Не проси моей любви - Татьяна Олеговна Воронцова
— Что? — тихо спросила Нора.
Он смотрел назад. В ту сторону, откуда они пришли.
— Что, Герман?
— Я не уверен, но… — Он помолчал, вглядываясь вдаль. — Похоже на блеск от оптики бинокля.
Она почувствовала то, что иногда называют «стеснило грудь».
— Даже если и так. Это может быть кто угодно.
— Может.
— Леонид говорил кому-нибудь о наших планах? О том, что мы собираемся на Колгуй.
— Конечно. Из соображений безопасности. Это правило, обязательное для всех насельников и трудников анзерских скитов.
— И если два или три человека из туристической группы, прибывшей сегодня утром, назовутся друзьями Леонида, как это сделали мы, и спросят, где его можно найти…
— Ну, в общем, да.
— Если только он не предупредил Амвросия или Виссариона, что о нашем местонахождении не обязательно информировать всех подряд.
— Думаю, не предупредил. Это выглядело бы подозрительно. Представь: вот эти мои друзья — они действительно мои друзья, а все остальные мои друзья — уже никакие не друзья.
— Ох, Герман…
— Вот тебе и ох. — Он обнял ее и мягко потянул за собой. — Не будем поднимать панику, Нора. Будем внимательно смотреть по сторонам. Мы же хотели дойти до святилища, правда? Вот и пойдем. Мне это нужно.
— Зачем?
— Я слышал, что это самое мощное анзерское святилище. И если нам придется встретиться с подонками, которых прислал старый говнюк, я хочу, чтобы это случилось поблизости от лабиринта Колгуя.
Когда он вступил в большой — порядка двенадцати метров в диаметре — подковообразный лабиринт, единственный сохранившийся на Колгуе, никто не попытался его остановить. И никто не рискнул последовать за ним, даже Леонид.
Неподалеку возвышались восемь или десять обетных крестов, точно таких, какие во множестве встречаются по всему Беломорью. Раньше, наверное, их было намного больше, теперь же от поваленных волной и ветром крестов остались одни обломки. К установленному возле самого лабиринта Герман прикоснулся мимоходом, провел пальцами по серому растрескавшемуся дереву и, пренебрежительно усмехнувшись, покачал головой.
Что означала его усмешка, Нора не поняла. Она читала, что обетные кресты ставили моряки, которые терпели бедствие в этих водах, но с Божьей помощью спаслись. Хотя… хотя… некоторые авторы утверждали, что кресты на Анзере «охраняли» остров от неведомых сил, способных проникнуть в нашу обыденную реальность через топологические дыры, воронки, коими по сути являлись каменные лабиринты древних. Вернее, не силы сами по себе проникали из мира иного в человеческий мир, а шаман, вступая в пространство лабиринта, получал доступ к запредельному и черпал оттуда свою магическую силу. Если выдерживал. Если не умирал. Кресты должны были помешать ему достичь состояния сознания, необходимого для совершения обряда.
Помимо двух лабиринтов, сохранившегося и разрушенного, святище Колгуя включало три группы захоронений с надмогильными каменными кладками, по словам Аркадия, довольно хорошо исследованными. Одну из кладок сорок лет назад археологи даже разобрали, однако никаких человеческих останков не обнаружили. Зато обнаружили много керамики — не только во вскрытой кладке, — и пришли к выводу, что создателями могильника были лопари или саамы, представители финно-угорского народа. Лабиринт и могильник разделяло метров сто. Интересно, те же люди выложили лабиринты или другие…
Дойдя до центра лабиринта, который отмечала небольшая горка камней, Герман остановился и медленно развел руки в стороны. Чуть запрокинул голову, подставив лицо ветру. Закрыл глаза.
— Зря он это затеял, — негромко произнес Александр.
— Экспериментатор, — процедил стоящий с ним рядом Аркадий.
Леонид молчал. Взгляд его серых глаз был прикован к черной фигуре в центре лабиринта.
Дыхание Германа изменилось, теперь оно было частым и глубоким. Гипервентиляция легких? Нора слышала о различных дыхательных техниках, изменяющих сознание, но никогда не видела их в действии. Ей говорили, что чрезмерное усердие может привести даже к обмороку, и поначалу она немного волновалась, наблюдая за своим эксцентричным возлюбленным, однако тот, по всей видимости, контролировал ситуацию. Ничего плохого с ним не происходило.
Устав стоять столбом, Аркадий решил побродить вокруг и поискать следы пребывания человека на этом голом пустынном берегу. К нему присоединился Александр. Глядя под ноги и время от времени присаживаясь на корточки, чтобы подобрать с земли то раковину, то осколок керамики, они уходили все дальше, так что Нора уже сомневалась, удастся ли в случае чего докричаться до них.
Сама она, чтобы не замерзнуть на холодном ветру, пританцовывала на пятачке земли, более-менее свободном от каменных россыпей, деревянных щепок, раковин мидий и прочего мусора. В голове у нее звучала странная музыка. Первобытные ритмы. Звуки, погружающие в экстаз.
…бам-бам-баммм…
Она кружилась, кружилась, вскинув руки над головой, то ли отгоняя назойливых чаек, то ли взывая к небесам. Перед глазами вспыхивали яркие огни, распускались диковинные цветы.
…бам-барабам-бам-баммм…
И опять.
…барабам-барабам-барабаммм…
Крутанувшись в очередной раз, она увидела, что Герман выходит из лабиринта. Выходит и тут же оказывается в объятиях Леонида. Значит, все в порядке, уф-ф…
С ними. А со мной?
Усилием воли Нора заставила себя остановиться. Перевела дух, потрясла головой.
Что это было?
Леонид выглянул из-за плеча Германа.
— Нора, ты в порядке?
Она облизнула пересохшие губы.
— Пить хочется. Кажется, у Аркадия есть минералка.
— Да.
Продолжая думать о минералке, она машинально взглянула туда, где последний раз видела старших мужчин. Они успели отойти на приличное расстояние, но теперь бегом возвращались назад. Да-да, бежали со всех ног! Увидев, что она — единственная из троицы, находящейся на территории святилища, — обратила на них внимание, замахали руками, что, вне всяких сомнений, означало «быстрее сюда».
К ним? Но… от кого? Повинуясь инстинкту, Нора обернулась. Колгуев мыс представлял собой совершенно открытое пространство, ни кустика, ни деревца, поэтому четыре мужские фигуры были хорошо видны издалека.
Четверо. На Большом Соловецком было трое…
— Нора! — окликнул ее Леонид. Он уже повесил на плечо рюкзак Аркадия, остальные вещи подобрал Герман. — Давай, бегом. Без разговоров, ладно?
Склон ближайшего холма был довольно крутым, к тому же его покрывала недоброжелательная к человеку, жесткая и колючая растительность, поэтому они побежали дальше на север, причем быстро-быстро, на бегу высматривая место, пригодное для восхождения, и надеясь, что оно попадется раньше, чем преследователи окажутся на расстоянии выстрела.
Черт, погоня. Как в кино про индейцев и ковбоев.
Но я не хочу в это кино!
— Не бойся, не бойся, — хрипло шепнул ей Герман. — Не думай ни о чем. Просто беги.
— За мной! — крикнул Леонид и устремился к поросшему редким кустарником склону. Выше уже темнели заросли погуще. — Я знаю, где мы! Не останавливайтесь!
Сзади прогремел
