Убийства в Чумном дворе - Джон Диксон Карр
Мастерс уловил неуверенность в тоне собеседника:
– Ну?
– Это констебль заметил, когда мы разгребали золу, чтобы посмотреть, не мог ли кто-нибудь спуститься по дымоходу. Это стекло, сэр. В камине. Возможно, осколки от большой банки или бутылки, но они были обожжены и деформированы, так что невозможно сказать наверняка. Кроме того, стекло могло там быть и раньше.
– Стекло? – повторил Мастерс и вытаращил глаза. – Но разве оно не плавится?
– Нет. Оно лопается и раскалывается, вот и все. Я подумал, что, возможно…
Инспектор хмыкнул:
– Может быть, бутылка виски. Чтобы Дарворту море было по колено. Это меня мало волнует.
– Конечно, могло быть и так, – признал Макдоннелл. Но его это явно не устраивало. Его пальцы постукивали по заостренному подбородку, взгляд блуждал по комнате. – И все же это чертовски забавно, не так ли? Бросать бутылку в огонь, когда вы с ней покончили. Вряд ли это естественно, верно, сэр? Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-нибудь так делал? Меня поразило, что…
– Перестань, Берт, – сказал Мастерс, кривясь и растягивая слова. – Чего только мы не видели. Пошли. В последний раз осмотрим это место при дневном свете, а потом валим отсюда.
Мы спустились во двор, и прохладный ветерок коснулся наших лиц. Серый свет был неуверенным и мутным, как будто мы видели все это пространство под водой – оно оказалось больше, чем я себе представлял прошлой ночью, и, должно быть, занимало добрую половину акра. Этот двор, простиравшийся между доживающих свое кирпичных зданий, обветшалых и покосившихся на фоне рассвета, с устремленными на него слепыми окнами, имел жуткий вид. Казалось, что ни звон церковных колоколов, ни хрип уличной шарманки, ни какой-либо другой домашний, человеческий звук никогда не проникнут сюда.
Кирпичная стена высотой около восемнадцати футов с трех сторон грубым овалом окружала его. С краю росло несколько древних платанов – в своем кокетливом уродстве они напоминали венки с купидонами, украшавшими карниз большого дома. В одном углу виднелись заброшенный колодец и покосившийся фундамент того, что, возможно, когда-то было молочной фермой. Но именно одинокий маленький каменный домик, стоящий в центре у задней стены, наводил на самые зловещие мысли.
Он был черновато-серый и таинственный, с зияющим провалом разбитой двери. Скат крыши покрывала тяжелая горбатая черепица, которая, возможно, когда-то была красной; перевернутый защитный колпак на приземистом почерневшем дымоходе походил на щегольскую шляпу. Рядом стояло мертвое искривленное дерево.
Вот и все. Вокруг было сплошное море грязи, да еще широкие размокшие цепочки следов к двери домика, оставленные теми, кто в нем побывал. От этой дорожки ответвлялось лишь два набора следов – Мастерса и мой. Они шли вплотную к стене дома по направлению к оконцу, под которым я держал Мастерса, чтобы он заглянул внутрь, где лежал уже мертвый Дарворт.
В молчании мы обошли снаружи дом, держась границы двора. И чем больше мы вглядывались в его голые стены, тем чудовищней и невероятней становилась загадка. И все же я ничего не упустил из виду, не проглядел и не исказил – дом был именно таким, каким и казался: каменным ящиком с надежно защищенными дверью и оконцами, никаких хитростей с потайными входами и никаких следов возле него, не считая моих и Мастерса. Это чистая правда.
Осмотр подходил к концу, и Мастерсу ничего не оставалось, как ухватиться за последнюю зацепку, но и от нее пришлось отмахнуться. Мы обошли дом с другой стороны – с левой, глядя на него от заднего входа в большой дом, – и Мастерс остановился. Он уставился на кривое дерево, затем снова на стену.
– Послушайте… – Голос его прозвучал странно и хрипло в мертвой тишине. – Дерево. Я знаю, что это не объяснит остального, но могло бы объяснить отсутствие следов… Очень ловкий человек мог бы забраться на эту стену, перепрыгнуть со стены на дерево, а затем с дерева на дом. Это можно было бы сделать – они же недалеко друг от друга…
Макдоннелл кивнул.
– Да, сэр. Мы с Бейли тоже подумали об этом, – мрачно произнес он. – Это чуть ли не первое, что нам пришло в голову, пока кто-то не приставил сбоку лестницу и я не вскарабкался на стену, чтобы это проверить. – Он указал вверх. – Видите ту сломанную ветку? Вот где я, черт возьми, чуть не сломал себе шею. Дерево засохло, сэр. Оно насквозь прогнило. Я сам довольно легкий, и я всего лишь ухватился за него. Оно не выдержит никакого веса. Попробуйте сами. Видите ли, у дерева другая символика.
Мастерс обернулся.
– О, ради бога, перестань умничать! – хрипло сказал он. – Что ты имеешь в виду под «символикой»?
– Ну, я спрашивал себя, почему они вырубили остальные, а это оставили… – Приставив ладонь козырьком ко лбу, Макдоннелл выглядел озадаченным и встревоженным. Его затуманенный взгляд устремился к подножию дерева, стоящего на небольшом участке земли, центр которого занимал дом. – Затем меня осенило. На глубине шести футов под этим деревом покоится наш добрый друг Льюис Плейдж. Я полагаю, они не хотели его тревожить. Забавно, чистая мистика…
Мастерс прошелся по лишенной следов земле и ухватился за ветку дерева, дабы проверить сказанное Макдоннеллом. Он был так раздражен, что под его рукой ветка тут же треснула.
– Да. Это действительно забавно. Ах, какой же ты, черт возьми, толковый, Берт!
Мастерс отломил ветку, швырнул ее на землю и проворчал:
– Убери это, будь добр, или я запущу в тебя этой штукой! Тут и убили этого типа. Мы должны выяснить, каким образом, и если ты продолжишь нести чушь о мистике…
– Я признаю, что она едва ли поможет нам понять, как убийца проник в дом. Но с другой стороны, я подумал, что, может быть…
Мастерс буркнул: «О боже!» – и повернулся ко мне:
– Но понято же, что должен быть способ туда пробраться. Послушай, можем ли мы быть уверены, что до нашего появления здесь не было никаких следов, ведущих к тому месту? Сейчас там уже такая каша намешана…
– Можем, – убежденно сказал я.
Он кивнул. В молчании мы снова подошли к разбитой двери. Дом хранил свою тайну. В этот полный утренней смури час казалось, что мы отнюдь не трое практичных представителей рационального века и что старый дом возродился – случись нам заглянуть через ограду стены, мы увидели бы на меченых красным крестом дверях домов написанные сверху слова: «Господи, помилуй нас».
Когда Мастерс протиснулся через раздолбанный дверной проем во внутренний мрак дома, мне представилось, что он может
