Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва - Эдуард Анатольевич Хруцкий
Он. Алимов. И Фомин пожалел, что не взял пистолет. Человек поднялся, остановился у дверей квартиры, начал искать ключ.
– Алимов? – Фомин неслышно возник за его спиной.
– Ну, – ответил тот, не оборачиваясь.
– Я из милиции, пройдемте со мной.
– Зачем? – насмешливо спросил Алимов и обернулся. Они были одного роста, примерно одного сложения. Алимов оценивающе оглядел стоящего перед ним человека. – Зачем? – переспросил он.
– В отделении поговорим.
– Пошли.
Алимов резко шагнул к лестнице. Фомин взял его за руку, выше локтя. Он почувствовал, как налились, напружинились мышцы. Хватка у мильтона была железная, это Алимов понял сразу. Рука затекла, и он, дернувшись, прохрипел:
– Пусти. Сам пойду.
– Так-то и лучше, а то мне с тобой в догонялки играть некогда.
Они спустились к выходу. До дверей оставалось несколько шагов, и тут Алимов, развернувшись, ударил Фомина. Фомин, перехватив его руку, заломил ее, услышав, как застонал задержанный. Фомин отшвырнул его и, оборачиваясь, увидел невысокого светлого парня в зеленой кожаной куртке и темных вельветовых штанах. Он хотел шагнуть к нему, но что-то горячее ударило в бок, и он повалился к стене, шепча:
– Погоди… Не уйдешь…
Перед глазами завертелись огненные колеса, ноги стали ватными. Он услышал, как хлопнула дверь, и пополз к ней, шепча одно слово:
– Не уй… дешь…
Переулок был пустой. Когда машина поворачивала, Вадим в зеркале заднего обзора увидел подвижную милицейскую группу, идущую следом за ним.
– В эту арку, Вадим Николаевич! – крикнул Стрельцов.
Вадим резко повернул и, сбавив скорость, въехал в пустой двор.
Они выскочили из машины, осматриваясь, ища глазами нужный подъезд. Внезапно дверь напротив распахнулась, и на крыльцо выполз Фомин.
– Фомин! – крикнул Вадим и бросился к нему.
Из-за угла дома из глубины двора на бешеной скорости выскочили красные «жигули». Вадим различил двоих, мельком увидел кусок зеленого кожаного рукава.
– Стой! – крикнул он и выдернул из кармана пистолет.
Машина на скорости словно ввинтилась в арку ворот.
– Стрельцов, помоги Фомину!
Вадим выскочил на улицу.
«Жигули» уходили в сторону Маросейки. Внезапно из-за угла выехала сине-желтая машина патрульной группы и заперла выезд из переулка. Все дальнейшее происходило как в кино. Как в фильмах об автогонках.
Позже, чуть позже Вадим поймет, почему у него возникли эти ассоциации.
Позже.
Но сейчас он видел, как «жигули», не сбавляя скорости, развернулись в пенале переулка, влетев на тротуар и ударившись правым задним крылом о стену дома, рванулись в обратную сторону. Но переулок был уже не пустым, как пять минут назад. В другом его конце остановился рафик, и какие-то люди тащили к противоположному тротуару узлы и чемоданы.
Все это Вадим наблюдал краем глаза, отчетливо оценивая обстановку.
«Жигули» с преступниками проскочат именно мимо людей. Но мимо ли?
До машины было метров семьдесят, и он, выскочив ей наперерез, дважды выстрелил в передние колеса. Выстрелил и отпрыгнул, чудом не задетый передним крылом.
Марина, выбежавшая из арки ворот, увидела «жигули», странно, боком летящие по улице, увидела Вадима, катящегося по мостовой.
«Жигули» развернуло, и, потеряв управление, машина вбилась радиатором в сделанный эркером подъезд дома напротив. Раздался грохот, звон стекла. Орлов поднялся, чувствуя, как нестерпимой болью отдает каждое движение, и тяжело побежал к подъезду. Но его уже обогнала подвижная милицейская группа, и два сержанта, на ходу выхватывая пистолеты, лезли сквозь разбитые двери. Переулок сразу наполнился шумом, кричали что-то напуганные жильцы домов, высунувшись по пояс из окон. Наиболее скорые на ногу, как всегда, это были пенсионеры, бежали к месту аварии, забыв о давлении и подагре.
– Что? – спросил Вадим сержанта.
– По-моему, оба насмерть.
В переулок, нещадно ревя сиреной, влетела «скорая помощь», вызванная Стрельцовым.
– Давайте дежурную группу, – приказал Вадим и сел прямо на тротуар, прислонившись спиной к прохладному кирпичу стены.
– Товарищ начальник, – склонился над ним сержант, – у вас все лицо в крови.
– Потом. Обеспечьте сохранность места происшествия.
Вадим закрыл глаза, ощущая спиной только приятный холод стены, который, казалось, снимал боль.
– Вадим, Вадим, – услышал он женский голос. Кто-то бинтовал ему голову.
– Потом, потом, – повторял он.
И вдруг он услышал голос Кафтанова:
– Спрячь оружие, Вадя.
Он открыл глаза, увидел начальника управления и встал. Сработал многолетний инстинкт.
– Доктор, – приказал Кафтанов, – подполковника в машину.
– Все нормально. Ушибся чуток. Как Фомин?
– Подрезали его сволочи эти, – с ненавистью выдавил Кафтанов. – Врач говорит, что надежда есть. Ты успел вовремя. Ты-то как?
– Ничего страшного.
– Пошли к Алимову, там уже Малюков и понятые.
Они поднялись по лестнице и вошли в открытую дверь квартиры. Вадим услышал ленивый баритон Малюкова:
– Значит, Стрельцов, пиши. Я, старший следователь по особо важным делам Мосгорпрокуратуры, советник юстиции первого класса Малюков, 20 августа 1983 года в 19 часов 30 минут произвел обыск в квартире гражданина Алимова Б.В. по адресу: Армянский переулок, дом 6, квартира 17 в присутствии понятых гражданина Фолизина Г.М. и Егорова В. К., проживающих по тому же адресу в квартирах 16 и 15. Обыск произведен на основании постановления Мосгорпрокуратуры за номером 436. Записал, Стрельцов?
– Так точно.
– Я на кухню пойду, напьюсь, – сказал Вадим.
Он вышел на кухню и сел, вспомнив, что не имеет права трогать ни кран, ни чашки.
А из комнаты деловито звучал голос Малюкова:
– Обыск начат в 19:35, при электрическом освещении…
– Выпейте воды, я из магазина принес. – Саша Крылов протянул Вадиму бутылку боржоми.
И Вадим пил этот необыкновенно вкусный напиток. Пил жадно, чувствуя, как силы постепенно возвращаются к нему. Потом на кухню вошли Кафтанов и Малюков.
– Хорош? – спросил Кафтанов.
– Герой. Прямо полицейский комиссар в исполнении Лино Вентуры.
– Олег, – Вадим оглядел форменную красоту Малюкова, – твоя ирония больно ранит мое героическое прошлое. Нашли чего-нибудь?
– Чепуху, – весело ответил Кафтанов. – Пустяки всякие. Камин французской работы, кресты, иконы, несколько картин, пистолет ТТ и одиннадцать тысяч денег.
– Какой камин? – вскочил Вадим. – Мой?
– Твой, – спокойно сказал Малюков, – только его сначала на Петровку отвезут, а потом к тебе домой. Ты иди в комнату, мы будем кухню осматривать. Смотрите, Андрей Петрович, – обратился он к Кафтанову, – до чего у вас волевой подполковник Орлов.
– Воля, милый мой Олежек, – это прежде всего инструмент насилия над самим собой.
Вадим
