Кленовая стрела - Наталия Николаевна Антонова

Правда, после ужина выслушавший рассказ Мирославы Морис сумел убедить её, что сделала она очень даже много.

– Подумайте сами, – сказал он ей, – у полиции была уйма времени, и они ничего этого не раскопали за недели. А вы разобрались в трёх ситуациях за один день.

– Спасибо тебе, Морис! – искренне поблагодарила она.

– За что? – удивился он.

– За утешение. Завтра мне предстоит очень трудный день.

– Вы справитесь, – уверенно проговорил он, осторожно приобнял её и погладил, как большую и далеко не ручную, но всё-таки кошку.

Она улыбнулась и сказала:

– Наверное, надо сегодня лечь спать пораньше.

– Я тоже так думаю, – согласился Морис и пожелал ей спокойной ночи.

Поднявшись в свою комнату, она разобрала постель и юркнула под мягкое одеяло.

Ночь пронеслась как мгновение, и наутро Мирослава не смогла вспомнить ни одного сна.

Она приняла душ и спустилась на кухню.

– Вы так рано? – спросил её Морис.

– Угу.

– Каша ещё только варится.

– Ничего, я подожду, – ответила она и сладко зевнула.

Пока доваривалась каша, Мирослава думала о предстоящем ей разговоре с мамой погибшего под колёсами самоката мальчика Пети. Ему было всего восемь лет.

Мама Анна Даниловна Бердичевская воспитывала его одна, работала на двух работах.

«Наверное, – думала Мирослава, – у неё не хватало времени на то, чтобы заниматься полноценным воспитанием своего сына. Скорее всего, к вечеру молодая женщина уже сваливалась с ног. А дома ждали домашние дела: стирка, готовка, уборка. И возможно, проверка заданных сыну домашних заданий. Крутилась, бедная, как белка в колесе. И такова участь многих женщин, воспитывающих своих детей в одиночку».

И вот теперь, как сказал Наполеонов, ею утрачен смысл жизни. В больницу она попала с сердечным приступом. Ко всему прочему, у неё развилась депрессия. Пока она всё ещё лежит в стационаре, и что будет с ней дальше – одному богу известно.

Полиции разрешили короткий разговор с Анной Даниловной. Бердичевская сама дала на него согласие. Но ничего полезного для следствия она сказать не смогла.

И вот теперь следователь Наполеонов выпросил у лечащего врача разрешение на то, чтобы с Анной Даниловной поговорил детектив. Наполеонов заверил врача, что детектив – женщина, деликатная и опытная.

Врач сказал:

– Пусть приезжает. Хуже уже всё равно быть не может.

Общаться не только с психиатром, но и с психологом женщина отказывалась.

– Судя по всему, – пробормотала Мирослава вслух, – дела у Бердичевской совсем плохи. Может, отменить визит, чтобы ещё больше не тревожить больную? Да и что она мне может сказать в таком состоянии?

– Вы о чём? – спросил Морис.

– Извини, – вздохнула она, – это я сама с собой разговариваю.

– Понятно. У меня всё готово.

После завтрака Мирослава всё-таки пришла к выводу, что отменять беседу с Анной Даниловной не стоит.

Подъехав к зданию больницы, детектив позвонила в ординаторскую и назвала имя врача, который ей нужен. Ему тотчас передали трубку.

– Да, я в курсе дела, – ответил он без крохотной искорки оптимизма, – вам лучше поговорить с Бердичевской в саду. Погода стоит тёплая. И вне больничных стен вам будет легче беседовать обеим.

– Вы правы, доктор, – охотно согласилась Мирослава.

– Я рад вашему благоразумию.

При этих его словах детектив усмехнулась, но доктор не мог видеть её усмешку, поэтому продолжил всё тем же бесцветным голосом:

– Сейчас нянечка проводит Анну Даниловну к вам. Ждите возле крыльца. – Врач положил трубку.

Мирослава вздохнула и мысленно понадеялась на то, что с больными доктор общается иначе.

Прошло целых полчаса, прежде чем детектив увидела вышедших на крыльцо двух женщин – молодую и пожилую. На молодой был фланелевый халат на пуговицах, волосы сколоты на затылке, лицо бледное, запавшие скулы и глаза. Пожилая женщина бережно поддерживала её под руку и что-то тихо говорила. Мирослава предположила, что слова были утешительными. На ней был белый халат и белая же косынка. На миловидном лице не было и следа косметики, фигура приятной полноты завершала образ медицинского работника, придавая ореол традиционного милосердия.

Женщины начали спускаться с крыльца, и Мирослава поспешила им навстречу.

– Здравствуйте, – проговорила она, приблизившись.

– Здравствуйте, – ответила женщина в белом, вскинув на неё свои светло-голубые проницательные глаза. И спросила: – Вы детектив?

– Да, Мирослава Волгина.

– А я Анастасия Фёдоровна Лепнина, работаю здесь нянечкой. – Она кинула взгляд назад, на здание больницы. – Ну вот, милочка, – обратилась Анастасия Фёдоровна ласково к женщине, всё ещё бережно поддерживаемой ею под руку, – это к вам пришли.

– Здравствуйте, – запоздало поздоровалась с детективом Бердичевская.

– Вон, видите тропинку? – спросила Мирославу Анастасия Фёдоровна.

– Вижу, – кивнула детектив.

– Вот, идите туда, пройдёте немного, и там удобные лавочки стоят под грушами. Присядете на ту, что вам глянется. – Женщина по-доброму улыбнулась. – А после разговора, будьте любезны, приведите нашу Анечку к крыльцу и позвоните мне, я за ней спущусь.

Мирослава хотела спросить у Лепниной номер её телефона, но та, опередив её, продиктовала номер мобильника.

– А теперь идите, – напутствовала она обеих женщин.

Мирослава поблагодарила добрую женщину, взяла под руку Анну Даниловну и направилась в том направлении, что указала Анастасия Фёдоровна.

Идти пришлось совсем немного. Мирослава усадила свою спутницу на первую же попавшуюся скамейку и села рядом.

– Анна Даниловна, вы ведь знаете, кто я? – спросила Мирослава.

– Знаю, – ответила Бердичевская, – вы из полиции.

– Не совсем, – тихо проговорила Мирослава, – я частный детектив.

Женщина посмотрела на неё с немым удивлением.

– Но я расследую гибель вашего сына вместе с полицией.

Из правого глаза Бердичевской выкатилась большая слеза и медленно потекла по щеке.

– Анна Даниловна, – обратилась к ней Мирослава, – вы ведь поможете мне?

– Я не знаю, – прошептала та.

– Чего не знаете?

– Чем я могу вам помочь.

– Как вы думаете, вашего сына сбили нарочно или случайно?

– Думаю, что случайно, – ответила женщина, – но мне от этого не легче.

– Я понимаю.

– Тот, кто сбил моего сына, сразу же уехал. В полиции мне сказали, что мой Петя ещё был жив! – Женщина сцепила руки на груди в крепкий замок. – А это значит, что ему ещё можно было помочь.

Мирослава не была в этом уверена, поэтому промолчала.

А Бердичевская продолжила:

– Поэтому он – дважды убийца, и я хочу, чтобы его наказали.

– Я тоже этого хочу, – ответила Мирослава, – но для этого его нужно найти.

– Так ищите! – неожиданно громко воскликнула женщина.

– Найдём, – заверила её Мирослава. И спросила: – Ведь наезд был совершён недалеко от вашего двора?

– Да, совсем рядом.

– Вы не знаете, там нет поблизости мест, где собираются мамы с колясками? Подростки?

– Мамы с колясками из двора не выезжают. Подростки кучкуются дальше в парке. Но там иногда собираются бездомные. Однако полиция их опросила, и на тот момент их там не было.

– Есть ли в вашем дворе или в соседнем собачники?

– Есть. Но я знаю только Гаврилу Степановича из нашего двора. У него пудель. Большой золотистого цвета.

– В какой квартире он живёт?

– В первом подъезде на первом этаже во второй квартире.

– Спасибо.

– А фамилию вы его не знаете?

– Нет, – покачала головой женщина.

– Анна Даниловна, вы меня простите, – проговорила Мирослава, – но я должна задать вам ещё один неприятный вопрос.

– Задавайте, – тихо ответила Бердичевская.

– Я знаю, что вы были замужем за Данилой Дмитриевичем Бердичевским.

– Была, – едва прошептала Анна Даниловна.

– И он – отец Пети.

– Конечно он, больше некому, – в голосе женщины зазвучали нотки обреченности.

– Он не помогал вам растить сына?

– Деньги присылал регулярно, а приезжать ни разу не приезжал.

– Он жил в другом городе?

– Уехал на Север, как только мы развелись.

– Анна Даниловна, простите, пожалуйста, но почему вы развелись?

– По глупости, – ответила женщина и тихо заплакала.

– Когда вы видели своего бывшего мужа?

– На похоронах Пети, – всхлипнула Бердичевская.

– Вы не знаете, он снова уехал на Север?

– Кажется, нет. Я точно не знаю.

– А кто знает?

– Родители мужа.

– У вас есть их адрес?

– Есть, – снова всхлипнула женщина.

– Вы мне его продиктуете?

– Лучше напишу, – ответила Бердичевская.

Мирослава достала из сумки блокнот и ручку и протянула Анне Даниловне. Та аккуратным почерком вывела на чистой странице имена родителей свекрови и свёкра и их домашний адрес. Подумав, она приписала чуть ниже их домашний телефон.

– Спасибо, – поблагодарила Мирослава, убирая ручку и блокнот. Потом