Юлия Алейникова - Божья кара
– Я работаю в клубе, показываю «силовой стриптиз», – расположившись в белом кожаном кресле и небрежно закинув ногу на ногу, рассказывала Снежана.
– А это как? – проявила искренний интерес Женя.
– Ну, представьте, оживает статуя римского или греческого атлета, в данном случае атлетки, мощная такая, вся в мускулах и начинает разрывать сковывающие ее цепи или связывающие веревки. Примерно в этом духе, только женственно, сексуально и современно, – пожав могучим плечом, объяснила Снежана. – Успех невероятный, я на этом бабок больше зарабатываю, чем все остальные девицы, вместе взятые. Плюс зарплата. Сашка за меня зубами держалась, потому как я главная фишка клуба, – не без некоторой гордости пояснила Снежана.
– Простите, а у вас нет фото Александры? – стараясь скрыть любопытство, спросила Женя. Ей вдруг в голову пришла мысль, а вдруг и покойная выглядела так же.
– Разумеется, – снова усмехнулась Снежана, очевидно отличавшаяся поразительной проницательностью, а может, это Женька отличалась излишней детской непосредственностью, а потому была легко читаема и предсказуема. – Вот, смотрите.
Снежана вытащила из стопки лежащих на столе журналов один и, развернув его, перекинула Жене.
– Фотки сделаны в мае. Это Сашка. – И барышня указала на стоящую в центре большой пестрой компании одетую в какой-то напоминающий старинное нижнее белье наряд молодую женщину весьма средних параметров, но с бритой налысо татуированной головой.
– Это Сабирова?
– Да. Переверните страницу, есть другое фото, она у себя в кабинете, – предложила Снежана.
Женя перевернула. Статья была посвящена одному из наиболее модных и креативных клубов города, и автор статьи помимо различных отзывов включил в статью интервью с арт-директором клуба Александрой Сабировой.
– А можно мне взять журнал, хотя бы на время? – попросила Женя, рассматривая сфотографированную крупным планом Сабирову. И хотя она по-прежнему была лысой и татуированной, одета она была уже гораздо приличнее, в какую-то просторную белую мужскую рубаху с ярким галстуком, завязанным крупным свободным узлом.
– Берите, только верните. Он у меня один, – позволила Снежана.
– Спасибо. Снежана, насколько я знаю, вы были с Александрой близкими подругами? – включив диктофон, приступила к допросу Женя.
– Да. Можно и так сказать, – неопределенно ответила барышня.
– Почему можно сказать?
– Сашка была человеком непростым, – задумчиво поджав губы, проговорила Снежана. – Вы девушка современная, надеюсь, вас не шокирует, если я скажу, что она ко мне клеилась.
– В смысле, вы лесбиянка? – решила уточнить на всякий случай Женя, которая, будучи девушкой современной, все же тяготела к консервативным межполовым отношениям.
– Разве я сказала, что я к ней клеилась? – приподняла вопросительно бровь мускулистая красавица.
– Нет, – смущенно покачала головой Женя.
– У меня, к вашему сведению, парень есть, – с сожалением взглянув на нее, сказала Снежана. – Если ничего не случится, весной мы поженимся.
– Поздравляю, – несколько торопливо проговорила Женя, чтобы загладить неловкость.
– Спасибо. А насчет Сашки, опережая ваш вопрос, могу сказать, она тоже не была лесбиянкой, но она была на редкость любопытна к жизни. Ей хотелось испробовать все. Секс, наркотики, алкоголь, табак, экстремальные виды спорта, все годилось. Она любила острые ощущения и была на редкость неординарной, притягательной личностью.
– Она была наркоманкой? – несколько разочарованно переспросила Женя, потому как самоубийство наркомана никакой загадкой быть не может и интереса у зрителей не вызовет, так же как и сочувствия.
– Нет, конечно, – категорически возразила Снежана. – Самым удивительным качеством Сашки была ее невероятная устойчивость к всякого рода порокам. Она перепробовала в своей жизни столько всего запретного и предосудительного, что другой на ее месте давно бы потерял себя, погрязнув в пучине порока. Говорю без всякой иронии. Но с Сашки все стекало, как с гуся вода. Она могла вытворять что угодно без всяких последствий для себя. – Снежана на секунду задумалась. – Приведу самый простенький пример. Сашка могла связаться с какой-нибудь компанией художников, которые писали исключительно в состоянии сильного подпития, исключительно ню и исключительно после бешеных оргий. Сашка могла зависать с ними дня три-четыре, потом встать одним прекрасным утром, умыться и пойти домой, заниматься делами. И больше никогда не встречаться с ними, не мучиться похмельем или угрызениями совести и не испытывать чувства стыда по поводу собственного неприличного поведения, и так далее. Словно ничего этого и не было.
Но оно было, и Сашка этот опыт запоминала навсегда и уже дважды никогда не входила в одну и ту же реку. Если перечислить все ее увлечения, толстой тетради не хватит. И причем среди них были совершенно безобидные, такие как дайвинг, сальса, прыжки с парашютом, вегетарианство и йога.
– А ее смерть была следствием увлечения суицидом? – несколько цинично спросила Женя.
– В точку, – стукнула крепким длинным пальцем по подлокотнику Снежана. – Сашка увлекалась жизнью, а не смертью. А потому я не могу понять, как такое могло случиться.
– Вы знаете, как это произошло?
– Разумеется. Она спрыгнула с крыши нашего клуба. Клуб располагается на последнем этаже современного офисного центра. Там есть терраса с обычным ограждением. Так вот, после закрытия клуба, уже под утро, на рассвете Александра вышла на террасу, постояла минут пять, глядя на город, потом встала на перила и спрыгнула. Это видели человек восемь народу. Официанты, уборщицы, бармен, я, диджей. Он, правда, был не совсем трезв, но после ее прыжка живенько пришел в норму.
– Вы сами видели ее прыжок? – не поверила такой удаче Женя.
– Ну да, – невесело подтвердила Снежана.
– А почему она это сделала? Что было до этого?
– Ничего особенного. Отчитала диджея за то, что взял моду квасить на рабочем месте. Отчитала уборщицу за то, что халтурит и моющие средства тырит, бросила мне, что пора менять программу, потом пошла на террасу и спрыгнула.
– Как-то странно, – нахмурилась Женя.
– Еще как! А самое странное, что Сашка была последним человеком на свете, кто добровольно ушел бы из жизни.
– У меня есть телефон еще одной приятельницы Сабировой, некой Карины Валиевой. Вы ее знаете? – все еще хмурясь, спросила Женя.
– Конечно. Каринка у нас в клубе играет. Ее Сашка привела. Впрочем, как и всех.
– А на чем она играет? Или кого?
– Интересный вопрос, – подтягивая под себя длинные, прокачанные, загорелые ноги, сказала Снежана. – Играет она на саксе. Причем неплохо, но фишка не в этом. Когда она появилась в клубе, никто долго не знал, кто она, мальчик или девочка. Это был некий унисекс, и они с Сашкой всячески эту тайну хранили даже от сотрудников, а народ гадал, то ли это Сашкин приятель-гей, то ли подружка-лесбиянка. Одевалась Каринка в элегантный смокинг, плюс у нее короткие волосы, зачесанные назад бриолином в стиле тридцатых, низковатый голос, стильный макияж, в общем, выходило здорово. И прозвище у нее сценическое Шери, на французский манер, и парню подходит, и девице. Знаете, трудно удерживать в клубе постоянных посетителей, надо вечно придумывать новые фишки, Сашка была мастером на такие дела. Причем мелочам она уделяла так же много внимания, как и вопросам стратегическим.
– Ясно. А не знаете, парень у нее был? – решила зайти с другого бока Женя.
– Вряд ли. При ее увлекающемся характере последние более-менее продолжительные отношения у Сашки были, наверное, в универе.
– А что она заканчивала?
– Понятия не имею. Я даже не уверена, что она окончила вуз, но училась, это точно.
– А вы ее родителей знаете? – Женя решила все же навестить родственников Сабировой, не исключено, что они смогут помочь в расследовании.
– Нет. Еще одна черта Александры. Она никого не подпускала к себе достаточно близко. Мне кажется, родственники вообще не много знали о ее характере, привычках и образе жизни.
– Не знаете, кто они?
– Мама, кажется, детский врач, а папа вроде бы военный в отставке. Утверждать не берусь, – сразу же оговорилась Снежана. – Но отношения у них были хорошие. Я как-то раз слышала, как она с отцом разговаривает. И еще она им помогала. И не только деньгами. Сашка была деловым человеком, основательным и предприимчивым. Она устраивала родителей в больницы, отправляла на отдых и так далее.
– А как они относились к ее имиджу? Лысая голова, татуировки? – пыталась состыковать различные стороны многогранной натуры Александры Сабировой Женя.
– Сашка не всегда ходила лысой. Так она выглядела в мае, перед смертью у нее уже было «каре» с густой челкой.
– Так быстро волосы отросли? – удивилась Женя.
– Отросли, конечно, за лето, остальное нарастила. И потом они знали, где она работает, просто для них ее внешний вид был частью работы, но вот о ее увлечениях и чудачествах они представления не имели, и слава богу, – многозначительно добавила Снежана.
