Миюки Миябэ - Седьмой уровень
Листая дневник в надежде найти что-то похожее, она сделала другое открытие.
Страница от четвертого июня. На ней была написана всего одна фраза — «Вторая годовщина смерти».
Другими словами, в этот день два года назад умер кто-то из близких Мисао. Скорее всего, родственник. Учитывая возраст Мисао, высока вероятность, что это бабушка, дедушка или дядя, тетя. Кто-то настолько ей близкий, что она сочла необходимым отметить эту дату в дневнике.
Встряхнув головой, Эцуко перевернула страницу. Само по себе это ни о чем не говорит. Продолжим чтение.
Но досмотрев дневник до первого января, она ничего не нашла. Первые несколько страниц предназначались для адресов. Пролистала — пусто, лишь на самой первой странице на полях быстрая запись карандашом: «”Бланко”. Французская кухня». Внизу — номер телефона.
Где-то она уже это слышала… И тут ее осенило.
Среди названий ресторанов на улице Басямити, которые она получила в справочной службе, значился ресторан «Франко».
Но телефон — тот же самый! Мисао писала на слух, поэтому запросто могла ошибиться.
Эцуко поспешно схватила трубку. Набирая номер, лихорадочно соображала. Проходя по списку, она позвонила в том числе и в этот ресторан. Девушка по имени Мисао Каибара там не работала. Не было и девушки, подходящей под ее описание. Какие еще возможны варианты?
Вряд ли она ходила туда, чтобы наслаждаться изысканной пищей. В подобный ресторан может позволить себе зайти лишь служащая какой-нибудь крупной фирмы, у которой денег куры не клюют. Тогда свидание? Нет, с какой стати Мисао, живущая в Токио, будет назначать свидание в Иокогаме?
В трубке раздались гудки. Подошел мужчина.
— Слушаю, ресторан «Франко».
— Алло! Меня зовут Сингёдзи, я уже звонила сегодня и разговаривала с вашим директором.
Эцуко попросила еще раз соединить ее с директором, в трубке заплескалась мелодия из «Времен года» Вивальди. В ожидании она продолжала перебирать возможные варианты. Что может связывать Мисао и «Франко»?
«Вместе с подругой работает в ресторане на улице Басямити».
Эти слова были ложью, можно не сомневаться. Кому-то, удерживающему Мисао, понадобилось ввести в заблуждение ее родителей.
Но была ли это ложь с начала до конца? Нет ли в ней доли правды, в том что касается подруги и ресторана?
Наконец, директор подошел к телефону. Эцуко сразу пошла в наступление:
— Прошу прощения, не могли бы вы еще раз уточнить. Вы принимали кого-нибудь в этом году на временную работу?
Директор был в явном замешательстве. Удостоверившись, что Эцуко уже звонила, он заявил:
— Я же вам ясно сказал. Никакой Мисао у меня нет. Я вообще не беру на временную работу. В апреле я нанял постоянный персонал. Все прошли обучение, мы даже предоставляем одиноким места в общежитии.
— Да, это мне понятно. Но я хочу знать, в тот момент, когда вы объявили о приеме на работу, не обращалась ли к вам девушка по имени Мисао Каибара? Вы не сохраняете анкеты подавших заявление? Хотя бы копии.
— Зачем вам? Вы же сказали, что речь идет о девочке, убежавшей из дома…
— Так и есть. Прошу вас. Для меня это очень важно. Вы бы мне очень помогли. Я понимаю, что моя назойливость кажется вам подозрительной, но, уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. Если хотите, я скажу вам номер своего телефона. Перезвоните мне, я оплачу звонок.
Эцуко продиктовала свой номер.
— Ладно, перезвоню, — буркнул директор.
Не прошло и минуты, телефон зазвонил. Оплата за счет звонящего.
— Сингёдзи слушает.
Директор вздохнул.
— Ну ладно. Подождите минутку. Я посмотрю.
Вновь зазвучали «Времена года», Эцуко, набравшись терпения, приготовилась ждать.
— Вы оказались правы. Третьего апреля некая Мисао Каибара была на собеседовании.
Эцуко закрыла глаза, напрягая память. Начало весны — как раз в это время Мисао призналась, что хочет бросить школу. Нет ничего странного, что ее привлекла работа, где предоставляют общежитие.
— Но она же еще школьница. Хоть внешне и выглядит старше. Поэтому я отказал.
— Она приходила одна? Не было ли с ней подруги? Может быть, вы вспомните?
Она мысленно взмолилась.
Точно сдаваясь, директор сказал:
— Да, они были вдвоем. Вторая тоже школьница. Я хорошо их запомнил, поскольку пришлось сделать им серьезное внушение.
Имя подруги Момоко Куно, семнадцать лет. Учится в другой школе, но живет в том же районе.
— Когда-нибудь обязательно зайду к вам пообедать. Большое спасибо! — выкрикнула Эцуко и повесила трубку.
25
Был уже двенадцатый час ночи, но к телефону в доме Момоко Куно тотчас подошли. Голос был хриплый, она решила, что это мать, но оказалось, трубку взяла сама Момоко. Обычно в семьях, где есть тинейджеры, существует неписаное правило — после десяти родители не подходят к телефону.
Момоко тотчас раскусила, к чему клонит Эцуко. Она производила впечатление зрелой женщины, и у Эцуко была полная иллюзия, что она говорит с кем-то из коллег по «Неверленду».
— Значит девчонка сгинула?
— Да. Может тебе, Момоко, что-нибудь известно?
— Ко мне не заходила. И в «Бункере» уже давно ее не видать.
— «Бункер»? Что это?
— Игровой центр. Мы с Мисао там частенько околачивались. Это в Синдзюку. Работает всю ночь. Хозяин — мой приятель, давал нам играть со скидкой.
— Так это там Мисао «выпускала пар»?
Момоко засмеялась, послышался щелчок. Зажигалка.
— Она и вам говорила про «выпускание пара»? Ее мамаша — катастрофа.
— Ты давно виделись с Мисао? Когда?
Момоко задумалась, что-то бормоча под нос.
— Давненько. В июне? Нет, подождите. В июле! Да-да, во второй половине июля, в субботу. Рано утром — да, около пяти. Вдруг заявилась в «Бункер». Я ведь по выходным всегда там торчу.
— Суббота второй половины июля — двадцать первого?
— Вы думаете? Да, наверное.
— В том, что Мисао пришла в «Бункер» утром, было что-то необычное?
— Раньше такого не случалось. К тому же видок у нее был, прямо скажем, странный.
— Странный?
— Опухшие глаза, точно всю ночь бухала, но вообще-то довольно веселая. Несла какую-ту околесицу. «Я искала себя и нашла, иначе бы ты меня здесь не увидела», и прочую херню.
— Так прямо и сказала?
Действительно, странная реплика: «Искала себя и нашла».
— Клянусь. Мой парень — впрочем, он и есть хозяин «Бункера» — играет в рок-группе. Песни пишет. Ему эта фраза так понравилась, что он ее записал. Так что ошибиться я не могла.
Сжимая трубку, Эцуко, задумавшись, уставилась на стену.
— Что-нибудь еще она говорила?
— Больше ничего не помню. Голова дырявая. Но только Мисао была на взводе. Я даже подумала, не нанюхалась ли она чего.
Нанюхалась. Другими словами, приняла наркотики? Или понимать буквально — клей, ацетон?
— Мисао этим баловалась?
— Насколько я знаю, она не такая дура, — решительно заявила Момоко. — К тому же эти вещи, знаете ли, портят лицо.
— Ты не замечала в последнее время каких-либо перемен в ее привычках? Пусть даже мелочь. Мне это очень важно.
— Такие абстрактные вопросы всегда ставят меня в тупик… У меня вообще соображалка ни к черту.
— Ну, предположим, стала по-другому одеваться, появились новые увлечения? Вот, например, Мисао ведь устроилась на работу?
— А-а, вы об этом? — Момоко оживилась. — Какое-то кафе. Бабла не жалеют, да еще кормят.
— Знаете, где это?
— Кафе «Комацу». Рядом с кинотеатром «Кома» в Синдзюку. Там есть площадь, знаете? Над ним еще розовый навес.
Эцуко невольно хлопнула себя по колену.
— Это то, что надо!
— Если Мисао свалила из дома, вряд ли она продолжает ишачить в кафе.
— Думаю, ты права. Завтра утром туда схожу. Кажется, у Мисао там был близкий друг.
Тут Момоко внезапно замолчала.
— Минутку подождите! — быстро проговорила она и, видимо, прикрыла трубку ладонью. Послышались какие-то шорохи, потом приглушенные голоса. Вдруг Момоко завопила:
— Да отстань ты со своей ванной! Успею я помыться!
От неожиданности, Эцуко вздрогнула.
— Простите, — заговорила Момоко своим прежним голосом. — Старуха достала.
— Старуха — твоя мать?
— Да, — сказала Момоко и вернулась к прежней теме. — Мисао говорила мне, что подцепила парня. Вместе с ней подрабатывает в кафе, кажется, студент. Зовут его — как же это… нет, забыла.
— Но ты уверена, что он существует? Уже хорошо. Я разузнаю. Может, что-нибудь еще. Ах да, вот…
Тут она рассказала о подозрительном звонке в дом Мисао.
— Она что-нибудь говорила о своих планах скопить денег на турпоездку?
— Мисао мечтала побывать за границей, но я не уверена, что она пошла работать ради этого. Вообще-то, она была довольно прижимистой, учитывая, что, по ее же словам, ей хорошо платят. Не исключено, что у нее была какая-то цель. Впрочем, я не спрашивала. Мисао — кремень.
