Владимир Дугин - Цена Суассона
Последние две пули я послал ему в голову - почти в упор. Сперва мне показалось, что я промахнулся, что пули скользнули по черепу, не причинив тому, что должно было находиться внутри, особого вреда, и приготовился к прыжку, рассчитывая снова увернуться от его клешней.
Но вот он как-то странно осел на пятки, качнулся взад и вперед и, наконец, с тупым стуком, как манекен, как набитый опилками боксерский мешок, свалился навзничь.
Машинально, действуя по привычке, а вовсе не из желания порисоваться, я продул ствол "питона" от порохового дыма.
29
Вперял он любопытный взор
На отдаленные громады
Седых, румяных, синих гор.
А.Пушкин
- Пижон, ну и пижон! - Оказывается, Гриша успел прийти в себя, но все еще сидел у той самой стены, куда отбросил его толчок негра. - Лучше заряди, а то вдруг оживет и встанет...
Невольно я бросил взгляд на лежавшего навзничь врага, как будто на мгновение поверил, что человек, получивший две пули сорок четвертого калибра в голову, может встать. Но, к своему облегчению, увидал лишь неподвижную черную массу.
Тем не менее, я последовал разумному совету и зарядил револьвер. На это у меня ушло секунд десять, во время которых Гриша успел, цепляясь за стену и столик, подняться на ноги. И даже пистолет, его любимый "Орел пустыни", снова был у него в руке.
- Ты как, цел? - задал я несколько запоздавший вопрос.
- Вроде бы да, - неуверенным тоном ответил он. - Немного кружится голова, а так - все в порядке. Но какая силища! Отшвырнул меня, как паршивого котенка.
Мы склонились над неподвижно лежавшей на полу грудой мышц и костей, совсем недавно приводимых в движение неизвестно откуда исходившими приказами. Расстегнув черную кожаную куртку, я обнаружил под ней кавларовый бронежилет. Отчасти этим, конечно, объяснялась "неуязвимость нашего противника. Думаю, что если бы я зарядил свой "питон" мощными патронами "магнум", как в тот вечер, когда уложил Ларри, пули в твердой томпаковой оболочке пробили бы бронежилет, тем более, что я стрелял почти в упор. Но выстрелы в голову сделали свое дело.
Одна пуля вошла под глаз, вырвав часть затылочной кости, другая действительно лишь скользнула по куполу черепа, вспоров кожу - у меня все-таки дрогнула рука.
- Что это? - Гриша показал на какой-то странный нарост на левом ухе негра. Телесного цвета, он слегка отличался по оттенку от розовой ушной раковины, уже начавшей бледнеть.
Протянув руку, я пощупал нарост. Он легко отделился, и тогда я обнаружил тонкий проводок, идущий от него вниз, за воротник рубахи. Я поднес эту штуку к своему уху и услыхал хрипловатый голос, монотонно повторявший: - Убей его... убей его... убей его...
- Так вот в чем дело! Это пластиковая оболочка миниатюрного наушника, замаскированного под выступ уха. Наш друг получал приказы по радио. А я уж было совсем поверил в существование телепатии!
- Наверное, он был глуховат, и Адамс изобрел такой способ общения с ним. Со стороны, вероятно, выглядело очень впечатляюще - слуга исполняет беззвучные приказы. А на самом деле хозяин просто тихо шептал нужные слова в замаскированный где-то в одежде микрофон. У негра, видимо, он тоже где-нибудь есть. - Гриша пощупал край куртки, обтягивавшей выпуклую грудь лежавшего навзничь гиганта.
- Все равно, поведение его было довольно странным. - С этими словами я оторвал наушник и спрятал к себе в карман. - Он как бы находился под гипнозом, двигался, будто в трансе. Думаю, что над ним здорово поработал этот старый бандит-вегетарианец, доктор Ашборн. Он совершенно лишил негра воли, превратив его, по сути дела, в робота, послушный механизм, управляемый голосом хозяина.
- Ты что, оторвал наушник? - Гриша, заметив, что в руках у меня ничего нет, укоризненно покачал головой. - Ну и зря. Мы могли бы послушать, о чем говорит твой друг Адамс. Может быть, негром управлял не он, а кто-нибудь другой?
Замечание показалось мне справедливым, но исправить сделанное было уже нельзя. Мы допустили еще одну ошибку - не осмотрели тут же окрестности парка. Радиус действия маленькой приемо-передающей рации, при помощи которой осуществлялась связь между этим "живым танком" из могучих мышц и массивных костей, обтянутых коричневой кожей, и его "водителем", не мог быть слишком большим. Поторопись мы, и машина, в которой, возможно, находился сам Адамс или кто-то из его помощников, оказалась бы в поле нашего зрения. А тогда "порше" настиг бы ее за считанные секунды. Впрочем, жалеть об упущенных возможностях никогда не поздно, но всегда бесполезно.
Тщательно обыскав труп и не обнаружив ничего для нас интересного, кроме маленькой рации японского производства, которую я тут же спрятал в сейф, мы решили вызвать полицию. Была быстро подготовлена версия вторжение в частное жилище с попыткой покуситься на жизнь и здоровье мирных его обитателей. Состояние входной двери, двери спальни, а также многочисленные ссадины и ушибы Гриши могли убедить самого недоверчивого представителя закона. Таким путем мы избавлялись от хлопотного дела сокрытия тела погибшего, а также и от возможных неприятностей, если кто-нибудь услыхал выстрелы моего "питона" среди ночной тишины и позвонил в ближайший участок.
Когда полицейские ушли, записав наши показания и забрав с собой труп негра, наступил уже рассвет.
- Теперь не миновать нам любопытства прессы, - заметил Гриша, когда мы пили свой утренний кофе. - Боюсь, что здесь скоро появится целая куча газетчиков и телерепортеров.
- Ну и что? Мы тут живем вполне легально и должны участвовать в общественной жизни. Твой портрет на фоне красной спортивной машины будет выглядеть очень импозантно. Ты же хотел получить премию за поимку маньяка?
- Далась тебе моя машина! Ей-богу, ты завидуешь, что у тебя всего лишь жалкий "ситроен"!
- Я и не скрываю. Всегда питал страсть к хорошим маркам автомобилей. Помнишь мой "мустанг"?
- Тот, что ты сбросил в пропасть где-то на Кавказе? Конечно, помню. Он до сих пор числится за тобой у наших хозяйственников, ты же за него не отчитался, придется тебе попотеть, подписывая обходной, если захочешь уволиться.
- Серьезно? Неужели еще не списали?
- Как же, дождешься от этих жмотов. Они только для начальства списывают новенькие "мерседесы" по цене металлолома. Ты для них - мелкая сошка.
Слова Гриши настроили меня на философский лад, и я спросил его о том, о чем сам все чаще задумывался в последнее время.
- Ты не пытался понять, хотя бы для себя самого, так сказать, "для внутреннего употребления", ради чего мы стараемся, рискуем жизнью? Чего мы вообще добиваемся?
- Разве ты не знаешь? - Гриша деланно-покровительственно взглянул на меня. - Выполняем свой долг перед Родиной.
Последнее слово он произнес так, чтобы оно прозвучало с большой буквы. Но я не принял игры, не захотел перевести все в шутку.
- Какой "родины"? "Мы в той отчизне родились, которой больше нет." Ты что, не видишь, что творится? "Все на продажу" - так, кажется, называлась одна статья в "Литературке" о нашем ведомстве.
- Брось, старик, а то съедешь с катушек. Такие вещи не обсуждают за кофе, тут без поллитры не разберешься. - Гриша алчно ухмыльнулся и потер руки, как будто был заправским выпивохой.
- Нет, ты все-таки скажи...
- Ладно, раз уж ты так настаиваешь. - Лицо моего приятеля стало серьезным. - Лично я хочу воспользоваться своим служебным положением и разобраться с теми гадами, которые воруют наших детей и делают гонконгскими проститутками наших девушек. Глобальные задачи мне не по плечу, но с этой я надеюсь справиться. Если тебя не отпугивает такое "мелкотемье", присоединяйся.
Кровь бросилась мне в лицо, я почувствовал, что краснею. Как случалось со мной и прежде, привычка к постоянной рефлексии, самокопанию, "интеллигентские штучки", как говорил мой приятель, заставили меня на минуту забыть о Веронике, об "интернате". Я вспомнил о своей клятве мстить мафии, которую когда-то дал - без свидетелей, самому себе, - на булатном клинке кавказского кинжала... Где сейчас этот кинжал? Наверное, его, как и прочее мое имущество, оставшееся на конспиративной квартире в Городе, кто-нибудь "приватизировал". Но ведь клятва осталась! Правда, тогда я рассчитался кое с кем из главарей Организации, они заплатили за все крупной монетой. Но небольшой должок за ними еще был, а с тех пор набежали солидные проценты.
Гриша был прав: надо пользоваться своим служебным положением. И плевать, если твоя победа доставит кому-то из новоявленных "демократов" лишнюю звездочку или дачу рядом с президентской. Главное было не это.
Разговаривая со своим приятелем, я рассеянно смотрел то в окно, где под ветром раскачивалась завезенная в Австралию пятьсот лет назад саговая пальма, то на картину, висевшую на противоположной стене. Декоративное произведение искусства удачно оживляло стерильно-белую кухню. Это была хорошая копия картины Рериха "Майтрейя-победитель". На фоне пылающих в лучах заката гималайских гор с заснеженными вершинами и черно-синих силуэтов лежащих на переднем плане остроконечных пиков коленопреклоненный человечек взирал, молитвенно сложив руки, на скачущего в облаках легендарного богатыря, спасителя мира.
