Сергей Романов - Парламент
— Убирайся! — сквозь зубы процедил Пантов.
Но Вована уже прорвало.
— И со мной вы ничего не сделаете. Ни-че-го! Мало того, вы предпримите все меры, дабы с моей головы не упал ни один волосок. Иначе сами окажетесь в дерьме. Разве не вам я принес икону? Разве не у вас оказались статуэтки коллекционера Бронзы? В конце концов разве не для вашей избирательной компании типография шлепала поддельные опросные листы?..
— Ты мне угрожаешь?
— Ну, что вы, Михаил Петрович! — нервно засмеялся Неаронов, — Как я вам могу угрожать? Разве я враг сам себе? Вы, при ваших связях и депутатской неприкосновенности отделаетесь испугом, а меня за убийство Бронзы и ограбление старухи надолго упекут за решетку. Нет, бежать в милицию и жаловаться я не собираюсь. Но и вы меня туда не сдадите, потому что я слишком много о вас знаю.
— Вон ты как повернул дело! — выдавил из себя удивление Пантов, умерив ярость.
— А что же вы хотели? Вместе заваривали кашу, давайте вместе и расхлебывать. И чем быстрее, тем лучше.
— Пожалуй, ты прав, — уже совсем примирительно ответил хозяин квартиры. — Но пойми, после сегодняшнего откровенного разговора, мы не сможем работать вместе.
— И не надо. Но я не хочу ни от кого прятаться и никуда уезжать.
— А старуха?
— Она помрет не сегодня, так завтра. — Двусмысленно ответил Вован. — Старая она очень, понимаете, старая!
Пантов бросил взгляд на часы.
— Хорошо. До выборов ничего менять не будем. Но после — мирно расстанемся. По рукам? — он ещё раз посмотрел на часы и протянул руку.
Вован вышел из подъезда и направился к своей машине. Почему же Пантов так быстро смял разговор? Кого из поздних гостей он ожидал?
Он завел двигатель, и резко рванул автомобиль. Но проехав с километр, круто развернулся. Кто должен прийти к нему в гости?
Вован с выключенными фарами объехал дом патрона с другой стороны и остановился в скверике под густой листвой огромных тополей. Ожидать ночного гостя долго не пришлось. Около подъезда затормозила машина с шашечками на дверях. Из такси вышла Клякса и быстро направилась к подъезду.
«Мирно расстанемся?» — вспомнил Вован последние слова патрона и усмехнулся: если бы это произнес не Михаил Петрович, можно было бы поверить. Но он понимал, что Пантов никогда не простит обиды и обязательно постарается избавиться от свидетеля, который слишком много знает о его темных делишках. Каким образом он это сделает, Вован пока сказать не мог. Но в том, что недельки через две за ним начнется настоящая охота, он нисколько не сомневался. Конечно, Вован не такой простак и постарается обязательно что-нибудь придумать. К тому же он никогда не считал себя глупее своего босса. А пока — пока он все время будет держаться Бобана. С ним его никто не тронет. В этом он был убежден.
Неаронов взглянул на окна Пантова. Свет в зале пригашен. Наверное, «Мартини» уже было разлито по стаканам и начиналась прелюдия к любовной идиллии. Ну что ж, он, Вован, попытается внести в сегодняшний вечер кое-какие изменения.
Он завел машину и, чуть притрагиваясь к педали газа, тихо поехал к ближайшей телефонной будке. Достав из кармана записную книжку и открыв её на нужной странице, он набрал номер.
— Миша, это ты? Где ты пропадал все это время? — раздался женский голос.
— К сожалению, это не Миша. — Ответил он, постаравшись изменить голос, — Но если хотите увидеть где и с кем Миша пропадает, то приезжайте к нему домой. Будете третьей. Групповуха — это так замечательно! — он рассмеялся и повесил трубку.
Он снова полистал свой блокнот и с сожалением цокнул: гостиничный номер, в котором жил Пьер Кантона был в другой записной книжке, которая осталась на работе.
6
Агейко положил на стол перед Евнухом пачку сигарет:
— Кури.
— Бросил.
— Пить тоже ничего не будем? — и, оглядываясь, в поисках официанта добавил, — А то как-то странно получается: два здоровых мужика пришли в кафе и заказали чай с пирожными.
Евнух пожал плечами:
— Можно и выпить. Давай закажем джин с тоником. Только плачу я.
— Богатый? — улыбнулся Агейко. — Значит, госпожа Петяева не обижает?
Евнух поморщился, но ничего не ответил.
Они разлили джин по стаканам, добавили тоник.
— Ну, за откровенность? — предложил тост Агейко.
— Отчасти, — поднял на него глаза телохранитель Виолетты Павловны. — Кстати, как ты распорядился бумагами, которые были оставлены в камере хранения Купинска?
— Никак. — Агейко поставил на стол пустой стакан.
— Разве тебя не интересует прошлое банкира?
— Очень даже интересует. Но я журналист и не могу верить каждой бумажке. Пока я отослал их на экспертизу.
На бесстрастном лице Евнуха отразилось удивление.
— Какая может быть экспертиза? Это же просто факты, изложенные на обыкновенной бумаге?
— Ты что-нибудь слышал о Клоше? Местный вор в законе, который контролирует торговлю наркотой…
— Даже видеть приходилось. Смазливая рожа, а пользуется услугами проституток из заведения моей патронессы.
— Так вот, все бумаги о Бурмистрове я направил ему. А он уже выяснит — тот самый ли это Леха Докучай или кто-то другой.
— Что же, Клош, выдаст справку-заключение?
— Он её банкиру выдаст. — Агейко стал серьезным, — Пойми, Вадим, даже если бы я написал статью, то мне никто бы не позволил её опубликовать. Вот какой парадокс происходит в нашей стране и области в частности. Ворам готовы все простить — лишь бы они, даже не покаявшись перед народом, запустили украденные деньги в легальный бизнес. Понятно, государству это выгодно.
— Выходит, что сегодня я кражами и мошенничеством могу наживать себе капиталы, а на другой день, открыв легальный банк или фирму, уйти от наказания и стать почетным человеком?
— Выходит.
— Но это же бред!
— Я с тобой согласен. А потому именно таким образом требую возмездия. Клош, который был на мнимых похоронах Докучая, никогда не простит ему обмана. В отличие от нашего правосудия.
Евнух впервые улыбнулся.
— А я в Купинске гонялся за тобой как сумасшедший. Ментов подкупал, чтобы они обшмонали твою машину.
— Зачем? — удивился Агейко, — Сам же отдал бумаги, а потом гонялся?
— Чтобы все правдоподобно вышло. Думал, что получив информацию, ты постараешься её быстрее обнародовать.
Агейко, чтобы не расхохотаться, зажал рот ладонью:
— Честно признаться, я тогда чуть в штаны не наложил. Давай, выпьем за этот спектакль!
Он разлил джин по стаканам.
— Вадим, я хотел расспросить тебя о Пантове.
— Как я понимаю, из-за него и начался весь сыр-бор. Ведь это Петяева распорядилась, чтобы я доставил тебе компромат на Бурмистрова.
— Виолетта Павловна? Никогда не поверю!
— Это её месть. Когда-то они были любовниками и депутат даже помог моей хозяйке открыть Центр знакомств. Но затем между ними произошел разрыв. То ли из-за того, что финансовые аппетиты Пантова с каждым разом увеличивались, то ли из-за того, что он открыто на глазах у бывшей возлюбленной стал забавлялся с девчонками. И Петяева взбрыкнула. А насолить Пантову и лишить его средств на избирательную компанию, она могла лишь свалив с должности Бурмистрова. Такой расклад.
— Лихая баба! Сама под статьей ходит, а такую игру затеяла.
Евнух покрутил пустой стакан.
— Если честно, то мне её по-человечески жалко. Когда-то она была лишь сводницей и свахой. А торговать «наташками» её принудил Пантов. Хотя теперь, если её не остановить, она от этого бизнеса не откажется. Да и моему терпению пришел конец. Видеть не могу больше этого разврата.
— Но сам-то пользуешься?
Евнух покраснел, но ничего не ответил.
— А почему ты решил мне все рассказать? — Агейко долго держал про запас скользкий вопрос и наконец нашел нужное время задать его.
— Ты о Кляксе что-нибудь слышал?
— Про девчушку, которую два молодчика Пантова из окна выбросили? Мне о ней твоя мать рассказывала.
— Моя мать? — у Евнуха от удивления округлились глаза.
— А разве ты не знал, что она работала администратором в злополучном доме отдыха? В её смену и произошел весь скандал. И чтобы поменьше было разговоров на эту тему, Зою Ивановну попросту уволили. Она и пришла ко мне за помощью.
— Ну, с этими негодяями я ещё разберусь. — Тихо произнес угрозу Евнух.
— Ты знаком с ними?
— Было дело, — неопределенно ответил он.
— Так что, Клякса, нравится тебе? — постарался вернуться к теме разговора Агейко.
— Я здесь ни причем. Она нравится французу Кантоне. А мне хотелось бы, чтобы она была счастлива. Но пока живет и здравствует моя хозяйка, она не оставит Кляксу в покое.
— Шантаж? — догадался Агейко.
— Да. Виолетта сделала все от неё зависящее, чтобы состряпать эту парочку. И теперь до конца жизни будет требовать от Светки деньги за свои услуги, а в случае отказа пугать тем, что расскажет французу о её прошлом. Это в стиле госпожи.
