Татьяна Ефремова - Смертельная верность
— Есть еще одна причина. Вернее, не причина, а просто вариант. Ну, не вариант, а в качестве гипотезы…
— Не тяни кота, — поторопил меня грубиян Димыч. — Начала, так говори по делу.
— Я и говорю. Пару месяцев назад Ольга Кузнецова приходила к бывшему мужу и просила, чтобы он подписал бумагу, что не возражает против того, чтобы она увезла дочку в Америку. А Юра неожиданно заартачился. Наотрез отказался. Ольга несколько раз к нему приходила. Потом, когда поняла, что уговорить его не получается, даже к родителям его ездила. Просила, чтобы они как-то повлияли на сына. Но они с ней даже разговаривать не стали. Заявили, что тоже против того, чтобы она увозила внучку. Хотя, соседка говорит, что никакой особой любви бабушка с дедушкой к маленькой Ксюше не проявляли. Вообще после развода как будто про нее забыли. А тут вдруг такая любовь. Ольга к ним тоже несколько раз приезжала. В конце концов родители просто перестали ей дверь открывать.
— Так может, Кузнецов просто денег хотел? — перебил меня Толик. — Я что-то слышал про такое. У материной подруги дочка тоже в Германию уезжала, так она своему бывшему платила, чтобы какое-то разрешение на выезд подписал. Хорошо платила, родители ее на бывшего зятя машину переписали.
— Ольга предлагала ему деньги. Он все равно не соглашался. Это мне Таня Ковалева рассказала. Она в курсе этой истории была. Даже пыталась уговаривать Юру, чтобы подписал эту чертову бумагу. А он ни в какую. Таня считает, что это у него бзик такой был — своего не отдавать никому. Надо, не надо самому — не важно. Главное, чтобы никуда не ушло. У него в детстве родители собаку убили, чтобы не мешада к экзаменам готовиться. А Юра пса своего очень любил. Вот у него сдвиг по фазе и случился. Он решил, что никому никогда не позволит хоть что-то у него отнять. Таня говорит, что дочкой он до последнего времени совсем не интересовался. А когда Ольга сказала, что собирается ее за границу увезти насовсем, взбеленился. Решил, что у него ребенка отнять пытаются. Сразу таким собственником стал, про родную кровь вспомнил и родительские права.
— Ты что же думаешь, бывшая жена его за это убить решила?
— Ну а если у нее другого выхода не было? Она ведь все варианты перепробовала. И просила, и деньги предлагала, и плакала. Если для нее ничего другого не оставалось?
Димыч пожал плечами и сказал неуверенно:
— Мотив, конечно, не привычный. Хотя, люди друг друга за что только не убивают. Только ведь от того, что Кузнецова застрелили, ничего не изменилось. Разрешение-то он теперь точно не подпишет. Если только от отчаяния она его дружку своему заказала. Толик, а можешь узнать у этой вашей знакомой подробнее про разрешение на выезд? Ну про сам механизм. Насколько это критично, если папаша отказывается подписывать?
— Мы можем узнать про это совершенно точно, — успокоила я Димыча и разом приунывшего Толика. Он-то явно не горел желанием звонить лишний раз своей чрезмерно разговорчивой матушке. — И главное, прямо сейчас. Надо просто позвонить Марише.
Как я сразу не вспомнила про Маришу, ума не приложу. Это ведь кладезь самой разнообразной юридической информации.
Мариша, бывшая моя однокурсница и многолетняя подруга, работает секретарем в адвокатской конторе. Это только на первый взгляд должность секретаря совсем незначительная. На самом деле, многое зависит от личных качеств того, кто эту должность занимает. Вот Мариша, например, натура очень деятельная. К тому же умница и очень практичный человек. Она прекрасно помнит, что знаний и умений не бываетмного, поэтому не упускает возможности научиться чему-то новому. Она вообще всегда хорошо училась. И прекрасно структурировала информацию. Лекции в институте я предпочитала списывать именно у нее.
Обладая такими полезными в жизни качествами, Мариша не могла быть просто секретаршей. Просто отвечать на телефонные звонки и готовить сотрудникам кофе.
В первые же полгода работы она настолько поднаторела в элементарных юридических вопросах, что при необходимости консультировала посетителей самостоятельно, давая профессиональным юристам возможность разбирать более интересные и запутанные дела.
В конце концов ее начальник существенно прибавил ей зарплату, а в офис купил навороченную кофемашину, чтобы Маришу не дергали по пустякам.
В общем, если мне надо было на скорую руку проконсультироваться по какому-то юридическому вопросу, я не к Димычу обращаюсь, а к подруге-секретарше. Особенно, если вопросы эти касались правильного оформления каких-либо бумажек.
Сейчас был как раз такой случай.
Димыч придвинул ко мне телефонный аппарат, включил его на громкую связь и сделал приглашающий жест рукой.
Мариша взяла трубку после четырех обязательных гудков, но вместо нее я услышала незнакомую тетку.
«Я вас выведу на чистую воду! Вы еще пожалеете, что со мной связались! Думаете, мы за себя постоять не сможем, что ли?» — невидимая собеседница взмывала голосом все выше, срываясь на откровенно истерический визг.
Может я не туда попала? Сверила высветившийся в окошечке телефона номер — нет, все правильно. Куда же Мариша подевалась? И что за баба теперь сидит на ее месте? С ума они там посходили, что ли? Заменили вежливую и воспитанную Маришу на какую-то истеричку.
— Слушаю! — пробился сквозь теткины вопли родной Маришкин голос.
— Кто это у вас так орет?
— А, это ты, — узнала меня подружка. — Не обращай внимания, это клиентка бушует.
— Что вы ей сделали?
— Пока ничего. Не успели еще. Она к нам прямо из милиции прибежала. Вот такая взвинченная. У нее сына с партией наркоты прихватили в ночном клубе, вот она и бушует.
— Так а на вас-то зачем орать? Адвокат ведь соночка защищать будет.
— Она не разобралась еще, похоже. Ничего, скоро успокоится. У тебя срочное что-то? Если нет, давай попозже. Я сама тебя наберу, когда тетенька поутихнет немного.
— У меня очень срочное, — заверила я. — И очень важное. Скажи, чтобы вывезти ребенка за границу нужно какое-то разрешение от отца?
— Конечно. Нужно нотариально заверенное разрешение на выезд от обоих родителей. Если ребенок с одним из родителей выезжает, тогда только от второго. Без этого не выпустят, даже если с родной матерью.
— Значит, если отец не хочет такое разрешение подписывать, то мать не сможет уехать за рубеж?
— Сама сможет. А вот ребенка вывезти ей не дадут.
— И что делать, если отец против?
— Не знаю. Уговаривать, деньги предлагать. Запугивать или на жалость давить. Но без этой бумажки ничего не получится. Таких случаев полно. Особенно, если родители разведены, и отношения у них плохие.
— Мариш, а если отец у ребенка умер?
— Тогда мамаше повезло. Хоть так и нельзя говорить, конечно. В этом случае надо просто копию свидетельства о смерти предъявить.
Димыч хлопнул по кнопке отбоя, прерывая наш увлекательный разговор.
— Когда Кузнецова улетает?
— Сегодня, — Толик порылся в бумажках у себя на столе и, найдя нужную, уточнил, — через полтора часа.
— Значит, сейчас она уже в аэропорту. Через полчаса регистрация начнется. Можем еще успеть.
Они сорвались с мест все разом, не сговариваясь. Даже организовали небольшую толчею в дверях, когда пытались протиснуться туда одновременно.
Через несколько секунд я осталась в кабинете одна-одинешенька, с телефонной трубкой в руке.
А чего я, собственно здесь сижу?
Вниз по лестнице я летела, грохоча, как пьяный барабанщик, и чертыхаясь во весь голос. Вот зачем, спрашивается, я надела сегодня туфли на каблуках? Да еще выбрала повыше, поэффектнее. Хотелось сразить всех не только новостями, но и умопомрачительным внешним видом. Сразила, ничего не скажешь. Теперь вот топочу, как горная козочка, рискую сломать обе ноги разом.
И ведь главное, не подождет никто. Они вообще про меня забыли, как будто это не я помогла вычмслить убийцу. Обидно!
Я успела в самый последний момент. Трое уехали на служебной машине, а Димыч, которому там места не хватило, как раз садился в свою «старушку». Поняв, что это мой единственный шанс не остаться в стороне от захватывающих событий, я бросилась ему на капот.
— Сдурела? — поинтересовался он почти ласково. — Какого черта ты-то здесь делаешь?
— Я с вами поеду. А то хитрые какие — как Лидочкину болтовню слушать, так «Наташенька, помоги». А как почивать на лаврах, так решили без меня, да?
— Какие лавры? — начал было он, но потом махнул рукой. — Садись, только быстро. И из машины потом ни шагу. А то убью!
Два раза меня просить не пришлось. Я забралась на пассажирское сиденье и даже пристегнулась, демонстрируя свою небывалую покладистость.
По дороге в аэропорт Димыч настойчиво пытался выжать из своего чуда отечественного автопрома максимальную скорость. Машина гудела, кряхтела, даже брыкалась, как норовистая лошадь, но надежд наших все равно не оправдала — когда мы подъехали к зданию аэропорта, служебный «УАЗик» уже стоял почти возле самой двери, а водитель лениво переругивался с парковщиком.
