Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов
Лев Иванович кивнул и углубился в чтение. В квартире воцарилась тишина. Тикали часы на стене, ерзал на стуле Егоркин, скрипел половицами Кирпич, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу в коридоре, шелестел листами Гуров, внимательно читая каждую строчку. Выводы официальной экспертизы его не обрадовали – фрагменты тела женщины, предположительно старше пятидесяти лет, судя по состоянию костной ткани. Идентифицировать личность криминалисты еще не успели, исследование ДНК – дело долгое. Поэтому чей труп нашли в вагоне, до сих пор неизвестно. По официальным документам числились два пропавших человека – проводница Селиванова Светлана Юрьевна и пассажирка Дымова Ольга Борисовна, обе примерно одного возраста, поэтому точное установление личности произойдет только после того, как следователь найдет для сравнения образцы тканей женщин.
Уставший ждать Кирпич буркнул:
– Я в комнате подожду.
Он исчез в зале.
Как только под его тяжелым телом заскрипели пружины старенького дивана, Егоркин торопливо зашептал:
– Лев Иванович, прошу, простите меня, что я повелся на обещания Семеновой. Прошу вас, помогите, ради моей дочери, я не хочу терять работу! Спецгруппа ведь арестует Семенову, да? И я тоже, мне тоже достанется!
От волнения парня трясло, по всему лицу шли алые пятна.
– Простите меня, я тогда испугался. Скажите, что мне сделать, чтобы все исправить? Мне не нужны проблемы! Прошу, помогите.
Гурову хотелось высказать парню накопившуюся обиду за то, что вместе со всеми, наплевав на закон, травил его и выгонял из поселка. Но времени на старые обиды нет, в его профессии действуют рационально, а не поддавшись эмоциям.
– Когда мы уйдем, свяжись с генералом Орловым, – тихо приказал он. – Передай, что со мной все в порядке. Я сотрудничаю с участниками следствия. На указанной территории готовность номер восемь по красному сигналу.
Он специально озвучивал Егоркину размытые формулировки, не доверяя молодому человеку. Его уже обманули в Туманном жена священника, следователь, старуха-торговка. Он больше никому не верит в этом поселке, все их слезы и мольбы – ложь, так же, как кровавая живая вода. А генерал Орлов достаточно умен, чтобы разгадать зашифрованное послание: на территории завода начало операции в 8 утра по особенному сигналу Гурова – вспышка света или взмах красной тканью.
Молодой следователь в знак согласия затряс головой – передам! И тут в дверях, заподозрив неладное из-за их шепота, внезапно выросла широкоплечая фигура Кирпича.
– Долго еще?
– Четверть часа, и поедем, – дружелюбно отозвался Лев Иванович и отодвинул бумаги в сторону. – Кофе нас угостишь, Андрей?
Егоркин растерянно взглянул на нового подручного Гурова, на спокойного Льва Ивановича, который улыбался, будто ничего особенного не происходило, и медленно поднялся, чтобы включить чайник.
– Ты выезжал по месту проживания Селивановой, к ее родственникам? – уточнил Гуров у следователя.
Тот пожал плечами:
– Работы и без того много, участковый им сообщил о смерти проводницы. Пока лаборатория не закончит проводить экспертизу, мы им свидетельство о смерти и фрагменты тела выдать не можем.
Лев Иванович потянулся к стопке листов с отчетами и протоколами, чтобы найти адрес предполагаемой жертвы взрыва. Кивнул Егоркину в благодарность за приготовленный кофе и начал мелкими глотками пить горячий напиток. Его сопровождающий к своей кружке не прикоснулся, он снова нетерпеливо топтался в проходе в кухню, всем своим видом показывая, что раздражен этими бесконечными разговорами и визитами с неизменной чашкой кофе. Ну не объяснять же Кирпичу, что он, Гуров, не просто так норовит в каждом доме усесться за стол. Возня с чашками расслабляет людей, они теряют ощущение, что к ним пришли с официальным визитом, перестают следить за тем, что говорят, и за легкой болтовней выдают многие тайны. Лев Иванович, не отрываясь от бумаг, мимоходом задавал Егоркину один вопрос за другим:
– Одежду убитой девушки нашли?
– Нет, обыскали все сугробы рядом со станцией, ничего не обнаружили. – С каждым ответом парень становился все мрачнее, понимая, что опытного опера его ответы не радуют.
– А относительно жены Дымова сделал запрос? Нашли ее?
Напряженный Егоркин тоже зашуршал бумагами, выискивая отчет участкового с адреса прописки четы Дымовых:
– Супругов уже дня три никто не видел рядом с домом, они оба на пенсии и могли уехать в любой момент. Соседка рассказала, что они часто путешествуют, поэтому на всякий случай оставили ей комплект запасных ключей. Квартиру осмотрели – ничего интересного, ни трупа, ни следов драки.
– Понятно. – Лев Иванович кивал в такт словам следователя, а сам думал о своем.
«Неужели я не прав и иду по ложному следу? Несчастный Дымов обычный преступник-неудачник, который убрал случайного свидетеля своего преступления – капризную Катерину, что так не вовремя решила поиграть в самостоятельную жизнь. И я лишь теряю время, стараясь доказать его невиновность».
Он даже прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, найти ту точку, что поможет изменить ход расследования. «Убита Катя, перед этим произошел взрыв, Дымов заранее покинул вагон. Что еще произошло ночью?» В голове, словно пленка кинохроники, раскручивались в обратном порядке кадры. Женщина на станции! С нее начались все странные события той ночи, и он первым делом выяснит, кто же она такая и как оказалась на безлюдном техническом полустанке. Пускай это будет очередная «пустышка» – тайна, которая не важна для следствия, но он, как и положено, тщательно отработает все вопросы в этом расследовании. Приняв решение, Лев Иванович уточнил:
– Как называется остановка поезда перед станцией Туманный?
Егоркин пожал плечами, а Кирпич нахмурился:
– Да там и не станция, сортировочный пункт, тридцать первый километр. Вокзала нет, до ближайших домов километров двадцать через лес.
– Поехали. – Оперативник решительно отодвинул стопку бумаг и взялся за куртку. Каждая минута на счету.
Глава 7
В машине Александр всем своим видом показывал пренебрежительное отношение к их бессмысленным, на его взгляд, поездкам. Зачем эта суета, если виновник ждет в помещении завода, осталось лишь выбить из упрямца признание. Слишком уж принципиальный этот московский выскочка, хочет сделать все правильно, чтобы совесть не мучила. Гуров же, чтобы не терять зря времени, завалил верзилу вопросами. На большинство тот лишь неопределенно хмыкал, опасаясь распространяться о бизнесе хозяйки. Но вот на вопрос о Губине презрительно фыркнул:
– Не мужик он, наряжается, как девка, нос задирать любит перед остальными. Марго, хоть и стерва, но умная, все с него спесь сбивала – указывала ему место, в деньгах ограничивала. Для дочери Марго любой каприз всегда была готова выполнить, вот и на свадьбу их согласилась, хотя называет зятя «старым ослом», все-таки старше Кати почти на 15 лет. Он-то думал, что Катьке голову задурил, получит доступ к счету тещи в банке, но Марго его жестко обломала. Даже дочери счет закрыла, чтобы она на мужа деньги не тратила.
– Так это же ее муж, Катя его выбрала. Ей ведь он нравился, и она ему, раз поженились, – упрямо возразил Лев Иванович, равнодушно поглядывая в окно, чтобы его собеседник не почуял, что его выводят на разговор по душам.
– Да ты бы увидел, как он на себя в зеркало смотрит, то сразу бы понял, кого он любит. Только себя! И на Катьке женился из-за денег, а она, дуреха молодая, привыкла, что все ее желания сбываются. Вот и заупрямилась, хочу замуж, и все. Марго разрешила ей за Губина замуж выйти только потому, что внуков хотела. Даже фамилию запретила Катьке менять, чтобы дети тоже были Семеновы. – Кирпич вдруг ехидно рассмеялся. – Губин даже согласен был Семеновым стать, но Маргарита Васильевна ему свою фамилию не дала. Да ничего не дала. На работу на завод не взяла, жилье отдельное не купила, вот и живет Ромка целый год бедным родственником. Хотел жизнь богатую, да хвостом плохо вилять научился.
Охранник расхохотался от души собственной шутке, Лев в ответ улыбнулся:
– Ловко ты его раскусил, Саша. Останови-ка, – кивнул он на вытянутое двухэтажное здание, что высилось рядом с развязкой железнодорожных путей.
Они чуть было не проехали мимо, но зоркий Лев заметил облупленную табличку на двери здания «Сортировочная станция».
На стук на втором этаже распахнулось окно и высунулась женская голова в мелких
