Гора Мертвецов - Мила Бачурова
Вероника пожала плечами:
– Тиша есть Тиша. Он – голова, я – руки-ноги.
– Н-да… Не, ну наш Игнатьич тоже мало что объясняет. Обычно – бегом туда-то, делай то-то! Единственный комментарий – почему ещё здесь?! Но если ты в теме, то быстро врубаешься, куда бежишь и зачем.
– Не… Тиша не такой. У него голова вообще по-другому устроена, не как у нормальных людей. Он бы, может, и рад объяснить, о чём думает, но не знает, как. Но он не ошибается.
– Вообще никогда?
– Никогда. Копает, пока не докопается. Тысячу версий переберёт и вытащит единственную верную. Он в Антарктиде, на полярной станции, психопатку чокнутую вычислил. Хотя все были уверены, что убивал другой человек.
– В Антарктиде?!
– Угу.
– И ты с ним там была?
– Была. Вот только что вернулась.
– Ты же говорила, что в отпуске?
– Отпуск был потом. После Антарктиды.
– Офигеть у вас жизнь интересная… Ладно, понял. Попробую знакомых ребят напрячь. Тишу своего предупреди, что с него – хороший коньяк. Ящик, не меньше.
– Это тебе и я организую. В бюджете он меня не ограничивает.
Саша хмыкнул:
– Ишь ты. Хорошо быть популярным блогером… Ладно. Пока я пару звонков сделаю, ты можешь связаться с туристом?
– С кем?
– Ну, с дядькой этим из телешоу. Который с шаманкой поцапался. Наверняка известная личность, контакты можно найти.
– Не вопрос, свяжусь. А зачем?
– Да тоже хочу кое-что проверить.
043.
Наши дни. Москва
Сквозь сон Смуров слышал голоса. Жена и дочь о чём-то спорили в кухне. Шумела вода, шипело масло на сковороде. Эти звуки не беспокоили его. Совсем наоборот, это были хорошие звуки, правильные. Звуки, обозначающие выходной.
Смуров обожал это чувство: когда планета продолжает вертеться, а ты – остановился. И плевать на всё, другие разберутся.
А вот чего он терпеть не мог, так это телефонных звонков до десяти утра.
Каждый придурок знает, что звонить до десяти утра – моветон. И если телефон таки звонит в такую рань, это значит одно из двух. Либо случилась полная задница, и выходному конец, либо на том конце какой-то конченый придурок.
Дочь как-то раз возразила, что может быть ещё рекламный звонок. На что Смуров в свою очередь возразил, что рекламные звонки прекрасно укладываются в первую категорию. «Если взрослый человек. Зарабатывает тем. Что названивает незнакомцам. И пытается впарить какую-то хрень. Значит, у него с головой серьёзные проблемы. Даже милостыню просить ума не хватает».
На это у дочки возражений не нашлось.
Телефон зазвонил. Звук был выключен, но занудная протяжная вибрация выбивала из равновесия не хуже, чем бормашина у стоматолога.
Зарычав сквозь стиснутые зубы, Смуров приподнялся на локте и взял телефон с тумбочки. Вчитался, щурясь, в имя на экране и выругался.
– Да! – рявкнул он.
По голосу нельзя было догадаться, что он спит. Точно так же Смуров бы рявкнул, если бы сидел у себя в кабинете.
– Нам нужно пообщаться с организаторами забега.
– Ко… Чего? Какими ещё организаторами?
– Я пытаюсь понять, что не даёт мне в этом деле покоя. Десять раз перепроверил всю подноготную Петрова – никакой связи с екатеринбургским делом. Может быть, если бы я мог получить доступ к его компьютеру…
– И не мечтай, – отрезал Смуров. Он уже сидел на кровати и машинально шарил рукой по тумбочке в поисках пачки сигарет. – Хватит мучить бедную женщину.
Нашёл. Выудил сигарету и, сжав в руке зажигалку, проковылял к балкону. Открыл дверь. Прохладный воздух приятно коснулся кожи.
– Именно поэтому я и предлагаю пообщаться с организаторами марафона. Имена и адреса у меня есть. В какое время вы хотели бы начать?
Только что затянувшийся Смуров закашлялся. Виной тому был не дым, а этот нахальный сопляк.
– Ты… У меня выходной!
– Прекрасно, значит, вас ничто не будет отвлекать. Через два часа сможете подъехать на Автозаводскую?
– Зачем?!
– Организатор, вероятнее всего, сейчас находится там.
Смуров разрывался между двумя желаниями. Первое – послать Бурлакова куда подальше и выключить телефон. А второе… Второе было потише, поспокойнее. Желание разобраться. Осветить все тёмные места в этом деле.
И оно внезапно оказалось сильнее.
– Через два часа, – буркнул он и нажал на отбой.
Вздохнул, затянулся как следует, глядя на серенькое небо. Впрочем, сегодня утром ему не собирались дать расслабиться.
– Ты опять куришь перед завтраком, доброе утро? – открылась сзади балконная дверь. – Я тебе сто раз говорила, как это вредно!
Смуров вздохнул ещё раз. Даже тень от выходного рассеялась безвозвратно.
044. Прошлое. 2 февраля 1988 года
На третий день обессилел Женька. Просто перестал идти и опустился на снег.
Олег, тащивший волокушу впереди Генки, этого не заметил. Он шёл, глядя под ноги, считая каждое движение лыж. Если бы Генка не окликнул, так и ушёл бы.
– Идите, – прошептал Женька. Он не смотрел ни на кого из них. Взгляд остановился. – Я вас тут подожду.
– Не смей! – Олег наклонился к нему, встряхнул за плечи. – Мы никуда без тебя не пойдём! Осталось чуть-чуть.
– Ты это уже сто раз говорил, – буркнул Генка.
Олег заметил, что губы у Женьки побелели и дрожат. Это плохо. Очень плохо… Идти дальше он и правда не может. Слишком устал. А они не могут позволить себе остановиться.
Нина молчит вот уже несколько часов. Каждый раз, наклоняясь к ней, Олег боялся, что не уловит дыхание. Слабое, едва ощутимое, оно раз от раза становилось всё незаметнее. Но пока ещё было! И терять драгоценные минуты из-за того, что Женька устал…
Осталось ведь и правда совсем немного! Ещё чуть-чуть, и они придут в посёлок.
Олег не позволял себе думать, что мог ошибиться. Что от недосыпа, голода, на нервах неправильно определил расстояние. Или, что ещё страшнее – направление. Что они идут не туда, и впереди, за холмами, не посёлок старателей, а новые бесконечные холмы.
Снегопад усиливается. Если и правда оставить Женьку здесь одного, то когда вернутся, они его просто не найдут. Снег сровняет следы, а сам Женька превратится в неприметный белый холмик.
Передохнуть бы. Хотя бы час, а лучше больше. Но… Олег посмотрел на Нинель.
– Ген. Остаёшься с Женькой. Отдохните, согрейте кипятка. И поддерживайте костёр. До
