них и есть та самая Анастасия с портрета? Это же фантастика! Если картину разыщут и подтвердится связь с подводной находкой, то ее цена сразу взлетит в разы. Коллекционеры любят такие предметы с историей. Круглов уже знает про то, что вы обнаружили?
– Нет, мы пока решили не придавать это огласке. Иначе налетят телевизионщики, искатели кладов, просто фанатики. Сначала проведем экспертизу, установим возраст этих скелетов, поймем, кто это – мужчины или женщины. Потом будем делать выводы.
– Игорь, а черепа хорошо сохранились? Ведь по ним можно воссоздать внешность. Я где-то читала про это.
– Умница ты моя! Как же я сам не сообразил? Забыл. А ведь у нас в академии был даже специальный курс о восстановлении внешности по костным останкам. Криминалисты использовали метод известного антрополога Герасимова, воссоздавшего облик Ивана Грозного, Тамерлана и даже неандертальцев. Курс у нас читал интереснейший человек, Георгий Петрович Дубинин, ему повезло быть знакомым с самим Герасимовым и практиковаться у его лучшей ученицы, Лебединской, в институте антропологии. У нас даже случай был в студенческие годы, когда эта методика помогла раскрыть преступление. Восстановив фрагменты внешности убитого, удалось установить его личность, а потом и вычислить убийцу в его окружении. Надо завтра поискать его контакты, созвониться. Дубинин до сих пор преподает, надеюсь, и экспертов консультирует. Буду просить его о помощи.
– Ты мне потом расскажи, какие еще необычные случаи были в твоей практике, хорошо? Только не на ночь глядя, иначе я не засну. И так Ирина меня с этими проклятьями взбудоражила. Может, мне действительно не стоит браться за портрет?
– Ну что ты как маленькая, веришь во всякие бредни. Круглова – особа странная, очень впечатлительная и возбудимая. Как любит говорить мой начальник – тонкой душевной организации. Кстати, расстроил он меня сегодня: на пенсию уходит. Ждем перемен, как в песне. Давай-ка, дружок, будем убирать со стола…
Мы только домыли посуду, как у Савельева зазвонил телефон. Неужели что-то опять случилось?
– Кира, придется тебе сегодня ночевать одной. Мне надо срочно в город. Это соседка, которая присматривает за Нельсоном. Что-то ему плохо, рвота, понос, надо везти к ветеринару. Заодно с утра заскочу в контору, поговорю с экспертами. Не будешь без меня бояться?
– Скучать буду, бояться – нет. Встану пораньше, чтобы до жары поработать. Потом надо к Кругловым, заканчивать проект. Ты ведь вернешься к вечеру?
– Вернусь. И не только потому, что надо дело закрыть. – Игорь обнял меня, поцеловал в макушку. – С ужином не суетись, я все привезу. Двери на ночь запри, так спокойнее.
Как же это приятно, когда о тебе заботятся! Последние несколько лет я все стремилась делать сама, отвергая помощь родителей, друзей. Такая сильная одинокая улитка, таскающая на себе домик со своими проблемами и страхами. А оказалось, что в слабости тоже есть преимущества. И хотя я была не совсем готова достать из шкафа все скелеты, но доверять Игорю – это становилось хорошей привычкой.
Из записи беседы Нины Мельниковой (Остапенко) с профессором Переверзевым А. Е.
«Х
отите узнать биографию иконы, ее возраст – первым делом смотрите на ее оборотную сторону. По доске можно судить не только о возрасте иконы, но и о профессионализме мастера-иконописца.
Для изготовления иконной доски используется древесина самых разных пород. Лучшие доски изготавливаются из липы, она мягкая и пластичная и в нашей полосе наиболее пригодна. Использовались также сибирский кедр и лиственница, дуб. А особенно ценился кипарис – на таких досках писали дорогие иконы для богатых заказчиков.
Вытесывали доски топором, после XVII века – пилой, после чего доводили доску теслом или скобелем.
Икона, если она не малого размера, писалась на сборной доске, которая состоит из нескольких делянок, скрепленных шпонками. Шпонки могли быть врезными и накладными, а еще они могли быть торцевыми, вставляемыми в специальные прямоугольные пазы, размещающиеся в верхнем и нижнем торцах доски. Наиболее редка сквозная разновидность шпонок – она использовалась до XIX века. Приклеивать их нельзя, иначе через некоторое время шпонки непременно разорвут икону.
В
