Валерия Вербинина - Сиреневый ветер Парижа

Боюсь, это прозвучало не слишком вежливо.

– Я придумал, — сказал он через пару километров, утирая кровь. — Поехали ко мне домой. У меня есть отличный доктор, и он сделает все, что нужно.

– Ты в своем уме? — раздраженно спросила я. — Тебе нужна операция и переливание крови как минимум. Что твой доктор сможет сделать в домашних условиях?

– Он отличный доктор, — уперся журналист, — и, если уж на то пошло, ему я доверяю куда больше, чем другим. Кстати, для вас так тоже будет гораздо удобнее. Ведь в больнице вас могут узнать.

– Плевать я на это хотела, — огрызнулась я. — Где ты живешь?

Он назвал свой адрес. Приличный район, насколько я знаю, хотя и ничего особенного.

– Идет, я отвезу тебя домой, — сказала я. — Хорошо бы только дать знать твоему доктору как можно скорее.

Артюр улыбнулся краями губ.

– Нет ничего проще, — сказал он, доставая сотовый.

Когда он перепачканной кровью рукой взялся за трубку, я распахнула полу пиджака и продемонстрировала ему пистолет.

– Только никаких глупостей, хорошо? И не пытайся связаться с полицией или кем-нибудь в этом роде, не то тебе не потребуется вообще никакой доктор.

– Я же не идиот, — обиделся Артюр. — А вы дадите мне интервью?

От неожиданности я чуть не врезалась в ехавшую впереди машину.

«Ну, журналисты! Ну, каков народ, а?»

– А ты уверен, что доживешь до него, а?

– Знаете, я кое-что понимаю в ранах, — ответил этот поразительный тип, набирая номер. — Насмотрелся по долгу службы. Кровотечение, конечно, есть, но кость не задета.

– А легкое?

Он усмехнулся краем рта.

– Если бы пуля попала в легкое, я бы уже был мертв. — Он покосился на чемодан на заднем сиденье. — Что в чемодане?

– Полное собрание сочинений Ленина, — ответила я.

– Что, серьезно? — поразился он, но тут его собеседник ответил, и Боннар переключился на него.

– Алло, это я… Не разбудил? Да, бессонница — это плохо. Слушай, я тут попал в переделку и не могу ехать в больницу… Тебе придется меня выручить. Огнестрельное, да… Не повезло, я знаю. Такая уж у нас, журналистов, работа… Зато репортаж будет отличный. Откуда? Из машины звоню… нет, не за рулем, меня везут домой. Нет, это… — он в нерешительности покосился на меня, — просто знакомая. Коллега по работе, оказалась поблизости, когда меня ранили. До скорого.

По-моему, Артюр привирал насчет того, что его рана вовсе не была тяжелой. Когда он опустил руку с сотовым, взгляд его блуждал. Он некоторое время не мог разжать пальцы, и мне пришлось самой забрать у него мобильник.

– Спасибо, — прошелестел Артюр и вновь откинулся головой на сиденье.

Вид его мне не нравился. Прямо на глазах он становился мертвенно-бледным. Белая рубашка была вся залита кровью.

– Вы и вправду отвезете меня домой? — внезапно спросил журналист. — Не бросите?

– Не брошу, — буркнула я. — Лучше помолчи и побереги свои силы.

Он пристально поглядел на меня и закрыл глаза.

С трудом отыскав с помощью карты Парижа нужные район и дом, я припарковала машину и помогла Артюру выбраться из нее. Левой рукой сжимая заветный чемодан, правой я поддерживала бедного рыцаря пера. Похоже, что ему было совсем плохо: он еле передвигал ноги. На входной двери стоял домофон.

– Ключи сзади, в кармане… — прошептал журналист.

Я залезла к нему в карман, достала ключи, открыла дверь и поволокла Артюра за собой. Со стороны, наверное, мы здорово смахивали на картину «любящая жена тащит домой мертвецки пьяного мужа», которая особенно популярна у нас в России.

Артюр запнулся ногой о ковровую дорожку, которая лежала в парадном, и едва не упал.

– Держись, черт бы тебя побрал! — прорычала я, злясь на него и еще больше — на себя. — На каком этаже ты живешь?

– На первом…

Стало быть, на втором, если считать по-нашему. Моля бога, чтобы никто не увидел нас, я втащила моего спутника в лифт. Там было зеркало во всю стену, и то, что в нем отразилось, отнюдь не привело меня в восторг. Моя одежда была вся испачкана кровью, но я тотчас же забыла об этом, потому что журналист стал медленно оседать на пол.

– Черт тебя подери, не смей падать в обморок! — завопила я. И, так как в подобной ситуации было бы глупо рассчитывать на эффект одних слов, залепила Артюру пару пощечин, чтобы привести его в чувство.

– Не трогайте меня, — промямлил он, открывая глаза.

Дверцы лифта разъехались. Я подхватила Артюра и поволокла его за собой.

– Здесь…

Журналист обитал в четырехкомнатной квартире, которая казалась просторной главным образом потому, что в комнатах стоял минимум мебели, а та, что имелась, была выполнена в удручающем современном стиле. На стенах висели бабочки в застекленных ящичках — украшение, которое, признаться, я всегда терпеть не могла. Ведь бабочка хороша только тогда, когда она живая и порхает, и мне до слез было жалко эти бедные трупики с пестрыми крылышками, наколотые на огромные булавки. На столе в гостиной стоял ноутбук и громоздились горы газет. Статья Артюра обо мне висела на стене на самом видном месте, как и одна из моих фотографий. То есть и статья, и фотография имели отношение к Веронике Ферреро, но, похоже, от переутомления со мной что-то произошло, если я всерьез стала отождествлять себя с ней.

Я уложила Артюра на диван. Похоже, мой спутник был совсем плох.

– Может, все же стоит вызвать «Скорую»? — предложила я. — Не то как бы тебе не умереть еще до прихода врача.

Артюр бросил на меня взгляд, исполненный совершенно отчетливой злобы.

– К черту «Скорую», — прохрипел он. — Просто помоги мне снять рубашку и перевязать рану. Бинт в верхнем ящике.

«Вот вам, пожалуйста, Вероника Ферреро в роли медсестры. Прелесть!»

Впрочем, насчет рубашки он был прав, и, недолго думая, я достала трофейный нож и разрезала ее, после чего наложила на рану повязку, впрочем, довольно неумело. В следующее мгновение заверещал звонок входной двери. От неожиданности я даже вздрогнула.

– Это наверняка мой доктор, — прошелестел Артюр, морщась от боли.

Пожав плечами, я отправилась открывать. На пороге стоял благообразный старичок в очках, лет шестидесяти или около того. В руке он нес кожаный чемоданчик.

– Простите, вы кто? — пробормотал он, несколько ошарашенный моим видом.

– Приемная дочь матери Терезы, разве не видно? — отозвалась я. — Ваш пациент в гостиной. По-моему, его надо везти в больницу. У него серьезное ранение.

– А вот об этом предоставьте судить мне, — мягко, но решительно молвил доктор, переступая порог.

Артюр попытался приподняться ему навстречу, но не смог.

– М-да, — только и сказал доктор, оглядывая его.

Он поставил свой чемоданчик на стол и открыл его…

Вы, конечно, уже ерзаете на месте, предвкушая преображение тихого старичка-доктора в матерого спецназовца, пришедшего по мою душу, но как бы не так. В чемоданчике не оказалось ничего, кроме медицинских инструментов и каких-то пузырьков.

– И как тебя угораздило так попасться? — проворчал врач. — Очередной идиотский репортаж?

– Профессиональный риск, — с улыбкой ответил Артюр.

– Может, тебе лучше о звездах писать, а? — продолжал ворчать старичок. — Ну, кто с кем спит и у кого где вскочил прыщ. А что? Устроился бы на телевидение, зарабатывал бы куда больше, чем сейчас…

– На наше телевидение попадешь, как же, — отозвался Артюр. — Да и репутация у меня не та, чтобы делать репортажи о звездах. Вот если кого-нибудь из них прикончат…

Поняв, что тут я больше не нужна, я удалилась и стала искать ванную. Она была белая, сверкающая, изумительная. Я умылась, сняла с себя джинсовый пиджак и попыталась замыть пятна крови, которые оставил мой незадачливый журналист. Из гостиной до меня пару раз донесся сдавленный стон, но потом все стихло.

Я вспомнила, что мой чемодан до сих пор находится в комнате, и, вытерев лицо полотенцем, отправилась за ним. Тут меня ожидал сюрприз.

В гостиной никого не было.

Глава двадцать шестая

От вашего великодушия мне аж не по себе становится. Я не проживу так долго, чтобы отблагодарить вас за все.

Заветный чемоданчик с деньгами лежал на прежнем месте. Я заглянула в него и, убедившись, что розовые купюры за время моего отсутствия не превратились в сухие листья и уж тем паче — в туалетную бумагу, вытащила пистолет и направилась к двери в другую комнату, из-за которой доносились приглушенные голоса.

Это была спальня. Артюр лежал в постели, накрытый одеялом до подбородка, и разговаривал со стариком, который рассматривал на свет какой-то шприц. При моем появлении оба замолчали.

– Привет всем, — сказала я, незаметно убирая пистолет.