Тайна старой газеты - Наталья Николаевна Александрова
– Потому что тогда придется рассказывать им про пожар в библиотеке, а там и так начальница на тебя бочку катит, да? – догадалась Надежда.
Татьяна в ответ горестно склонила голову.
– Слушай… – Надежда Николаевна внимательно посмотрела на Татьяну, – ты только не волнуйся, но, похоже, что приходила та особа в библиотеку по твою душу. А когда у нее не получилось, она домой приперлась и газ включила, чтобы устроить в квартире пожар…
– Она ненормальная? Ведь сколько народу поубивала бы! И зачем я ей? Мы в жизни не встречались!
Надежда молчала, прикидывая, можно ли рассказать кое-что из случившегося за последние дни. Получалось, что нельзя, потому что никто не поверит.
Татьяна сняла очки и нервным жестом пригладила волосы. В эту минуту Надежда ее узнала. Отодвинув чашки, она положила на стол ту самую газету с фотографией, с которой все началось.
– Смотри сюда: это ведь ты? – Она указала на девочку, слушавшую речь чиновника.
Татьяна снова надела очки и склонилась над газетой.
– Ну я…
– Помнишь что-нибудь про это? Кто с тобой был – вожатый, мальчишки?
– В жизни там не была, – твердо ответила Татьяна, – и никого из этих людей никогда не видела.
– Ну, напрягись, вспомни! Тебе же не пять лет было, а двенадцать или тринадцать!
– И вспоминать нечего, – отмахнулась Татьяна. – У меня память хорошая, все из детства помню. Тем более в тот день. Когда газета вышла?
– Первого января, а в заметке сказано, что доску открывали вчера, то есть тридцать первого декабря.
– Так я тебе совершенно точно скажу, что тридцать первого декабря меня и в городе не было.
– И где ты была?
– В лагере для особо одаренных детей, – усмехнулась Татьяна. – В области. Тогда такое практиковалось – дети живут на свежем воздухе две недели, и с ними еще занятия разные проводят.
– Да я помню… – растерянно сказала Надежда.
– Отвезли нас туда на автобусах тридцатого декабря, там и Новый год встретили, а обратно привезли десятого января, так как одиннадцатого уже в школу. Так что извини, но я не представляю, как на этой фотографии оказалась. – Она помолчала и добавила: – И что теперь делать? Страшно за маму…
– Ты не работаешь?
– Библиотека закрыта, я пока отпросилась на несколько дней… Думала, ты сможешь мне хоть что-нибудь объяснить…
– Ничего не бойся! Что-то мне подсказывает, что эта баба тебя оставит в покое. Не до тебя ей сейчас будет. Но маму береги. – И, вспомнив свои вчерашние приключения в типографии, добавила: – Газет точно больше не будет… Печатать негде.
Татьяна посмотрела очень выразительно, и Надежда Николаевна поняла, что до старых газет ей не было дела, ее волновала только мать, потому что если с ней, Татьяной, что-нибудь случится, позаботиться о матери будет некому.
– Ты вот что… – нерешительно сказала Надежда, – подумай еще над этой фоткой, вот, пересними ее. И если вдруг что вспомнишь, то позвони мне. Любую мелочь, с этим связанную…
Татьяна грустно покивала и ушла.
Распрощавшись с Татьяной Вороновой, Надежда задумалась. Она сказала, что газет больше не будет, но еще одна газета у нее была. Та, которую она прихватила из стопки в типографии и еще толком не рассмотрела…
Она принесла газету на кухню, положила ее на стол и стала просматривать страницу за страницей. В основном – обычные новости городской жизни: «В Веселом Поселке открыли новый универсам», «В наш город приехала делегация из венгерского города-побратима», «В филармонии прошел концерт прославленного органиста, а в Выборгском дворце культуры – концерт известного югославского эстрадного певца…»
Надежда вспомнила, что школьницей слушала записи этого певца, но на концерт не ходила.
На третьей странице была неожиданно большая заметка о выступлении в цирке на Фонтанке итальянского фокусника-иллюзиониста Джузеппе Фибоначчи, в которой подробно рассказывалось о цирковой карьере маэстро Фибоначчи и даже описывались подробности его выступления.
Надежда пробежала эту заметку без интереса, но потом вернулась к ней.
Фибоначчи… Она ведь обнаружила, что даты выпуска всех газет, отпечатанных в таинственной типографии, составляют ряд Фибоначчи. Обнаружила – и отложила этот факт в сторону, так и не придумав, как его использовать. И вот теперь в последней сохранившейся у нее газете всплывает фамилия Фибоначчи.
Не может это быть простым совпадением! Такое совпадение явно не укладывается в законы вероятности!
Когда-то, в бытность инженером, Надежда разрабатывала методы шифрования данных и помнила, что ряд Фибоначчи используется как генератор случайных чисел, который значительно повышает надежность шифрования.
Принцип шифрации с применением этого ряда заключался в том, что каждая буква шифруемого текста заменяется соответствующим ей по порядку числом из ряда Фибоначчи. Когда таким образом все буквы сообщения будут заменены на цифры, эти цифры, в свою очередь, нужно снова заменить на буквы, для чего используется какой-то текст. Можно взять какую-нибудь книгу и выбрать из нее буквы, соответствующие цифрам шифровки…
При расшифровке производится обратная операция – из шифровальной книги выбираются буквы, соответствующие числам Фибоначчи.
В общем, звучит довольно сложно, но на практике Надежда ловко управлялась с такой операцией. Сложность заключалась только в том, чтобы найти книгу, которой пользовались при шифровании…
Книгу или газету, тут же сообразила она.
А что, если при шифровании использовали именно эту газету? И более того – заметку о выступлении итальянского иллюзиониста? Не на это ли намекает его фамилия? И не потому ли этому не самому значительному событию посвящена такая большая заметка?
Надежда решила проверить свою догадку. Выписав на чистый лист длинный фрагмент ряда Фибоначчи, рядом с ним она начала выписывать соответствующие буквы из заметки об итальянском фокуснике.
Постепенно те стали складываться в осмысленные слова:
«Душа… моя… стремится…»
Это уже подтверждало два важных факта: во-первых, что Надежда угадала принцип шифровки, во-вторых – что шифровальным текстом действительно является заметка о выступлении итальянского иллюзиониста.
Вскоре на листке появился связный текст:
«Душа моя стремится к небу, где зрит величественну Гебу, чьей юности предела нет…»
Дальше шло непонятное слово: «Шибболет».
Надежда задумалась. За исключением последнего слова, расшифрованный текст точно был строчками из какого-то стихотворения, причем явно очень старого, скорее всего, восемнадцатого века…
Тут она вспомнила, что в школе, в восьмом классе, ее близкая подруга Алка Тимофеева делала на уроке литературы доклад о творчестве русского поэта Екатерининской эпохи Арсения Двоемыслова. Алка вообще с детства обожала литературу. Нельзя сказать, что Надежда относилась к этому предмету плохо, напротив, читать она всегда любила. Но Алка обожала делать именно доклады о таких писателях и поэтах, которых
