Разбитое небо - Евгения Михайлова
— Не бойся. Я не собираюсь тебя держать силой. У меня совсем другое. Я не могу больше с этим оставаться и не могу больше никому рассказать. Это такая страшная и позорная правда… Это все узнают. Я не смогу пережить.
— Нина, ты просто скажи. Никто, кроме меня, ничего не узнает, если мы так решим. Я готов разделить и страх, и позор, если все это тебе не показалось. Я не оставлю тебя одну ни с чем.
— Это был он, — проговорила Нина белыми губами. — Я узнала его. Увидела шрам на лбу и татуировку на запястье. И голос, которым он сказал «стоять». Но все время надеялась, что мне показалось.
— Кто он, Нина? — спросил Андрей, уже все понимая.
— Никита. Наш консьерж-охранник. Я окончательно поняла это только сегодня, когда увидела, что окошко помещения консьержа закрыто. Так никогда не бывало.
— Ты считаешь, что он участвовал в налете?
— Теперь я уверена в этом. Только он знал про эти проклятые деньги. Я рассказала, что папа привезет их на дом. Но ты не совсем понял. Это тот, с кем я на видео и фото. Я с ним спала назло тебе.
— Да уже понял. Нина, ты не должна больше ни о чем думать. Ты поняла очень важную вещь. Я посоветуюсь с другом-юристом, это очень надежный человек. И мы решим, как использовать информацию, как деликатно обойти то, что тебя беспокоит. Твои показания помогут следствию найти преступников, которые ограбили твоего отца. Твоя семья, ты сама — вы имеете право на справедливость. А вдруг вам вернут хотя бы деньги отца. Он ведь погиб из-за них. Мне сказала твоя мать, что он обожал только тебя. Он бы этого очень хотел.
— Они вернут деньги — это смешно, конечно. Только такой наивный человек, как ты, может такое придумать. Но это совершенно неважно. Скажи им, и пусть они его поймают. Спасибо, дорогой.
Часть девятая
Телефон Артура
Кольцов посетил районного прокурора Иванова, по инициативе которого начали поиски пропавшего Артура и возбудили дело.
— Приветствую, коллега, — сердечно произнес он. — Сергей Кольцов, с вашего позволения, частный детектив, но вы, возможно, помните меня по работе следователем в Генпрокуратуре.
— Да кто же вас не знает по разным работам, — буркнул Иванов. — Садитесь, раз прорвались. С охраной поговорю потом. Что у вас? Прошу очень коротко.
— Я по договору с сестрой погибшего Артура Соколовского пытаюсь разобраться в обстоятельствах преступления, вычислить виновного и проверить все косяки данного расследования, которые позволили дело, так сказать, подвесить.
— Всего-то?! — попытался саркастически произнести Иванов, но раздражение прорвалось. — С какой стати вы будете тут что-то инспектировать? У нас достаточно проверяющих инстанций. Вы, Кольцов, что-то много на себя берете. Вы вообще не можете быть допущены к материалам.
— Так я как раз о материалах проверки. Из них вытекает, что расследование прекращено без всяких оснований. Некоторые промахи зафиксированы, некоторые нет. А мой доступ… Я, кстати, внештатный эксперт-криминалист отдела убийств и похищений полковника Земцова. Работаю с адвокатом Калининым. Очень грамотный адвокат.
— Да уж. Заноза в заднице. Ладно, что конкретно требуется?
— Разрешите следователю, который формально ведет дело, помочь мне найти пропавшие улики. В частности, в описи значится телефон погибшего мальчика. А в архиве его или нет, или не туда положили. Надо бы поискать.
— Черт бы их побрал. Вечно это разгильдяйство. Ладно. Следователь Виктор Макаров. Я ему позвоню. Но давайте договоримся: без ваших штучек. Не пиариться на наших ошибках и случайных недоразумениях. Это условие.
— Без проблем. Ваше дело — наше дело. Наши штучки — ваши штучки… Пардон, неудачно пошутил. Благодарю и честь имею.
Следователь Виктор Макаров оказался хмурым, замотанным молодым человеком с настороженным взглядом и скованностью в движениях, какая бывает у людей, ждущих нападений со всех сторон.
— Здравствуйте, — ответил он на приветствие Кольцова. — Иванов мне звонил. А как вы себе представляете эти поиски спустя столько времени?
— Технически, — участливо объяснил Кольцов. — Вы отводите меня в архив, мы с его работниками роемся на полках и в ящиках, сверяем найденное с документами. И либо находим улику, либо ее там нет. И тогда общаемся с теми, кто нашел и приобщил ее к делу. Ибо в первоначальной описи телефон есть, а в описи архива он вдруг исчезает. Вас это не насторожило?
— Не особенно, — ответил Макаров. — Насколько я помню, наш программист сказал, что он безнадежно испорчен, ничего достать не удалось. Но его, конечно, должны были оставить в архиве. Конечно, давайте попробуем поискать. Насчет работников. У нас такой роскоши нет. Работник там один, и это женщина с ограниченными возможностями. Лидия Андреева, работала в нашей группе оперативником, пострадала при задержании. Трудоустроили в архив как инвалида. Она без средств, есть ребенок.
— Обстановку понял. Тогда пойдем туда? Кстати, если доверите, то мы с этой Андреевой справимся вдвоем. Зачем и вам тратить время? Ситуация, в принципе, обычная, часто такое случается. Сунули не в тот ящик и забыли.
— Да, времени нет. Надеюсь, вы справитесь: или найдете, или нет. И то, и другое — результат. Я провожу вас.
Лидия ходила с помощью двух палок, между полками с коробками материалов передвигалась на кресле на колесиках. Когда Макаров сказал ей, что надо помочь товарищу кое-что найти по просьбе прокурора, она взглянула на Сергея со страхом.
— Лида, расслабьтесь, — сказал он ей, когда Макаров вышел. — Я не инспектор, не проверяющий соответствие кадров. Я Сергей, частный детектив, помогающий родственникам жертвы преступления. Мне нужно кое-что найти. Только показывайте, называйте номер полки и ящика. Я все сделаю сам. Вот копии первоначальной описи, в которой улика есть, и другой, в которой ее уже нет. Вторая как раз ваша, из архива. Это ведь ваша подпись?
— Моя. Я тут одна. — Лидия смотрела на него не шевелясь.
— Так начнем? — спросил он.
— Не начнем, — удрученно ответила она. — Я и так знаю. Этот телефон принес наш компьютерщик Вася. Я спросила, узнали ли они что-то из него. Следила за делом: там же ребенок… Вася сказал, что с телефоном работать бесполезно. Ничего не вытащили. Он вроде долго в воде был. Ну и я это сделала… Не сразу, подождала, будут ли его еще проверять. Но им никто не интересовался… Короче, у меня сын. Он все время просит мобильник, а я не могу ему купить. Он говорил, что ему стыдно перед ребятами. И я подумала:
