Фридрих Незнанский - Убей, укради, предай
– Не брюзжи. Сказано же: встреча под навесом. – Меркулов извлек зонт из шкафа и торжественно вручил Турецкому.
– А мне непосредственно он, значит, позвонить не мог – конспирация! – Турецкий недовольно покрутил зонт в руках. – Догадался, что я его пошлю подальше, и решил обратиться через тебя. Вот задница!
Полные туфли воды он зачерпнул еще во дворе Генпрокуратуры, когда садился в машину, поэтому в Лефортове смело шлепал по лужам, не глядя под ноги. Из-за грозы было совершенно темно, и нужный навес он едва не проскочил. Нырнув под него, первым делом прикрылся зонтиком как щитом по примеру Реддвея. Прямо напротив них на мостовой было целое озеро, проезжающие машины щедро окатывали прохожих, все старались побыстрее проскочить мимо.
Турецкий вытащил из-за пазухи фляжку с коньяком, нарочно медленно отвинтил крышку, чтобы подразнить Реддвея, сделал неторопливый глоток и только потом протянул ему.
– Ну что стряслось? Ты сегодня где собирался весь день торчать?
– В аудиторской комиссии МВФ, – буркнул Реддвей.
– И там решили, что гуляние в темноте по лужам способствует отысканию пропавших десяти миллиардов? Или пятнадцати, сколько там?
Коньяк на Турецкого не подействовал, по крайней мере сразу, его передернуло от холода. Реддвей, тоже основательно промокший, на холод внимания не обращал и вернул флягу, едва пригубив.
– За мной следят. Квалифицированно. Я их ни разу не засек. Пишут разговоры и докладывают Симпсону.
– Тогда откуда ты знаешь, что следят, раз не засек?
– Я испачкал ему костюм и, пока он чистил брюки, устроил экспресс-обыск. Нашел отчет обо всех своих передвижениях. Ему помогает кто-то из посольства, а может, у него здесь целая команда.
– Тем лучше. Значит, он нас на кого-нибудь выведет. – Турецкий еще раз приложился к фляге и вынул из кармана мобильный телефон в полиэтиленовом пакете. – Нужно предупредить Дениса Грязнова, что Симпсона могут прикрывать.
– Спрячь! – потребовал Реддвей. – Тебя наверняка тоже прослушивают. – Он посмотрел на часы. – Пойдем. Симпсон здесь рядом, во Внешбанке, заседание аудиторской комиссии закончится максимум через пять минут. Нужно успеть найти твоего Дениса.
Турецкий с Реддвеем вынырнули из-под навеса под дождь, рысцой добежали до угла и увидели толпу на крыльце Внешбанка. Некоторые уже успели рассесться по машинам. Реддвей остановился и выругался по-английски.
– Опоздали! Вон Симпсон отъезжает!
В этот момент из переулка вылетел микроавтобус, ударил в бок «Жигули»-"шестерку", пристроившуюся за «фордом» Симпсона, и прижал ее к бордюру. «Жигуль» заглох. Турецкий тоже выругался, потому что узнал выскочившего из него водителя:
– А, Денискин паренек! Отъездился!
Он кинулся к военному грузовику, остановившемуся у светофора (других машин поблизости, как назло, не было), вскочил на подножку, распахнул дверцу и показал удостоверение сопровождающему офицеру – подполковнику-связисту:
– За тем коричневым «фордом»!
Подполковник, поколебавшись секунду, кивнул:
– Садитесь в будку. Скорее, а то уйдет!
Пока они разговаривали, Реддвей обежал фургон сзади и уже протиснулся внутрь, Турецкий запрыгнул на ходу. В будке было темно, грязно, тесно, нестерпимо воняло бензином и еще бог весть какой дрянью. В стены были вмонтированы многочисленные приборы с рядами массивных тумблеров, посредине металлический стол, возле окон с обоих бортов – металлические лавки. Хотя проезжая часть была в идеальном состоянии после недавнего ремонта, кузов трясло и ежесекундно подбрасывало, как на раздолбанном проселке. Реддвей одной рукой ухватился за выступ приборной стойки, другой намертво вцепился в лавку.
– Военная тайна, – он кивнул на тумблеры. – Куда это мы едем, ты понимаешь?
Турецкий осторожно приподнялся и прильнул к заляпанному грязью стеклу.
– По-моему, по Садовому кольцу, по Садово-Черногрязской.
Реддвей заволновался:
– А если Симпсон свернет куда-нибудь в центр, где движение грузовиков запрещено?!
– Черт его знает! – Турецкий пожал плечами. – Автомобиль военный, им закон не писан. По идее они вообще не имели права нас подбирать. Может, позвонить Грязнову, запросить поддержки? И вылезем отсюда, а то меня сейчас стошнит.
– К черту поддержку! Звонок тут же засекут и доложат Симпсону.
Ехать пришлось с полчаса. Турецкий еще пару раз выглядывал в окно, пытаясь понять, где они находятся, но потом его окончательно скрутило. От вони и тряски перед глазами поплыли круги, он забился в угол, стараясь думать не о морской болезни, а о том, как группироваться, чтобы смягчать удары при толчках.
Когда водитель заглушил двигатель, Турецкий почувствовал, что не в силах оставаться в кузове больше ни секунды – вывалился на землю, послав про себя сто раз Реддвея с его конспирацией. Самому Реддвею, похоже, было не лучше.
– Где мы? – спросил Турецкий у подошедшего подполковника, опираясь на всякий случай о кузов.
– В Серебряном Бору. Ваш клиент вышел из машины. Стоит курит.
– Где?!
– Там, – подполковник неопределенно махнул рукой, – за углом. Ну все! Я больше не могу с вами кататься! У меня приказ. Прошу прощения, что не предупредил: в будке разлили растворитель. – Не дожидаясь благодарности Турецкого, он залез в кабину и укатил.
Пока они тряслись в фургоне, гроза прекратилась, дождь ослаб, тучи поредели, из черных стали серыми, ветер полностью стих и сгустился туман. Видимость метров двести, прикинул Турецкий, скоро солнце зайдет – минут через пятнадцать – двадцать, потом станет темно, как у негра в заднице.
– Симпсон где? – прохрипел Реддвей.
Он отчаянно попытался прийти в себя: подпрыгнул пару раз, зажав сложенный зонт между ног и обдав Турецкого грязью, запрокинул голову, подставив лицо под холодные капли, и сделал руками несколько плавательных движений.
Турецкий ничего не ответил, повертел головой, надеясь, что это уймет тошноту и рассеет пелену перед глазами. Не помогло. Зато он разглядел на ближайшем доме название улицы: «4-я линия Хорошевского Серебряного Бора». И тут его осенило:
– Я знаю, с кем Симпсон собирается встретиться! – Он схватил Реддвея за рукав: – С Романовым!
– Романов здесь живет? – Реддвей сразу оживился. – Где его дом? Ты сориентировался?
– Да вроде сориентировался. До дома Романова около километра через парк.
– А почему Симпсон не подъехал прямо к дому? – пробурчал Реддвей себе под нос. – Нас заметил?
Турецкий на нетвердых ногах, держась за ограду, добрался до угла. «Форд» Симпсона стоял примерно в сотне метров от них, вокруг – никого, ни машин, ни прохожих, сам Симпсон удалялся прогулочным шагом. Прежде чем скрыться в тумане, он свернул с шоссе на тропинку.
– Выписывает крюк, – Турецкий обернулся к подтянувшемуся Реддвею, – за ним должен кто-то наблюдать из романовской охраны: проверить, нет ли «хвоста». Что будем делать?
– Мы можем подойти к дому Романова вплотную?
– Издеваешься?! Там охрана круче, чем в американском посольстве. А по случаю визита Симпсона будет еще усилена.
– Мы должны убедиться, что он идет именно к Романову, – заявил Реддвей после двухсекундного раздумья. – Может, у него здесь встреча с агентом? Место подходящее – достаточно глухое.
С агентом, как же, подумал Турецкий, с марсианами! В сто раз проще встретиться в каком-нибудь людном месте, в сортире.
Реддвей нетерпеливо потеребил его за плечо:
– Если он пошел к Романову, мы можем его опередить?
– Пошевелимся – сможем.
Пригнувшись, они пересекли шоссе и рванули, не разбирая дороги, через заросли акации, затем через сосновую рощу и снова через кусты. Голова у Турецкого все еще кружилась. Реддвей старался не отставать, трусил сзади, сопя, как поршневой насос, хотя обычно бегал гораздо лучше, несмотря на свои габариты.
– Надо выбраться к реке, – выдохнул Турецкий, оборачиваясь на бегу, – к рыбацким мосткам, там дорога к дому Романова, а если Симпсона ждет агент – все равно там.
– Это оно? – спросил Реддвей через несколько минут, догнав из последних сил Турецкого и ткнув пальцем в сторону деревянного помоста, уходившего в камыши и в туман – над рекой он был такой плотный, что воды не было видно вовсе, слышался только слабый плеск.
– Вроде бы. – Турецкий огляделся в поисках укрытия. – Видишь забор и дорогу вдоль него? По идее здесь должен пройти Симпсон. Мы его опередили минут на пять.
Реддвей тоже осмотрелся, изучая диспозицию.
– Ну и дрянь была в этой машине, до сих пор в себя не приду… Надо спрятаться за той… как это… халабудой! Иди первый, я на всякий случай прикрываю. – Он жестом фокусника запустил руку глубоко за пазуху и выудил оттуда, придерживая двумя пальцами за рукоятку, пистолет. – На рынке купил, – пояснил он в ответ на немое недоумение Турецкого. – Шутка. Одолжил в посольстве.
Турецкий присмотрелся: руины, прельстившие Реддвея, были сплошь окружены кустами шиповника, представлявшими, возможно, серьезную преграду, к тому же ухудшавшими обзор. Но спрятаться больше действительно было негде, не нырять же в воду с тростинкой во рту. Турецкий в нерешительности потоптался на месте, глядя на свои измазанные глиной брюки и порванный плащ… Какого черта мы этим занимаемся! Какого черта я вообще взял с собой пистолет?! Он с раздражением сдернул его с предохранителя, ткнул Реддвею меркуловский зонт, сунул левую руку в карман, а пистолет прикрыл полой плаща.
