Николай Зорин - Формула влияния
Бог услышал его молитвы. Дороги разгрузились, до школы он доехал быстро. В двадцать минут одиннадцатого, промчавшись мимо обалдевшего охранника, Виктор влетел в библиотеку.
Галина Семеновна Стахова была на месте — тут ему опять повезло. Но такое стремительное его появление ее не на шутку напугало. Она как раз приготовилась выпить кофе — вероятно, опять не успела дома позавтракать. Кружка дрогнула в ее руке, на белоснежной блузке расплылось безобразное коричневое пятно, женщина вскрикнула от боли (судя по густо поднимающемуся над кружкой пару, кофе был раскаленным) и ужаса.
— Ах, это вы?! — воскликнула Стахова, немного театрально закатив глаза, хотя испуг ее был не наигранным, а вполне искренним.
— Какое счастье, что я вас застал, Галина Семеновна! — вместо приветствия, задыхаясь от страшной гонки, прокричал Виктор.
— Здравствуйте, — укоризненно глядя на него, всем своим видом показывая, что обижена его столь неучтивым внедрением на ее территорию, подчеркнуто вежливо поздоровалась она.
Виктор вспомнил, что расстались они в прошлую встречу не самым дружеским образом — Галина Семеновна на него обиделась. Обиделась за то, что он, как и «эти из прокуратуры», не поверил ее словам. Теперь было самое время исправить ошибку и подружиться с ней.
Он достал распечатанную фотографию Курапова и протянул Стаховой.
— Посмотрите, пожалуйста, повнимательней и скажите, видели ли вы когда-нибудь этого человека.
Галина Семеновна взяла фотографию. Реакция, которая моментально за этим последовала, удивила Виктора. Женщина вскрикнула, словно фотография ее обожгла, побледнела и схватилась за виски.
— Это он! — сдавленно проговорила она. — Мужчина, которого я видела в тот ужасный день. Убийца бедного Федора.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно! — Галина Семеновна потерла виски. — У меня даже голова заболела, как тогда. Это он, без сомнения! Только…
— Только? — насторожился Виктор.
— Выглядит здесь моложе.
— Все правильно! — Виктор с облегчением вздохнул. — Эта фотография была сделана десять лет назад. Значит, именно этот человек выходил из кабинета Владимира Тимофеевича в тот день?
— Да, именно этот, — уверенно подтвердила Стахова. — Так вы его нашли?
— Нет, еще нет, но найду обязательно, — пообещал Виктор и спрятал фотографию в сумку. — Галина Семеновна, вы сможете подтвердить свои показания в полиции?
— О, конечно! Ради того, чтобы Владимира Тимофеевича выпустили, я готова на что угодно. Я просто места себе не нахожу с тех пор, как его арестовали. Конечно, я подтвержу свои показания, можете не сомневаться, — заверила его Стахова и посмотрела на Виктора таким доверчивым и дружелюбным взглядом, что ему стало неловко. — Хотите кофе? — предложила она.
— Нет, спасибо, я очень тороплюсь, — с сожалением отказался Виктор — кофе ему хотелось до спазмов в желудке, да и обижать эту женщину, так уверенно подтвердившую его самую счастливую версию, он не хотел.
— Ну что ж, — Галина Семеновна дружелюбно ему улыбнулась, совсем не обидевшись. — Тогда до свидания. Удачи!
Тепло попрощавшись со Стаховой, Виктор быстро вышел из библиотеки — и прямиком угодил в лапы охранника. Тот явно его здесь поджидал, чтобы задержать, измучить новой дилетантской версией.
— Привет! — Охранник Василий расплылся в улыбке. — А я как раз хотел тебе звонить. Сегодня ночью мне пришло в голову…
— Извини, — не очень вежливо прервал его Виктор, — я страшно тороплюсь, поговорим в следующий раз. — И, не оглядываясь, бросился к выходу.
Он действительно уже опаздывал.
* * *«Дело близится к развязке» — фраза возникла в его голове сама по себе, когда он подъехал к зданию прокуратуры. Посчитав это хорошим признаком, Виктор улыбнулся и прибавил уже от себя: «к счастливой развязке». Вот сейчас он войдет в кабинет Битова, выбросит на стол свой главный козырь — и вся эта ужасная история закончится: Владимира Тимофеевича выпустят, Мария Ильинична поправится (добрые вести — лучшее в таких случаях лекарство), и они с Полиной отправятся в отпуск.
Радостное нетерпение, от которого кружится голова и хочется беспричинно смеяться, овладевало им все сильнее по мере приближения к кабинету следователя. Он представлял этот разговор: Серега слушает — сначала с недоверием, скептически усмехается, требует подробностей, потом проникается его уверенностью и наконец разделяет с ним это очевидное счастье. Владимира Тимофеевича выпускают, Серега проникновенным голосом приносит ему извинения за такую вопиющую ошибку…
Но несмотря на нетерпение, спешку, предвкушение счастья, в кабинет Битова он вошел чинно, предварительно постучав в дверь. Почему-то ему вдруг подумалось, что Серега, как Стахова, пьет кофе и, если вот так же ворваться, он опрокинет его на себя. Глупо, конечно! Серега — само спокойствие, уравновешен, как слон, представить его вздрагивающим от неожиданности просто невозможно.
— Войдите, Виктор Евгеньевич, — так же чинно, будто и не знакомы они тыщу лет, пригласил его Битов.
Серега сидел за столом, заваленным кучей бумаг, с суровым видом, но не выдержал роли и рассмеялся.
— Как ты узнал, что это я? — спросил Виктор.
— Интуиция, друг мой. Без нее в нашем деле никак. — Он опять рассмеялся и кивнул на окно у себя за спиной. — Интуиция в сочетании с наблюдением. Я видел, как ты выскочил из машины с сумасшедшим видом. Так где у нас случилось?
— Да случилось все там же, в небезызвестной тебе школе, где обретается мой главный свидетель…
— Хочешь кофе? — перебил его Битов. — Я как раз собирался пить, перед тем как ты вошел.
— Вот как? — Виктор улыбнулся самодовольной улыбкой прорицателя. — Значит, я пришел раньше.
— Какое раньше?! — Сергей подчеркнуто посмотрел на часы. — Вы, мой уважаемый, опоздали ровно на семь минут.
— Всего лишь на семь, — не менее подчеркнуто проговорил Виктор. — Что такое каких-то несчастных семь минут в сравнении с вечностью?
— Вечность! — нарочито оскорбленно фыркнул Битов. — У нас каждая минута на счету, не то что у вас, людей свободной профессии. Нам о вечности думать некогда. — И словно опровергая свои философические слова, Битов неторопливо, скрупулезно отмеривая порции молотых зерен и дистиллированной воды, хранящейся у него в огромной бутыли, начал заваривать кофе. К этому процессу он всегда, сколько Виктор его помнил, относился очень серьезно. Впрочем, как и ко всему, что он делал.
Покончив с этой неспешной процедурой, требующей сосредоточенности и аккуратности, Серега расчистил уголок стола и пригласил Виктора присаживаться.
— Компьютеризация в действии? — усмехнулся Виктор, кивнув на кипу бумаг.
— Она, родимая, — согласился Битов. — Чем дальше мы углубляемся в виртуальный мир, тем больше накапливается вполне материальных бумаг. Такой вот парадокс! — Он бросил озабоченный взгляд на сложное сооружение собственного изобретения для приготовления кофе. — Кажется, настоялся! — Сергей разлил кофе по чашкам и поставил на расчищенный уголок стола.
Виктор с наслаждением сделал глоток.
— Все утро страшно хотелось кофе, — признался он, — и, веришь ли, не было никакой возможности его выпить.
— Верю, — Битов неторопливо размешал сахар. — Вид у тебя, словно ты все утро гонялся за собственной тенью. Так что произошло?
Виктор сделал еще глоток, достал распечатку фотографии Курапова и положил ее перед Битовым.
— Симпатичный парень! — иронически усмехнувшись, сказал Битов, бросив на нее взгляд.
— Ну, думаю, сейчас он уже не такой симпатичный, — сердито проговорил Виктор — ему не понравилась ирония Битова. — Но суть не в том. Этот симпатичный парень, как ты его назвал, — тот самый человек, которого видела Стахова, школьный библиотекарь…
— А, — Сергей с каким-то блаженным выражением лица кивнул, — таинственный незнакомец с дьявольским взором, — помню, помню. Она что-то такое говорила.
— Что значит, «что-то такое»? — возмутился Виктор. — Вы что, ее слова даже в протокол не занесли?
— Ну почему не занесли? — Сергей пожал плечами. — Занесли, конечно.
— Так вот, сегодня Стахова его опознала. Это он вышел тогда из кабинета Хавронина, сразу после третьего выстрела.
— Интересно, — равнодушно ироническим тоном протянул Битов. — И что?
— Как это что?! Этот человек — Аркадий Курапов — убийца Ривилиса. Это же очевидно. Десять лет назад он был осужден за убийство журналистки Анны Дубровиной. — И Виктор поведал Битову историю Анны, которую им с Полиной удалось узнать. Битов слушал внимательно, и, казалось, она его очень заинтересовала. — Эти два убийства — Дубровиной и Ривилиса — связаны. Тем более что Ривилис…
— …был главным свидетелем обвинения, — спокойно закончил за него фразу Битов.
