Джон Гоуди - Пелхэм, час двадцать три
- Возьмите платок, - поморщился Лассаль. - Вы хотите, чтобы все мы заболели?
Мэр утер нос одеялом.
- Мюррей, это просто безумная затея.
- Бессмысленных вещей я не делаю, - холодно возразил Лассаль. - У меня на все есть веские причины.
- Разве не безумие лезть в сырой туннель, где такие сквозняки?
- А вы оденьтесь потеплее, - буркнул Лассаль.
Комиссар говорил по своему личному радиоканалу.
- Что он делает? - спросил мэр у Лассаля.
- Сообщает, что мы едем. Послушайте, все, что от вас нужно - и вы вполне можете это сделать - это взять в руки громкоговоритель и с достоинством попросить о милосердии.
- А если в меня начнут стрелять?
- Встаньте за колонной. И потом, у них нет никаких причин в вас стрелять.
Несмотря на ужасное самочувствие, мэр решился на шутку.
- Вы хотите сказать, что они приезжие?
- Расслабьтесь, - хмыкнул Лассаль. - Просто сделайте, что от вас требуется, а потом поедете домой и заляжете в постель. Зато подумайте, какую пользу принесет ваше появление.
- Если бы я верил, что это действительно поможет...
- Поможет.
- Заложникам?
- Нет, - буркнул Лассаль, - вам.
Начальник окружной полиции
От штаба начальника окружной полиции на автостоянке у южного входа на станцию Двадцать восьмой улицы толпа казалась гигантским многоклеточным организмом, плохо координирующим свои движения. Протоплазма достигла высшей степени возбуждена, но ещё не стремилась к самоубийству. При всей своей активности она представляла массивное целое. Начальник округа постоянно посматривал на часы, иногда открыто, иногда украдкой. Минуты мчались безудержно, как неконтролируемые раковые клетки.
- Три ноль три, - вздохнул начальник полиции. - Осталось десять минут, а их ещё даже не видно.
- Если кого-нибудь из заложников убьют, - сказал начальник транспортной полиции, - я спущусь туда и сотру их в порошок.
- А я сделаю то, что мне прикажут, - возразил начальник округа, нравится мне это или нет. Если они убьют одного, останется ещё шестнадцать человек. Если мы начнем стрелять, они наверняка всех перебьют. Вы готовы принять ответственность за такие последствия на себя?
Начальник транспортной полиции окрысился:
- Пока меня никто не просил принимать никакие решения.
Капитан полиции, представившийся репортерам, как капитан Миднайт, предстал перед начальником полиции округа и отдал ему честь. Его щеки покраснели, как помидор.
- Сэр, - сердито спросил он, - что мы делаем?
- Мы стоим и ждем. У вас есть какие-то соображения по этому поводу?
- Сэр, мне не нравится наша беспомощность. Для боевого духа моих людей крайне вредно видеть, как эти негодяи уходят с...
- Не нужно, капитан, уйдите, - устало бросил начальник округа.
Краска все шире разливалась по лицу капитана и уже достигла глаз. Он зло пристально взглянул на начальника, резко развернулся на каблуках и вышел.
- Я его не осуждаю, - вздохнул начальник округа. - Возможно, он не слишком умен, зато - настоящий мужчина. Но сейчас не время для мужчин, время тех, кто в состоянии вести переговоры.
- Сэр, ... - сержант, сидевший на заднем сиденьи машины, свесив ноги на мостовую, протянул ему портативную рацию. - Комиссар полиции, сэр.
Начальник полиции округа взял рацию и услышал голос комиссара:
- Доложите обстановку.
- Мы ждем, когда прибудут деньги. Они ещё не выехали, и я не знаю, как ухитрятся попасть сюда вовремя. Следующий шаг будет за бандитами. - Он помолчал. - Если полученный мною приказ не будет изменен.
- Не будет, - решительно отрезал комиссар. - Я звоню вам из машны. Мы едем к вам. И со мной мэр.
- Прекрасно, - вздохнул начальник округа. - Я постараюсь сдержать толпу до его прибытия.
Дыхание комиссара на сорвалось.
- По прибытии Его Честь хотел бы лично обратиться к террористам.
Стараясь сдержаться, начальник полиции округа спросил:
- Комиссар, вы хотите ещё что-нибудь сказать?
- Это все, - с трудом выдавил комиссар, - все, Чарли.
Федеральный банк
Несомненно, никогда за всю шестидесятилетнюю историю Федерального резервного банка президент банка такого ранга, как "Готем Нейшнл Траст", не звонил его председателю с просьбой выдать столь невероятную сумму в миллион долларов. При нормальном ходе вещей выдача наличности даже в количестве гораздо большем производилась по обычным каналам, - особенно если требование выдачи денег исходило от обычного вкладчика. Хотя цифры могли быть астрономическими, банк - член федеральной системы - направлял подписанное его руководством подтверждение, не более сложное, чем обычный запрос в соседний банк. Федеральный банк пересчитывал наличность, упаковывал её в брезентовый мешок и передавал в службу безопасности, которая доставляла его в бронированном автомобиле.
Вот пожалуй и все, и вот почему федеральный банк в просторечье назывался банком банков. Конечно, на более высоком уровне федеральный банк выступал в качестве правительственного агентства, контролирующего денежные потоки, чтобы удержать в равновесии национальную экономику. Грубо говоря, это сводилось к увеличению денежных потоков в периоды спада и роста безработицы и к их сокращению в периоды процветания и инфляции.
Служащих федерального банка нелегко было вывести из состояния равновесия, они практически всегда оставались невозмутимы. Но звонок президента банка "Готем Нейшнл Траст" вызвал нервный шок. Собственно, дело было не в самом звонке, каким бы необычным тот ни был, а в нарушении инструкций о подготовке и упаковке денег. В федеральном банке был принят единственный способ подготовки крупных сумм денег для банков-членов федеральной резервной системы: все деньги паковали в пачки по сто банкнот в каждой, пачки проклеивали бумажной лентой и собирали по десять в пакет, который в свою очередь перевязывали бечевкой. Новые банкноты, только что вышедшие с монетного двора, паковывали в оберточную бумагу. Такую упаковку называли кирпичом - она смахивала на стопку недорогой бумаги.
В федеральном банке никогда не паковали банкноты по двести штук в пачку, никогда не перевязывали их резинками и никогда не подбирали старые банкноты. Как правило пачки комплектовали из того, что оказалось под рукой, обычно это была смесь старых и новых банкнот.
Но поскольку соответствующее указание поступило самого верха, служащие банка занялись тем, чего в обычных условиях не делали.
Всю поступавшую в банк наличность передавали на третий этаж здания Федерального резервного банка в доме 33 по Либерти - стрит в центре крупнейшего финансового района Нью-Йорка. Здание представляло собой неприступную крепость, квадратный блок из монолитного бетона с зарешеченными окнами первого этажа. Немногочисленные посетители третьего этажа входили через массивные ворота, которые контролировала вооруженная охрана. Все время, пока они находились там, за ними внимательно наблюдали скрытые телевизионные камерв.
Миновав затем вторые ворота, они оказывались в длинном, довольно заурядного вида коридоре, где стояло несколько деревянных ящиков на колесах; ими пользовались для перевозки крупных сумм денег по зданию, а также в подвал и из подвала. Повсюду стояли вооруженные охранники. Слева от посетителей находились лифты со специальной системой безопасности; в этих лифтах деньги опускали на платформы для погрузки с той стороны здания, что выходила на Мейден-лейн. Дальше по коридору за зарешеченными окнами находился отдел выплаты и получения денег, а за стеклянной перегородкой отдел сортировки и подсчета.
Сквозь отдел выплаты и получения денег постоянно в обе стороны протекал поток наличных. Клерки, ответственные за получение денег, принимали и оформляли поступающие мешки с банкнотами, присланные банками-членами федеральной резервной системы, а затем передавали их в отдел сортировки и подсчета. Их коллеги, отвечавшие за выплату денег, оформляли упаковки, уходящие в банки-члены системы, складывали их в мешки и передавали вооруженной охране для доставки.
Отдел сортировки и подсчета обрабатывал деньги, присланные банками-членами системы. Счетчики большей частью были мужчинами. Они сидели в отгороженных ячейках, срывали печати с брезентовых мешков с деньгами (новые мешки были белыми, но затем быстро превращались в грязно-серые - под цвет воздуха Нью-Йорка), пересчитывали число пакетов в каждом мешке, но не считали число банкнот в пакете.
Сортировщицы - по большей части женщины - работали в обширном помещении, напоминавшем камеру предварительного заключения. Их работа состояла в том, что они брали пачку банкнот, сгибали вдоль длинной стороны и с почти недоступной человеческому глазу скоростью распределяли в соответствии с достоинством в различные щели машины. Счетчик автоматически показывал число загруженных в машину банкнот. Несмотря на поразительную скорость работы сортировщицы успевали отбирать изношенные и поврежденные банкноты, метили их для последующего уничтожения и даже успевали обнаруживать поддельные банкноты, которые зачастую х пропускали контролеры в банках.
