Смерть в партере - Кирилл Витальевич Бузанов
Практически — чистосердечное признание! Но, выпив ещё для храбрости, Яша стал и аргументы против излагать: «Я всех отменил, и я слышал, куда он такси вызывал — Большой театр. На метро я туда быстрее его добрался и немного успокоился, когда он подъехал, — прошло уже полчаса, даже побольше немного, и должно было уже подействовать. А Марат выглядел живее всех живых, и я там, по кустам шхерясь, ещё минут десять за ним наблюдал, пока он внутрь не зашёл, — ничего такого не происходило. Потом я, конечно, опять сел на измену, когда узнал, что он умер. Затем Марго эта добавила перцу — ведь она на что-то же намекала, когда говорила, что это я его убил? А теперь ты мне про это рассказал, так я опять себя виноватым ощущаю! Но ты мне, Глебушка мой миленький, скажи, ведь я же не мог это сделать???»
Я уже совсем ни в чём уверен не был, но Яшу успокоил, впрочем, в большей степени успокоительным сработала водка — ещё минут пятнадцать он продержался, а потом опять я грузил его в такси. И с огромным облегчением избавился я от своего собутыльника — стилист этот всё больше и больше вызывал у меня чувство гадливости… Впрочем, про него я с полчаса ещё размышлял и так и сяк, стараясь не вспоминать, что он сейчас по пьяни попробовал ко мне подкатить и предлагал всё, что я хочу, сделать прямо здесь в туалете — фу, гадость какая!
Что же до содержательной части проведённого «допроса», то ситуация становилась ещё запутаннее — добавлялась версия убийства, совершённого спонтанно и в обдолбанном состоянии. В то время как все остальные предполагали заранее подготовленное и хорошо спланированное, а Яша, выходит, мог и так и так сделать! Потому как верить ему я ни в чём не собирался, а в то, что мог бы он, пока теоретически, сознательно передоз вкатить — вполне верилось… В этой версии слабым звеном являлся слишком большой промежуток времени между инъекцией и смертью, однако как действует используемый им яд, я знал лишь с его же слов, цена которым бросовая.
Впрочем, неким добавочным презентом я получил ответ на один возникший у меня по ходу беседы вопрос, уточнив про «добрую синтетику» — типа сам этим делом интересуюсь… Выяснилось, что балуется внутривенными препаратами Яшка уже не первый год, да и Марату предложил сразу же. Которого, как я и от Марго, и от сестры знал, кололи и без того прилично. При этом он так и не научился шприц безболезненно принимать и каждый раз боялся до смерти предстоящего укола. Так что крайне редко Марат соглашался ширнуться вдвоём, но оба этих раза, по воспоминаниям его партнёра, подарили им «время, полное любви!». Я же добавил ещё один негативный штришок в портрет покойного — начинающий наркоман, ко всему прочему.
15
Появление новой, но, как мне виделось, тупиковой линии в расследовании его не прояснило, а вот от утренней встречи я ждал большей ясности, да и собеседник нас ожидал куда как более приятный и гораздо менее подозреваемый. Однако я не сбрасывал со счетов и малую толику вероятности того, что Александр Карлович состоит в преступном сговоре с Леонидом Борисовичем. Более того, я даже скорее уверенным пребывал в том, что состоит! Но не в убийственном сговоре, а в скрывательном. Им обоим, хоть и совершенно по разным причинам, не нужна огласка этого убийства, а версия естественной смерти их более чем устраивает. Ведомые совершенно разными побуждениями, они вместе пришли к начальнику отделения «заминать» дело, и этот факт мне подтвердил Догонин, когда я попросил его рассказать, как они оба себя тогда вели в кабинете его босса: «Могу точно сказать, что каждый за себя держался. Понятно, что они одно дело делали, но у каждого свой интерес имелся. А генерал корейский на порядок активнее выступал».
Также Сергей уточнил, что, как ему показалось, Карлович на Борисыча слегка свысока посматривал, последний же заметнее нервничал. Больше ничего значимого моему напарнику не вспомнилось, пока мы перекуривали возле главного портика страны, так что принимать решение, как мы беседу поведём, предстояло на основании имеющихся фактов, догадок и предположений. То есть переходим к плану «Б» — действуем по обстоятельствам и умело импровизируем!
Охранник на входе был предупреждён, правда только про одного посетителя, но пропустил нас обоих. Мы поднялись в кабинет, где я первым делом открыл Александру Карловичу своё истинное лицо: «Понимаю, что вы уже удивлены, увидев нас вместе, сейчас удивлю и ещё. Во время наших прошлых встреч, признаюсь и покаюсь, ввёл я вас в некоторое заблуждение относительно своего уровня интеллекта и манер поведения. На тот момент так нужно было, но сейчас — маски сброшены!»
Главный по безопасности театра оказался в довольно щекотливой ситуации — его, получается, развели, как дитя малое. Явно, судя по сконфуженному виду, он это в полной мере осознавал, предпочёл пока отмалчиваться, и я решил тогда экспромтом продолжить его удивлять — первому поведать про мою новую детективную стезю. В любом случае дело, очевидно, движется к своему завершению, и вскорости все наши подозреваемые узнают, кто же это их подозревает. Я полагал, что такое откровение станет приличным шоком для каждого, так опробую-ка я открыться самому располагающему, порепетирую как бы: «Вы же сами наверняка знаете, что оказался я тогда на тринадцатом месте совершенно случайно — волею капельдинерши. Но, думаю, понимаете, что случайности не все случайны… Я оказался втянут в это преступление, и это многое изменило в моей жизни. И я понял, что я обязан, не знаю, правда, кому, раскрыть это убийство. И я уже весьма близок к этому, не без участия Сергея, который мне помогает в этом в свободное от службы время. Удивлены?»
Задавая этот, по сути дела, риторический вопрос, я больше ждал реакции на мой упор на убийство, ибо специально интонационно выделил и само это слово, и «преступление». Что возымело своё действие: «Да, поразили вы
