Там, где дым - Саймон Бекетт
Первые два Кейт пропустила, но третий ее зацепил. Имена в статье не упоминались; речь шла о белом юноше под псевдонимом «К.», с интеллектуальным способностями выше среднего, однако с неблагополучным прошлым.
К. часто подвергался жестоким издевательствам со стороны двух старших братьев. Когда ему было пять лет, один брат засунул пальцы малыша в зажженную газовую конфорку. Таким образом, подтверждается наблюдение Джексона (1994), что некоторые поджигатели сами в прошлом пострадали от огня. Нельзя однозначно утверждать, что именно это событие стало прямой причиной мании К., однако в результате перенесенной травмы у него развилось речевое расстройство в виде тяжелого заикания, усугубившее одиночество и чувство собственной неполноценности.
Кейт перечитала этот абзац, прежде чем перейти к следующему.
Первый привод К. в полицию в связи с поджогом случился в возрасте десяти лет, когда он поджег сарай в местном парке. Ему было рекомендовано пройти психологическое освидетельствование. Далее последовал период относительной стабильности, во время которого К. жил с бабушкой по отцу, после того как отец попал в тюрьму по обвинению в мошенничестве.
После возвращения К. домой поджоги возобновились. В четырнадцать он поджег здание школы. Психиатрическое обследование показало, что у него проявляются симптомы шизофрении, а именно уклонение от социальных контактов, полная апатия и чрезвычайная тревожность в присутствии других людей. Тем не менее было установлено, что пиромания К. – скорее патологическая проблема, а не симптом шизофрении. По его словам, он ни разу не слышал голоса, приказывающие ему зажечь огонь, и не высказывал бредовых идей, характерных для пироманов, чья мания вызвана органическим психическим расстройством. Навязчивое желание зажигать огонь и наблюдать за ним, вероятно, вызвано неосознанным побуждением избавиться от негативных эмоций. Соответственно, это привело к поджогу объектов, вызывающих подобные эмоции (в частности, таким объектом стало здание школы, где К. подвергался избиениям со стороны учеников). Последующее чувство вины вызывало эмоциональный спад и, как следствие, возбуждало дальнейшее стремление к поджогу.
В статье отмечалось, что после приема антипсихотических препаратов симптомы шизофрении исчезли и некоторое время пиромания находилась под контролем.
Потом Кейт наткнулась на абзац, от которого у нее перехватило дыхание.
Поворотным моментом в истории болезни К. стала смерть бабушки. Тогда ему было пятнадцать лет. Это произошло вскоре после ссоры между бабушкой и родителями К. относительно его благополучия. В ночь после похорон бабушки К. поджег дом, убив родителей и обоих братьев. Даже теперь он не может связно объяснить свои мотивы; возможно, он устроил пожар, не вполне понимая последствия. Как обычно, после поджога К. находился в угнетенном состоянии. Он облил себя бензином, и только оперативное вмешательство пожарных уберегло его от самосожжения.
Кейт заставила себя читать дальше. В соответствии с законом о психическом здоровье К. был помещен в психиатрическую лечебницу, в отделение для несовершеннолетних. Ему были назначены антипсихотические препараты, а также речевая терапия, чтобы вылечить заикание. Через восемь лет его выпустили под наблюдение психиатрического социального работника и клинического психолога.
От последних строк статьи во рту у Кейт появился металлический привкус.
К. хорошо адаптировался к жизни в социуме, позитивно реагировал на разговорную психотерапию, включая когнитивно-поведенческую терапию. Инцидентов с поджогами более не происходило. К. хорошо понимает свое состояние и демонстрирует желание его преодолеть. В настоящее время он находится под наблюдением психиатрического социального работника и раз в два месяца проходит психологическое освидетельствование. Существует значительная вероятность, что он добьется успеха.
У Кейт закружилась голова. В глазах потемнело. Она судорожно схватилась за край стола и снова взглянула на мерцающий экран: «существует значительная вероятность…»
Она еле успела добежать до ванной, прежде чем ее вырвало.
Глава 15
Администратор попыталась убедить Кейт записаться на другой день, но в конце концов сдалась и неохотно предложила подождать: доктор примет ее вечером. Кейт села на жесткий пластиковый стул, избегая встречаться взглядом с другими пациентами. Напротив нее сидел одышливый старик, вытянув вперед негнущуюся ногу, рядом девочка-подросток увлеченно листала женский журнал. За ней молодая мать негромко читала бледному малышу, сидящему у нее на коленях.
В приемной висела гнетущая тишина, от которой все звуки усиливались. Шепот молодой матери казался оглушительным, кашель старика – громоподобным, шелест журнальных страниц – режущим слух. Кейт разглядывала макушку секретарши, склоненную за стеклянной перегородкой, и старалась ни о чем не думать.
Пациентов вызывали одного за другим, пока не осталась только Кейт. Наконец из кабинета вышел старик и заковылял к выходу. Хлопнула дверь.
– Кейт Пауэлл.
Ее принял незнакомый врач – пожилой, невысокий, в очках с полукруглыми линзами. Не переставая писать, он жестом предложил ей сесть. Кейт села и стала ждать.
Наконец он со вздохом поднял глаза.
– Что вас привело?
Кейт заранее отрепетировала свой ответ.
– Я хочу сделать аборт, – выпалила она.
Врач посмотрел на нее поверх очков, перевел взгляд на экран, прочел запись в медицинской карточке.
– Вы беременны чуть больше месяца, верно?
Кейт кивнула. Врач поджал губы и продолжил чтение. Она ждала, стиснув кулаки. Наконец он повернулся к ней.
– Почему вы хотите сделать аборт?
Кейт рассказала. Врач слушал, не перебивая. Как ни старалась она говорить спокойно, под конец ее всю трясло. Она надеялась, что, если с кем-то поделится, ей полегчает, однако легче не стало.
– А что говорят в той клинике, где вы делали инсеминацию? – помолчав, осведомился врач. – Я так понимаю, вы им сообщили?
– Они… они сказали, что это их не касается. Я попросила их прервать беременность, но меня направили к лечащему врачу.
Когда Кейт позвонила доктору Джансон, та пришла в ужас. Было ясно, что ее главная забота – уберечь клинику от ответственности. «Вы сами выбрали донора», – тут же заявила она. Кейт и без нее понимала, кто виноват.
– То есть вы с таким трудом забеременели, а теперь передумали, – с непроницаемым видом уточнил врач.
У Кейт перехватило дыхание.
– Нет! – воскликнула она. – Все совсем не так!
Врач снял очки.
– По вашим словам выходит именно так. – Он достал из кармана платок и принялся протирать стекла. – Не хочу показаться черствым, это для вас очень болезненное решение, но сейчас мы с вами должны определить, почему вы хотите прервать беременность.
– Разве это не ясно? – удивилась Кейт.
Врач осмотрел стекла на свет.
– Ясно, что вы очень расстроены, и это вполне объяснимо. Я пытаюсь понять: вы не хотите детей вообще или именно этого ребенка?
Кейт открыла рот, чтобы ответить, но не нашлась, что сказать.
– Естественно, вы взволнованы и напуганы, – продолжил врач. – И, смею предположить, очень рассержены. Вас обманули. Вы обнаружили, причем при самых тяжелых обстоятельствах, что мужчина, которому вы доверили стать отцом вашего ребенка, не тот, за кого себя выдает. А не следует ли вам,
