Мария Жукова-Гладкова - Одна женщина и много мужчин
– В общем, Сашенька, я не слышал только разговоров, которые ты в эти дни вела из личного кабинета, а так… – Юрий Леонидович развел руками. – Бурную деятельность ты развернула, матушка. Бурную.
– Но тогда зачем были нужны машины с вашими мальчиками? В качестве декорации?
– Не только. – Цыган опять стал серьезным. – Они же слушали, что где говорится, записывали. Ведь даже самая лучшая аппаратура имеет ограниченный радиус действия.
Я спросила, почему же «восьмерка», дежурившая у моего парадного, уезжала на ночь. Цыган ответил, что одна уезжала, другая приезжала. Как только мы с Лариской начинали сборы в путь-дорогу.
Я молчала. Ждала, чего потребует от меня Юрий Леонидович. А он чего-то потребует обязательно. В этом я не сомневалась. Он не замедлил открыть рот и велел нам с Олегом ехать ко мне, где я выдам Расторгуеву по паре купюр из каждой пачки на пробу, чтобы подчиненные Цыгана на своей аппаратуре проверили, настоящие ли доллары и рубли. То, что их принимают машинки в обменных пунктах и магазинах, еще ничего не значит. Остальные деньги пусть моя сестра побыстрее тратит. Цыган, естественно, не стал унижаться до того, чтобы отбирать их у меня. Или у Ларисы. Но велел тратить поскорее. Неизвестно, как будут развиваться события.
Я внимательно посмотрела на Юрия Леонидовича.
– Ну, что хочешь спросить? – усмехнулся он.
– Ищете печатный станок?
– Ты – умная баба, Сашка, – ответил Юрий Леонидович. – Если где-то приютилась такая техника, то почему бы ей не перекочевать в мой цех? Или мне не стать владельцем ныне действующего предприятия вместо теперешнего хозяина?
– Кто хозяин, вы не знаете? – уточнила я.
Цыган покачал головой.
– Думаю, что знала твоя Маринка. За это ее и убили. Кстати, мои ребята побывали и в ее квартире – в тот же день, что в Ларискиной.
– Но… – вякнула я.
Когда я туда заходила, там уже был порядок, но ведь Маринка была свободна целыми днями. Успела прибраться. Когда там появились подчиненные Юрия Леонидовича, никаких «дипломатов» и вообще никаких денег в пачках у Маринки не лежало. Найденное мной появилось в течение суток – после цыгановских орлов, до меня.
И Маринка знала про этот «дипломат», добавила я про себя. А значит, знала и кто ей его принес.
– Юрий Леонидович, – сказала я, – Ольга Петровна, Маринкина мать, хочет нанять частного детектива, вернее, хотела, чтобы…
– Да я же все знаю, Саша, – перебил он меня. – Не забывай, что я прослушал все твои разговоры, кроме тех, которые ты вела из личного кабинета. В Маринкиной квартире мы тоже установили «жучок». Должно быть, она встречалась с человеком, отдавшим ей «дипломат», на улице или в машине – после и принесла деньги в квартиру. Эх, жаль, раньше мы у нее ничего не поставили!
– Вы… вы слышали…
– Звуки борьбы и выстрел – шлепок. Был глушитель. Ее ждали в квартире.
У меня на глаза навернулись слезы. Расторгуев положил свою огромную лапищу на мою руку и легонько сжал ее – для него легонько.
– Да, Саша, на ее месте могла быть ты. Могли быть вы все трое.
Слезы потекли по моим щекам. С воображением у меня всегда было отлично. Что бы стало с моими детками, что бы стало с родителями, если бы… Я опять была вынуждена приказать себе не думать про «бы да кабы», что на этот раз оказалось не самым легким делом. И Маринку было так жалко…
Юрий Леонидович тем временем подводил итог нашей беседы, дал нам с Расторгуевым конкретное задание на следующий день, а в этот мы отправились ко мне, и я отдала Олегу по нескольку купюр из каждой пачки.
Глава 14
18 сентября, четверг. Вечер
Лариса до сих пор жила у меня. Любопытство является у нас семейной чертой, так что она не могла оставаться на удалении от моей комнаты, пока я выдавала Расторгуеву деньги. Слава богу, у сестрицы хватило ума не устраивать скандала при Олеге и не вырывать из его рук «честно заработанные» нами бабки. Однако, как только он ушел, Лариска открыла рот. С какой это стати я с ним делюсь?
Я была не первый день знакома со своей сестрой и знала, как быстро свести скандал на нет. Я рявкнула на Лариску, правда, постаралась сделать это не очень громко, потому что дети спали, а подключать и их к семейной сцене не хотелось. Затем я зашипела, приказывая сестре сесть и внимательно меня выслушать, поскольку требуется обсудить, как побыстрее потратить оставшиеся деньги.
Лариска тут же увлеклась, прикидывая, какое новое платье, дубленку и что там еще купить. По крайней мере, не пыталась больше меня воспитывать на предмет того, что «нечего мужикам деньги давать, это они нам должны, а не мы им». Правда, после объяснения причины выдачи нескольких купюр Расторгуеву сестрица уже не считала его альфонсом.
– А если все-таки окажутся настоящие? – уточнила она. – Обидно ж будет, если потратим на что попало.
– Вот и думай, на что! – Я помолчала и добавила: – Конечно, хочется надеяться на лучшее, но рассчитывать следует на худшее, а жить настоящим. На сегодняшний день у нас есть основания считать, что деньги – фальшивые. Все.
– Но даже если и так, машинки их принимают! – закричала Лариска. – Тысячи не брали, так мы от них избавились. А и сотенные, и баксы…
– Радость моя, – обратилась я к сестре, как к малому дитяти, – если в городе пойдет слух, что появились фальшивые сотенные и тысячные купюры, то потратить их будет весьма проблематично… Да, тысяч у нас уже нет, но сотен-то – целый мешок. И лишнее внимание к своей персоне привлекать никогда не стоит. А если тут еще и баксы… Может начаться паника, проверки, даже валютный кризис, черт побери! Мы же не знаем, сколько этих денег нашлепали! Я вообще не рекомендовала бы тебе брать на сдачу в магазине сотку.
– Так что же делать с остальными? – Лариска была очень обеспокоена. – Сашка, ты же у нас умная! А может, все-таки удастся за завтрашний день купить что-нибудь стоящее? Саш, подключи знакомых! Ты же все можешь!
Лариска умоляла меня что-то придумать и смотрела взглядом преданного щенка. Будет очень жалко, если деньги пропадут. Даже фальшивые.
Поразмыслив, я приняла решение баксы пока не трогать – чем черт не шутит, может, в самом деле настоящие, хотя я в этом сомневалась, а от рублей избавиться немедленно. Баксы в крайнем случае буду спускать в каких-нибудь курортных странах, где в мелких лавках и даже обменных пунктах никаких машинок в глаза не видели, а баксы от белого человека берут с радостью и благоговейным трепетом. Рубли же, чем раньше потратим, тем лучше.
– Завтра будем менять сотенные на доллары, – сказала я Ларисе.
– Все? – уточнила Лариска.
Я встала, сходила к сейфу, вытащила оттуда пакет, высыпала содержимое на кухонный стол, и мы принялись считать.
– Многовато менять-то, – заметила Лариска после того, как мы закончили пересчет. – Сама говорила: не надо привлекать лишнее внимание, а ведь в пунктах паспорт спрашивают.
У меня вначале была мысль обратиться к знакомым банкирам, потом я ее отвергла и решила действовать, как простая гражданка. Поменяю на пятьсот баксов в каждом из нескольких пунктов, принадлежащих разным банкам. Но все равно, если потом кто-то станет проверять…
– Значит, так, Лариса, – заявила я в конце концов. – Я поменяю на тысячу. А ты…
– А можно я завтра съезжу в «Лену» или в «Рот-Фронт» и куплю-таки себе какую-нибудь дубленку? – вставила Лариска.
– У тебя и так две, – заметила я. – Моль, что ли, кормить?
– Посыплю чем-нибудь, чтобы не плодилась. Чего не купить? Пусть себе висит. Если что – продам. Пусть даже с потерей в деньгах, но деньги-то, сама знаешь… А ты, может, тоже еще одной прибарахлишься?
Я не хотела еще одну дубленку или шубу – у меня и так имелись две «норки»: парадно-выходная и на каждый день, третья была совсем ни к чему, а другой мех я как-то не особо жалую. Можно бы, конечно, песца… Но нестись завтра покупать шубу… Мне не то что было лень… Просто казалось какой-то мелочовкой. Ведь говорят же: если красть, так миллион, если спать – так с королевой. Я хотела украсть миллион, а не хвататься за всякую ерунду.
Лариска тем временем записала на бумажку, во сколько примерно ей встанут траты на все, что она планировала купить. Денег все равно оставалось немерено, и куда их деть, мы не представляли.
– Надо все-таки переводить в валюту… – протянула я.
Лариска вдруг предложила позвонить Расторгуеву. Пусть поможет. В качестве компенсации за моральный ущерб. Можно сказать, я рассчитывала на ужин в приятной компании, а он устроил мне шведскую тройку. Должен быть от этого мужика какой-то толк или нет?
Я решила, что должен, и пожалела, что не обсудила этот вопрос с ним сразу же, но задним умом мы все сильны. Я взглянула на часы. Расторгуев мог уже видеть сны.
– Ничего, проснется, – заявила Лариска. – Не переломится. Мы не спим, и он встанет. Звони.
Олег еще не успел заснуть. Выслушав меня, он заявил, что поможет. Явно чувствовал себя виноватым передо мной. Имеет он все-таки на меня виды, имеет, но с другой стороны – дело превыше всего, опять же – преданность боссу… В общем, так и должно быть, но мне-то от этого не легче.
