Анатолий Галкин - Замкнутый круг
Олег точно видел этих типов совсем недавно.
* * *У пассажиров синей машины закончился перекур, и они сели в салон.
Странно, но они оба сели с левой стороны. Вероятно, так удобней было наблюдать за входом в гостиницу. Олег видел, что они прильнули к автомобильным стеклам, как к самолетным иллюминаторам…
Синяя машина продолжала стоять на своем посту…
* * *Отпрянув от окна, Олег рванулся к телефону. Через минуту он уже говорил с Москвой:
— Это ты, Марфин? А что, Савенкова нет? Ты передай ему, что у нас порядок, идем к цели… Попроси просмотреть списки тех, кто летел в Париж вместе со мной. Мне нужны двое мужчин. Им лет сорок, сорок пять… Скажи шефу, что это друзья Игоря Гридина. Он поймет!
Потом Олег вылетел в коридор и вскоре вернулся с высоченной испуганной негритянкой в белоснежном фартуке.
— Варвара, ты объясни ей, что у меня нет никаких поползновений на ее честь… Так, спроси, есть ли здесь черный ход? Короче, как покинуть здание, не светясь перед главным входом?
* * *Через минуту неприступная негритянка, зажав в кулаке пять долларов, провела их во внутренний дворик через кухню при ресторане…
Потом пришлось очень долго звонить в дверь на противоположной стороне, пока за ней не появилась черненькая, но очень миловидная рожица. Девица была чем-то похожа на горничную, но в полтора раза ниже.
За свои пять баксов она провела троицу через склад, а потом через зал магазина и открыла дверь, ведущую на бульвар…
* * *По дороге Олег два раза менял такси. Кроме того, надо было позавтракать.
Нельзя воевать на голодный желудок!
* * *Именно так они и представляли себе мадам Бежар.
Дверь им открыла аккуратненькая французская старушка.
Именно — французская!
Таких дам нет ни в Москве, ни в Рязани. И дело здесь не в чертах лица, во всем облике, в глазах, в жестах. Здесь другая жизнь…
Олег вспомнил недавний репортаж по ТВ. Встретились две сестры. Одна из них после войны уехала из Парижа с нашим парнем и в нашу деревню. И вот встречаются: мадам с собачкой и типичная рязанская баба…
Это точно, что бытие определяет сознание, одежду и внешность…
* * *Как только Варвара сообщила, что они сопровождают Марину Маркову, мадам Бежар не только перешла на довольно сносный русский, но и попросила «величать» ее Марией Владимировной.
Такая вот она французская старушка.
— Проходите, дорогие мои. Милости прошу! Я проведу вас в комнату Валентина. Но, к сожалению, господина Маркова там нет.
— Это понятно! Но вы помните, Мария Владимировна, тот день, когда вы видели его в последний раз?
— Милый Олег, вы меня обижаете! Конечно, в моем возрасте лучше помнят молодые годы, чем то, что произошло неделю назад…
— Как неделю?
— Ровно неделю! Господин Марков был у меня в прошлую пятницу. Он часто приходит и работает в своей комнате. До сих пор об этом знала только я. Сказать можно только мадам Марковой. Правда, Валентин не говорил, что вы, Марина, будете с друзьями…
— Но, Мария Владимировна, вы даже документы у нас не спросили.
— А картина! У Валентина была ваша маленькая карточка. И он заказал ваш портрет. Отличная работа… Но вы побледнели, милая моя. Понятно, что многое для вас неожиданно.
— Очень многое? Я не знала, что муж жив.
— Вот это моя вина. Мне надо было вас подготовить. Но у меня не было времени. Господин Марков появится с минуты на минуту…
Ее правоту подтвердил осторожный звонок в дверь. Все замерли, и вскоре звонок повторился…
Воскресший Марков вошел и, не обращая ни на кого внимания, обнял свою жену. Они стояли и целовались, как влюбленные перед свадьбой.
И вообще, дальнейшие пять минут напоминали эпизод из трогательной мелодрамы. Только зрителей было меньше. Но все женщины добросовестно и вдохновенно плакали, а Олег, получив разрешение мадам Бежар, вытащил сигареты и проскочил на кухню…
Несмотря на все уговоры, Мария Владимировна заявила, что она хозяйка, и торжественный обед это ее «святая обязанность».
Она попросила Крылова немного помочь ей на кухне.
— Ах, как жаль, Олег, что вы не привезли из Москвы буханку «Бородинского». Эти французы совершенно не умеют делать черный хлеб. И горчица у них сладкая…
— Но вы родились здесь?
— Да, я родилась в Париже, но мама меня приучила ко всему нашему. Жить в России, это моя мечта!
— А у нас, Мария Владимировна, все наоборот. Московская элита покупает дома в Лондоне и мечтает жить там.
— Дураки! А если серьезно, Олег, то это не элита, а дерьмо…
* * *Обед начался весело, но Марина сразу заметила, что Валентин очень насторожен. Откровенный разговор не получится, если она не скажет все.
Она встала так, как будто хочет сказать тост.
— Послушай меня, Марков. Это очень важно! Олег и Варвара — это мои друзья. Они не просто друзья, а мои спасители и сохранители. Сейчас они работают в детективном агентстве. Я верю им, как себе. И ты им верь!
— А как вы познакомились?
— В Москве какие-то люди вспомнили о твоем приборе. Мне стали угрожать. И я пришла в агентство «Сова»… Мы с Варварой и раньше дружили, но вот тут пришлось общаться по делу.
— А как вы оказались в Париже?
— «Сова» спасала меня! Мы с Варей уехали в Европу, как туристы. Да мы просто бежали из Москвы. Но эти бандиты и здесь меня нашли. Сегодня Олег выводил нас из гостиницы через двор, склад и ресторан…
— Марина, ты сейчас замужем?
— Уже нет, Марков! С мужем я развожусь…
— Почему?
— Я только тебя люблю…
* * *Сразу стало заметно, что обстановка разрядилась. Марков повеселел и как-то сразу стал доверять Крылову и Варваре.
Он заговорил с ними о делах.
— Олег, ты точно уверен, что хвоста не было?
— Сто процентов! Эти ребята не из спецслужб. Мы с Савенковым их еще в Москве засекли. Они не очень большие профессионалы. Возможно, что бывшие офицеры, но не оперативники. Штабисты или кадровики.
— Хорошо! Тогда послушайте мой рассказ… С чего начинать?
— Конечно, сначала о приборе. Что это за штуковина такая?
— О приборе? Хорошо! Тогда слушайте про «Оракула». Это очень секретная вещь, но для вас я готов рассказать…
* * *«Я сам назвал свое изобретение „Оракул“.
Только в последний год стало понятно, что за прибор я изобрел. Это страшная вещь!
Если в двух словах, то „Оракул“, это генератор, который действует на психику, на подсознание, на память, на вкусы, на политические убеждения.
Абсолютно на все!
И до меня было множество подобных облучателей. Они есть и сейчас. Но все это примитив.
Разработки, конечно, секретные, но я и научную литературу умею читать между строк.
Все эти штуки, кроме моего прибора, действуют на эмоции. Они могут создать у человека страх или радость. Или, например, панику и сильное влечение, вплоть до желания самоубийства. Помните, как в девяносто первом в Москве важные люди начали из окон прыгать?
* * *Все другие приборы действуют на эмоции. И это очень опасно. Тут нет конкретики. Они могут направить человека на убийство или на любовь.
А мой „Оракул“ навязчиво подскажет объекту конкретные действия.
Например: „Полюби Машу Петрову из седьмой квартиры“.
Или: „Проголосуй за такую-то партию“.
Или: „Сожги все свои деньги“.
* * *Моя работа была полностью засекречена. Только я знал, что внутри у моего прибора. Кое-что знали еще три человека, но только в общих чертах знали. Они немного представляли, что может делать мой „Оракул“.
И еще один знал почти все! Это мой непосредственный начальник генерал Дроганов Денис Иванович.
Он знал что можно, но не знал, как сделать…
* * *И генерал не сразу мне поверил. Мы около года проводили испытания. Вместе работали, как напарники. Делали все без докладов, без документов и без отчетов.
Дроганов сам подбирал для „Оракула“ тестовые задания.
Первым делом он предложил обеспечить развод в семье полковника Крымова.
Я провел всего два сеанса и через месяц „идеальная пара“ подала заявление… Другими словами, я, как бездушная скотина, спокойно разрушил крепкую добрую семью.
* * *Потом были проверки на бомжах.
Дроганов придумывал очень конкретные задания. Были среди них и очень смешные. Например, пойти в антикварный магазин и украсть самовар…
Бомжи покорно шли, тащили самовары, а потом садились на нары.
* * *Последняя группа заданий относилась к денежным переводам… Тут тоже начиналось с шутки.
Одному бомжу мы с Дрогановым подбросили пачку денег. А на следующий день я заставил бедного мужика отнести доллары в сберкассу и перевести их в детский дом. И номер счета я ему вдолбил в голову.
