Джейсон Сэтлоу - Убийца с нежными глазами. Сборник

— Сейчас скажу. Я думаю, а не могла ли Корал быть с Даггеттом? Той блондинкой, ушедшей с ним из бара. Ведь этот вопрос все время волновал и вас. Не так ли? — спросила я.

— Нет. Ни в коем случае,— ответил он.

Я поймала его удивленный взгляд. Ему не нравилось, что я сказала, но он наверняка и сам задумывался о происшедшем той ночью.

— Вы просто поверили Корал на слово о факте существования другой женщины,— сказала я.

— Но ведь таксист ее видел.

— Ею могла оказаться и Корал. Корал могла покупать для Даггетта спиртное. Джон знал ее и доверял вашей сестре так же, как и вам. Может быть, бармен решил, что Корал отсутствует, как раз потому, что видел, как она уходила.

— Вон отсюда,— прошипел Билли.

Его лицо потемнело, мышцы напряглись. Я была поглощена своими мыслями настолько, что не обратила внимания на происшедшие в Билли изменения и не заметила, какое впечатление произвел на него наш разговор. Я забрала юбку и туфли, направилась к двери, пристально следя за Билли. Он уже успел взять себя в руки, поклонился и услужливо открыл мне дверь.

Едва я успела выйти, как дверь с треском захлопнулась за мной. Билли отодвинул занавески и вызывающе проследил дошла ли я до машины. Через минуту шторы опустились, а я вернулась к тому окну автоприцепа, у которого накануне подслушивала разговор. Любовники закрылись, но в шторах осталась щель, позволявшая видеть часть комнаты.

Билли опустился на кушетку, уткнулся лицом в руки, но поднял голову, как только из спальни вышла женщина. Она привалилась к стене, прикуривая сигарету. Я могла видеть только часть ее тяжелого бедра и ноги в коротком ночном халате из бледно-голубого нейлона. Очевидно, желая забыться, Билли приблизился к женщине, обнял ее и уткнулся лицом в ее грудь. Ловелла. Он начал ласкать языком соски ее груди через нейлон халата, оставляя на нем мокрые пятна. Женщина лениво нагнулась, положила сигарету на тарелку и запустила пальцы в его шевелюру. Ловелла смотрела на Билли тем взглядом, каким молодые матери смотрят на своих детей, лаская их при людях. Билли опустился на колени, увлекая женщину за собой. Все ниже, ниже, ниже… И вот они уже на полу.

Я отправилась в бар.

ГЛАВА 20

В баре все было, как всегда, как было и в ту ночь. Снова шел дождь. Крыша протекала в двух местах, и кто-то предусмотрительно поставил тазы, чтобы дождевая вода не растекалась по полу, один — в самом зале, другой — в женском туалете. Пивнушка, как обычно была заполнена местными пьянчугами: толстозадые старухи в тяжелых свитерах, начинавшие пить днем и успевавшие накачаться пивом до закрытия бара, громко хохочущие мужчины с простуженными голосами и раздутыми, красными от алкоголя носами. Молодые мексиканцы обычно играли в бильярд до умопомрачения и ссорились из-за пустяков, как щенки. В этот вечер бильярдная пустовала, и бильярдный стол, покрытый сукном, казалось, сиял, как будто подсвеченный изнутри. Я насчитала шестерых посетителей и еще одного, который спал, положив голову на руки. Автоматический проигрыватель страдал какой-то неисправностью, и музыка хрипела и плавала.

Я подошла к стойке бара, за которой на высоком стуле восседала Корал. На ней была западного покроя рубашка из коричневой шотландки с бегущей по ней серебристой нитью. Облегающие джинсы, завернутые на щиколотках, открывали ноги в туфлях и коротких белых носочках. Девушка, вероятно, узнала меня, запомнив на похоронах, потому что, когда я спросила, не могли бы мы поговорить, она молча слезла со стула, обошла стойку бара и подошла ко мне с этой стороны.

— Хотите чего-нибудь выпить?

— Спасибо, вина.

Корал налила мне вина, себе — пива. Мы сели в кабинке так, чтобы она могла видеть, что происходит в зале, на случай, если кого-то придется обслужить. Вблизи волосы Корал казались такими пушистыми и сухими, что я невольно забеспокоилась, а не смогут ли они неожиданно самовозгореться. Косметика была слишком броской для ее нежного, бледного лица, края зубов раскрошились, как будто Корал только и делала, что грызла ими орехи. Лоб весь в морщинах, а глаза косили, как на журнальной рекламе, демонстрирующей коррекцию этого недостатка. Простуда была в самом разгаре. Нос заложен так, что дышать приходилось через рот. Несмотря на это Корал тут же, как только мы сели, закурила виргинскую сигарету.

— Вам следовало бы полечиться дома,— сказала я, но потом представила себе эту картину: Корал возвращается домой, чтобы лечь в постель, а Билли и Ловелла все еще кувыркаются на полу, основательно сотрясая автоприцеп. Кто же сможет заснуть в такой круговерти?

Корал положила сигарету и вышла высморкаться. Я всегда удивлялась, где только люди постигают технику облегчения носа. Корал предпочитала двухпальцевый метод — зажав бумажный носовой платок в кулаке и придерживая ноздри суставами указательных пальцев, она энергично высморкалась, терзая нос после каждого продува. Я отвернулась, пока процедура не была завершена. Мои мысли занимал вопрос, знала ли Корал, где сейчас находится Ловелла.

— А что с Ловеллой? Она, кажется, потеряла рассудок на похоронах.

Корал оставила попытки высморкаться и взглянула на меня. С запозданием я обнаружила, что она не понимает, что я имею в виду. Я заметила, что она сосредоточенно задумалась.

— С ней все в порядке. Она не предполагала, что они не женаты официально, поэтому впала в истерику и распсиховалась.— Корал основательно вывернула нос и, чихая, снова принялась за сигарету.

— Ей, должно быть, стало легче,— сказала я.— Насколько мне известно, Джон превратил ее в дерьмо.

— Не сразу. Она начала сходить по нему с ума, когда Даггетт освободился еще в первый раз. И сходит до сих пор. Правда.

— Вероятно, именно поэтому Ловелла назвала его на похоронах отъявленным мерзавцем,— заметила я.

Корал взглянула на меня и пожала плечами. Она была симпатичней, чем Билли, но ненамного. Я чувствовала с ней то же самое, что и с ним — мне приходилось касаться вопроса, с которым, как они надеялись, уже покончено. Но я знала слишком мало, чтобы добраться до сути, поэтому задавала вопросы наугад, стараясь выудить хоть что-то.

— Мне казалось, у Ловеллы и Билли был роман.

— Очень давно. Когда ей было семнадцать. Об этом не стоит и вспоминать.

— Ловелла говорила мне, что Билли помог ей с Даггеттом.

— Да, более или менее. Он поговорил о ней с Джоном, после чего Даггетт написал Ловелле письмо, в котором поинтересовался, могут ли они быть друзьями.

— К сожалению, он никогда не упоминал о своей жене,— сказала я.— Мне очень нужно поговорить с Ло-веллой, если вы увидите ее, передайте, пожалуйста, чтобы она мне позвонила.

Я дала Корал визитку с номером рабочего телефона, которую она взяла, передернув плечами.

— Я не увижу Ловеллу,— ответила она.

— Вам так только кажется,— возразила я.

Внимание Корал привлек бармен, поманивший девушку пальцем. Она подошла к стойке, взяла пару коктейлей и отнесла их к одному из столиков. Я попыталась представить Корал, выталкивающей Даггетта из лодки, но что-то у меня не получалось. Все вроде бы складывалось, но что-то было пропущено.

Когда она вернулась в кабинку, туфли с высокими каблуками уже ждали ее.

— Это ваши?

— Я не ношу замши,— спокойно ответила Корал.

А мне замша нравилась, но я понимала, что она не подходила к стилю одежды Корал.

— А юбка?

Последняя затяжка сигареты, Корал потушила ее в пепельнице, выдохнув при этом полный рот дыма.

— Понятия не имею. Чья это?

— Я думаю, что ее носила та блондинка, что убила Даггетта в пятницу ночью. Билли сказал, что она Джона здесь подцепила.

Корал внимательно взглянула на юбку.

— Да, точно. Я видела эту женщину,— согласилась она.

— Эта юбка похожа на ту, что была на ней?

— Может быть.

— Вы знаете, кто она.

— Нет.

— Мне не хочется казаться слишком назойливой, но мне нужна помощь. Корал, ведь речь идет об убийстве.

— Мне все это изрядно наскучило,— сказала моя собеседница, зевая.

— Неужели вы ничего мне не расскажете?

— Вы как ребенок. Ну почему я должна переживать из-за этого Даггетта? Он был опустившимся человеком.

— А блондинка? Что вы о ней помните?

Корал вытащила из пачки еще одну сигарету.

— Чего вообще вы хотите? Вы не имеете права нас ни о чем расспрашивать. Вы же не полицейский.

— Я имею право задавать любые вопросы,— мягко ответила я.— Другое дело, что я не могу заставить вас на них отвечать, но спрашивать я могу.

Она заволновалась, ерзая на сиденьи.

— Знаете что? Вы мне не нравитесь,— заявила Корал.— От таких, как вы, меня тошнит.

— В самом деле? А кто еще на меня похож?

Корал занялась извлечением спички из коробка, и чиркала ею до тех пор, пока она не загорелась. Закурила. Спичка звякнула о пепельницу. Потом подперла подбородок ладонью и выдала мне отвратительную улыбку. Захотелось посоветовать ей не демонстрировать зубы — так она была хоть сколько-то симпатичней.