Мария Жукова-Гладкова - Одна женщина и много мужчин
Олег еще не успел заснуть. Выслушав меня, он заявил, что поможет. Явно чувствовал себя виноватым передо мной. Имеет он все-таки на меня виды, имеет, но с другой стороны – дело превыше всего, опять же – преданность боссу… В общем, так и должно быть, но мне-то от этого не легче.
Расторгуев выступил с предложением приехать немедленно. Я согласилась. Бог троицу любит – пусть состоится третий визит Олега ко мне в квартиру за сегодняшний вечер. Может, самый приятный.
Милый друг нарисовался минут через сорок пять – свежевыбритый и благоухающий «Чипарелли». Я еще не снимала с себя ресторанного прикида, так что выглядели мы оба неплохо, если не считать некоторой усталости после долгого напряженного дня.
Расторгуев принял участие в обсуждении целесообразности покупок. Втроем мы пришли к окончательному выводу: Лариска завтра (то есть сегодня) покупает себе дубленку, я меняю рубли на тысячу баксов, остальными рублями займется Расторгуев. Доллары пока трогать не будем. Обсуждение шло таким образом, словно деньги у нас были общие. Этакая дружная семейка планирует свою финансовую политику.
Олег, естественно, остался – и спал не на отдельном диванчике и не на коврике. О деталях умалчиваю, но мне захотелось еще.
Следующая встреча была намечена после окончания трудового дня – для выполнения задания Юрия Леонидовича.
* * *Встреча опять состоялась у меня в квартире. Мы оценили Ларискину чернобурку, Олег вручил мне пачку «зелени», которую я тут же убрала в сейф.
– Ты смотри, чтобы баксы не перепутать, – заметил он. – Держи те, от Маринки, отдельно.
Основная масса «тех» до сих пор покоилась у меня на работе, правда, я привезла Олегу по паре купюр и из тех пачек. Пусть проверяет. Я не стала уточнять, где он менял деньги, да меня это и мало интересовало.
Я позвонила Ольге Петровне, Маринкиной матери, и мы отправились к ней. Именно это велел нам сделать Юрий Леонидович.
С Шубаковым я пока не связывалась. Как я решила, следует вначале хоть как-то определиться с Расторгуевым, а потом уже принимать окончательное решение, что делать. Я имею в виду, что делать лично мне. Да и вообще совместно с Шубаковым мы вроде бы ищем миллион баксов в моем родном офисе, знать про деньги из Маринкиной квартиры ему совсем необязательно (тогда такая каша может завариться, прости господи!), а с Расторгуевым… Что я делаю с Олегом? Он помогает Цыгану искать миллион (на котором, кстати, не написано, чей он – «лимон» и «лимон») и печатный станок, который мне вообще-то не нужен. Я предпочитаю настоящие деньги, пусть и в меньшем количестве. Чего я хочу? Найти миллион баксов, найти убийц Маринки Громовой и, возможно, устроить свою личную жизнь. От Расторгуева можно получить какую-то информацию по первой проблеме, содействие во втором деле, ну а в третьем вопросе речь вообще идет на данный момент только о нем. Из этого и будем исходить.
Олег сомневался, сойдет ли он за частного детектива. Он был самокритичен, заявляя, «что не с его рожей работать в сыске».
– Ты думаешь, Маринкина мать видела хоть одного частного детектива? – взорвалась я. – Да откуда ей знать, как выглядят эти ребята? Кстати, как угодно могут выглядеть. Предположим, ты не занимаешься слежкой, и тебе не нужно быть серой личностью, сливающейся с толпой. Ты работаешь по поиску пропавших людей, автомашин, судов, например. Тебе нужны мощь и сила – а их у тебя в достатке. Как раз произведешь на бабку впечатление своим внушительным видом. Только говори при ней поувереннее и не посматривай на меня в поисках совета.
– Ладно, – улыбнулся Олег, припарковывая серебристый «Мерседес» в Маринкином дворе прямо у ее парадного.
Ольга Петровна уже ждала нас, и внешний вид Олега произвел на нее прекрасное впечатление. Именно это и было ей нужно. Нам же требовалось выудить из нее как можно больше информации о Маринкиных делах.
Можно было только пожалеть, что она все лето прожила на даче и в последнее время мало общалась с дочерью, после зимы работать было бы легче, но, как говорят французы…
Из поклонников дочери Ольга Петровна знала только Алешу, которого видела в мае. Мы с Олегом подробнейшим образом расспросили ее про него. Она твердо заявила, что узнала бы «образину», если бы снова встретила. Мы получили телефоны и адреса Маринкиных подруг, Ольга Петровна отметила двух самых близких. Мне доводилось с ними видеться у нее на днях рождения, но, что они собой представляют, я не знала. До них наверняка доберется милиция, но нам следовало рассчитывать на врожденное недоверие нашего народа к правоохранительным органам и на то, что ментам они не станут всего рассказывать, а нам с Олегом вполне могут – меня-то они видели, были в курсе, что Маринка работала у меня секретаршей. А теперь фирма проводит свое расследование. Почему бы не помочь?
Еще Ольга Петровна вручила Расторгуеву пистолет, который милиции она не отдала. В дальнейшем я сообщила Олегу, что оружие Маринке передал Храп. Это вызвало удивление Расторгуева. По своим каналам они с Юрием Леонидовичем собирались проверять, что «висит» на пистолете. Олег сказал, что у Храпа не должно быть ствола. Не должно-то оно не должно, а вот был же… В дальнейшем еще требовалось раздобыть результат баллистической экспертизы, чтобы точно знать, не из этого ли оружия застрелили Маринку…
И еще неплохо было бы все-таки найти Храпа. Юрий Леонидович был склонен помочь родственнику – как-никак двоюродный брат. Не сдавать же его ментам? И ведь Андрей, владея какой-то информацией, которой, возможно, сам не придает значения, может помочь в поиске пропавшего у него же миллиона.
Распрощавшись с Ольгой Петровной, пообещавшей Олегу тысяч сто за поимку убийцы дочери, мы отправились ко мне. По пути Олег остановился у какого-то офиса и исчез там минут на десять, чтобы отдать пистолет и баксы на экспертизу своим людям. От меня Расторгуев позвонил Юрию Леонидовичу и отчитался о проделанном. Тот велел нам ехать знакомиться с подругами и сообщил, что сотки все-таки фальшивые, но подделка – высший класс. Юрию Леонидовичу еще больше захотелось заполучить печатный станок в личное пользование.
– А доллары? – подсказала я вопрос разговаривавшему по телефону с Цыганом Олегу. Я спрашивала про отданные мной вчера Расторгуеву купюры из пачек, лежавших у меня дома.
Пока вся имеющаяся аппаратура показала, что доллары – настоящие, но Юрий Леонидович собирался провести еще одну проверку – самую последнюю, для чего в США уже вылетел человек. Именно эта проверка и сможет подтвердить качество американских денег. Цыган никак не мог поверить, что они настоящие. Я не представляла, что и думать. Правда, одно можно было сказать с уверенностью: фальшивомонетчики свое дело знали. И сколько же этих бумажек уже гуляет по просторам моей необъятной Родины?.. Обычная-то аппаратура их не берет.
После того как Олег повесил трубку, за телефон взялась я. Первой из подруг Маринки дома не оказалось. Вообще никто не снял трубку. Со второй нам повезло.
Я представилась. Диана Ладушкина тут же сообщила, что у нее уже были из милиции, но она им ничего не могла сказать. Я попросила о встрече, заявив, что мы подъехали бы к ней с нанятым Маринкиной матерью частным детективом. Я тоже заинтересована в поиске убийцы, нам нужна любая информация. Частный детектив хотел бы поговорить с самой Дианой. Она согласилась. Мы с Расторгуевым снова запрыгнули в его «Мерседес» и помчались к Диане.
В первую очередь нас интересовали Маринкины мужчины.
– Неужели она с вами не делилась, Саша? – Диана сделала большие глаза. – Ведь вы же…
– Дианочка, – обратилась я к Маринкиной подруге и однокласснице, – я не лезу в личную жизнь подчиненных. Я никогда не задавала Марине вопросов интимного характера. Да, мы были в очень хороших отношениях, мы много лет работали вместе, но ее мужчин я не знала.
– А… – протянула Диана.
Я решила выяснить, знает ли Ладушкина, почему Маринка была уволена из нашей фирмы. Оказалось, что Громова представляла своим подругам совсем другую версию: она ушла сама, потому что ее последний друг обещал оставить ее дома. Просто требовал, чтобы она бросила работу.
– Имя и фамилию этого друга знаете? – подал голос Расторгуев. – Видели его когда-нибудь?
– Алеша. Фамилию не знаю. Видела мельком, он как-то забирал от меня Маринку, я вышла ее проводить. Он сидел в машине.
Расторгуев попросил описать этого Алешу. Диане бросилось в глаза, что он очень заросший: длиннющая челка, со всех сторон свисают патлы.
– Ну не совсем как бывают у рок-певцов, но длинные для нормального человека. Может, я неточно выражаюсь…
– Покажите, какие, – попросила я.
Диана провела рукой над плечами и опять пустилась в объяснения, что волосы не пышные, а прямые, в общем, не прилизанные, но как бы прилипают к голове, русые, прядки неровные.
– Возникало желание взять ножницы и подстричь его, – заявила она.
