Марина Серова - Нежный зверь
Что-то трезвонило в самое ухо. Настойчиво так, если не сказать, назойливо. Но просыпаться не хотелось совершенно. Мне снился… Впрочем, что снится одиноким и привлекательным женщинам долгими зимними ночами, к делу не относится.
Я рывком поднялась с кровати, помотала головой, выгоняя из сознания остатки сонливости. И поняла, что трезвонил телефон.
Сняла трубку.
— Слушаю!
Фу, как хрипло звучит мой голос! Так жить нельзя! Зажав мембрану ладонью, я откашлялась и услышала Кобровича:
— Таня, вы просили позвонить, когда я соберусь на работу.
— Да-да, конечно, — моментально обретая обычную активность и готовность к действиям, звонко подтвердила я. — Уже еду. Подождите еще максимум полчаса, ладно?
— Да, конечно, — согласился Кобрович. — Я подожду полчаса, а потом…
— Потом поезжайте на работу и не обращайте на меня внимания. Впрочем, скорее всего вы меня и не увидите, — заверила я его. Положила трубку и ринулась собираться.
На душ и облачение в джинсы со свитером у меня ушло несколько минут, так что я выкроила себе время на чашечку кофе и первую за утро сигарету. С наслаждением посмаковала ароматную жидкость, которая упоительно смешивалась с привкусом дыма. После чего подхватила сумку, покидав в нее то, что может сегодня понадобиться, и ринулась из дома.
Ночью шел снег. Я его не видела, но природе-то на это наплевать! А выяснила я этот непреложный факт прямо-таки по Шерлоку Холмсу, дедуктивным методом. Потому что ворота моего гаража оказались засыпанными чуть ли не до середины.
На разгребание снежного завала у меня ушло от силы пять минут — попросив лопату у соседа, я стремительно раскидала белую массу так, что хлопья во все стороны летели, благо снег не успел еще слежаться. Вывела машину, заперла гараж и помчалась к дому Кобровича. Успела я как раз вовремя — темная «Ауди» выезжала со двора. Я пристроилась на расстоянии пары машин сзади и поехала к фирме «Мотор» вслед за «ведомым». Впрочем, с пунктом назначения я несколько ошиблась. Моя оплошность, признаю: вчера я не уточнила, куда именно собирается направиться с утра Кобрович. Поэтому теперь вела машину, отчаянно пытаясь не оторваться от Дмитрия Игоревича. Номер его мобильника, если таковой имеется, я тоже не узнала. Вот и пришлось колесить за ним по городу, как это называется, в непонятках.
Слежки я пока не наблюдала. К сожалению. Иначе быстренько приперла бы следившего к стенке, нашла бы способ с ним разобраться.
* * *Мы болтались по всему городу: впереди темная «Ауди» Кобровича, а позади — моя потрепанная в боях и сражениях бежевая «девяточка». Как сиамские близнецы. И никто за Дмитрием Игоревичем не думал следить. Уж на что у меня нюх сыщицкий — никого лишнего я не увидела. В итоге к середине дня я страшно вымоталась, устала от езды по скользким дорогам. И решила вернуть аванс Кобровичу, при этом посоветовав обратиться к психиатру. Случай, конечно, тяжелый, но помощь еще возможна.
Меня чуть не трясло от злости и бессилия. И даже появилась интересная мысль — а что, если меня банально отвлекают от расследования, ощутив мою близость к разгадке. Правда, я лично эту самую близость не ощущала, если честно. Мысли путались в извилинах серого вещества, словно слепые котята, выпущенные на прогулку. Пожалуй, давно я не заходила в такой конкретный тупик. Тупик — мрачное и темное помещение, если вас это интересует.
Все, я начинаю впадать в маразм. Да, поиск сбежавшего от Ларионовой супруга обернулся черт знает чем.
Может, до кучи устроиться телохранителем Лапчатого? Впрочем, он за помощью не обращался, а сама я свои услуги предлагаю редко, только в самых исключительных случаях.
Слежку я увидела только после обеда. «Хвост» шел за нами с завидным профессионализмом. Я чисто интуитивно засекла следящего, просто пару раз машина не успевала скрыться за углом или в ближайшем дворике, и в зеркальце заднего вида мелькали ее очертания. К сожалению, рассмотреть не удалось не то что номеров, даже марку.
Солнце садилось, небо заволокло снеговыми тучами. Тяжелыми и серыми. В такой обстановке вычислить слежку еще сложнее. Хотя, конечно, можно. И я решила попытаться. Судя по всему, либо следили за мной, либо преследователь понял, что я «веду» Кобровича, и не стал заниматься двойной работой.
Я едва-едва видела машину Дмитрия Игоревича, темная «Ауди» сливалась с сумраком. Что уж там говорить о типе, ехавшем за мной! Он, вероятно, ориентировался исключительно по моей светлой «девяточке». А значит, пусть и дальше так же действует.
Дождавшись подходящего поворота, я резко дернула рулевое колесо. Вписалась. В поворот, я имею в виду, хотя могла и в бордюр, и в столб. Потому что дорога была не на шутку скользкой. И тут же снова свернула в какую-то темную глухую подворотню, услышав за спиной истошный визг тормозов — видно, мой преследователь тоже старательно вписывался в поворот. Грохота не последовало. Едва в арку, которую я миновала парой минут раньше, вкатилась машина, как я перекрыла выезд и выскочила из теплого салона, воинственно сжимая в ладони рукоять пистолета.
— Черт, черт, черт! — рявкнула я, яростно пнув попавшийся под ногу снежный ком. Но он оказался вовсе не снежным, а скорее ледяным, и я страшно отбила ногу. Хорошо еще, пальцы не сломала.
А причина такого перепада в моем настроении была сама по себе достаточно интересной: за нами с Кобровичем ехал Тушнинский собственной персоной! На своей черной неприметной «Ниве»!
— Таня, что все это значит?
Этот наглый тип вальяжно вышел из своей машины и смотрел на меня. Да еще и посмел требовать ответа!
— Какого… ты преследуешь Кобровича? — рявкнула я, воинственно размахивая пистолетом.
— Мне поднять руки вверх? — с искренним детским любопытством спросил Павел, иронично улыбаясь, но тут же неожиданно сменил мягкий спокойный тон на звериное рычание: — У меня встречный вопрос, и прекрати своей железкой размахивать.
Я послушно замерла, уставив дуло пистолета прямо в его мощный лоб. И тут только заметила, что сжимаю в руке не грозный «ПМ», а газовую его имитацию. Вот что значит спешить, собираясь на сыщицкую работу: утром второпях перепутала, не то оружие в сумку сунула.
А Павел осведомился холодно и сдержанно:
— Зачем тебе надо ездить за Кобровичем?
— Друга защищаешь? — ядовито процедила я. — Или хочешь его угробить? Слушай, а на кой черт тебе расправляться со всеми соучредителями фирмы «Мотор»? — поинтересовалась я и поразилась свежести своей мысли: вдруг все-таки Тушнинский грохнул Курского, теперь перешел на своего друга Кобровича, а там, глядишь, дело и до Лапчатого дойдет. Только вот зачем ему это надо, я не придумала пока.
— Ты дурная, — хмыкнул Павел беззлобно. — Димка жаловался, что за ним следят, я и решил проверить…
— Ну и как проверка? Удалась? Кроме меня, кого-нибудь вычислил?
— Нет, — с сожалением покачал головой Тушнинский. — А где Димка? Вы с ним договаривались о маневре?
— Нет, конечно, каким образом?
Я вскинула руки к вискам, ткнув холодный пистолетный ствол в щеку и поморщившись. И полетела к машине! Ведь если за Кобровичем и в самом деле следят, причем чертовски умело и удачливо, сейчас его могут убить. Вот в этот самый момент. И горе-сыщица похоронит своего клиента, первого в практике.
Тушнинский, видно, понял обуревавшие меня эмоции. Он тоже сел в машину, но я же закрыла своей «девяткой» въезд в арку! Разобраться хотела, как же! Вот и разобралась.
Развернуть машину, вдарить по газам, вписаться в поворот… И — понять, куда, черт возьми, поехал Кобрович! Вообще-то мы ехали по направлению к «Мотору». Так, может быть, он там и есть?
Я вдавила педаль глубже в пол. Дыхание сбивалось от несусветной скорости, усугубляемой гололедом. А если на работу он не приехал, то где же, черт возьми, искать Дмитрия Игоревича?
На этот вопрос своеобразно ответил Тушнинский. Он лихо обогнал меня, просигналил, и я понеслась за ним следом, заметив, что Павел размахивает в кабине сотовым. Насколько я поняла, он, в отличие от меня, знал номер мобильника Кобровича. Молодчинка.
Мы неслись, как на пожар, вспугивая встречные машины. Великолепная гонка, приличествующая скорее кассовому боевику. Но и это теперь — наша тарасовская действительность.
Все-таки моя «девяточка» не дотягивала до «Нивы» Тушнинского, у которой две ведущие оси, и он оторвался от меня.
Впереди я увидела распахнутые, точнее, снесенные его машиной ворота. Влетев в них и сделав последний поворот, я стремительно выкатилась из машины и сразу заметила, что Тушнинский лежит без движения на земле у стеночки. Но я удержала первый порыв — броситься к нему. Потому что в дальнем глухом конце двора, возле гаражной пристройки фирмы «Мотор», невыключенные фары «Нивы» озаряли страшную сцену. Кобрович прижался к стене, а на него с ножом в ладони шел Лапчатый. Вот вам и гусь…
