Ольга Хмельницкая - Темное прошлое прекрасного принца
– Некоторое время я подозревал Алену Ватрушкину, но, если честно, факт случайной потери сережки казался таким маловероятным, а мотив, проистекающий из конфликта ее младшей сестры и бывшей жены Романа Полины Тряпкиной, был таким незначительным, что Алену я вычеркнул из списка подозреваемых. Я также исключил из списка подозреваемых Майю Ватрушкину, хотя технически она могла совершить оба убийства. Но она не убийца по своему характеру, девушка слишком инфантильна и привыкла плыть по течению. Она, на мой взгляд, не способна на решительные поступки. Кроме того, я не могу поверить в то, что Майя могла сознательно бросить на месте преступления серьгу сестры, хотя тот факт, что она призналась, что найденная мною на месте преступления вещь принадлежит Алене, вызвал у меня определенные подозрения. Впрочем, потом мне стало ясно, что Майя просто не решилась лгать в этом вопросе, справедливо сочтя, что ее ложь может быть истолкована против нее и против сестры в случае, если сережку опознает кто-то другой. В результате Майя Ватрушкина, так же как и Алена, была вычеркнута мною из списка возможных убийц.
Денис Леонидович перевел дух. Все молчали.
– На какой-то момент я поверил в то, что Роман Тряпкин действительно покончил жизнь самоубийством, но меня смутили два момента, первый из которых заключается в том, что утром, после отъезда его подруги Майи на работу, Роман Тряпкин ездил в издательство, заказавшее ему роман в стихах на историческую тему, и получил там аванс. Сотрудники издательства в один голос утверждают, что ни малейшего признака депрессии у посетителя не заметили, – напротив, он был бодр и обещал сдать первую главу через неделю. Трудно представить, чтобы он сразу же побежал после этого вешаться. А вот потерять бдительность и пустить в состоянии эйфории в квартиру чужого человека, да еще и предложить ему чаю – вполне мог. Правильно я говорю, Елизавета Валентиновна?
Гондураскина смотрела на него яростным взглядом.
– Таким образом, вы сделали половину работы – убили Полину, оставившую наследство, и Романа Тряпкина, ее супруга, который получил бы половину из имущества и денег жены. Вторая половина плана, как я догадываюсь, заключалась в убийстве Василисы Николаевны и Петра Петровича Сусанина. Тем более что вам, скорее всего, удалось бы представить смерть Василисы как убийство из-за ревности, а смерть Петра Петровича, скорее всего, последовала бы от передозировки какого-нибудь снотворного средства. К слову, ключ от квартиры Полины вы получили именно от него, – видимо, забрали на некоторое время, сделали дубликат и вернули. Он, конечно, ничего не заподозрил.
– Я не понимаю, – тихонько спросила Майя, – почему она все-таки вытащила сережку?
– Сейчас объясню, – кивнул Чабрецов. – Елизавета не была уверена, что вам так вот сразу удастся убить Романа, а по делу об убийстве Полины у него вполне могло быть алиби, поэтому понадобилась перестраховка. Сережка же была дополнительной уликой против него – и я почти поверил в то, что он виновен, но у меня есть хорошая привычка не доверять тому, что кажется слишком простым.
Чабрецов сделал паузу.
– Кстати, – спросил он Гондураскину, – откуда вы знали, что Роман и Майя придут к Алене в тот вечер?
– Я увидела в окно, как они вывернули из-за угла, – объяснила Лиза с кривой полуулыбкой, – и побежала изо всех сил к Алене за валерьянкой. Если честно, то я едва успела убраться вверх по лестнице, когда они выходили на площадку перед квартирой Ватрушкиной.
– И вы надеялись, что после долгого визита Майи и Романа девушка о вашем приходе и не вспомнит, – подсказал майор, – тем более что вскоре к Ватрушкиной пришел ваш сын Олег. Познакомиться, так сказать, поближе.
– Он пару ложек кофе попросил, – улыбнулась Алена и еще крепче сжала ладонь Олега. У того по щекам катились слезы.
– Не переживайте, – обратился к молодому человеку Чабрецов, – я понимаю, это ваша мать. Но Елизавета Валентиновна сделала личный выбор. Вы здесь ни при чем.
– Мама, – сказал Олег, – сколько раз я просил тебя не играть в игровых автоматах! Я тебе психолога предлагал оплатить или в клинику устроить. Но ты все ходила в этот зал и ходила. И вот к чему это привело!
– Не надо меня учить! Сопляк! – накинулась на него Лиза. – Яйца курицу не учат!
Олег замолчал. Алена обняла его.
– Эх, – продолжила Гондураскина, с сожалением глядя на худую и бледную Василису Николаевну и ошеломленного Петра Петровича, – я уже вовсю разрабатывала план вашей кончины… Но не удалось, к сожалению. А то бы как сыр в масле каталась! И играла бы себе на автоматах в свое удовольствие!
В полной тишине в кабинет Чабрецова вошли два дюжих милиционера и увели Елизавету Валентиновну Гондураскину, которая даже в коридоре продолжала хамить и ругаться.
– Съешь апельсин, – предложила Алена, – там много витаминов.
Олег продолжал лежать лицом к стене.
– Переживаешь из-за мамы? – спросила Ватрушкина.
– Ага, – наконец отозвался молодой человек. – Я вот ей адвоката хорошего нанял. Вообще, все время о ней думаю, чувствую вину, что так и не смог ее убедить бросить эту вредную привычку, автоматы игровые.
Он сел в постели.
– Может, тебе надо сменить обстановку? – предложила Алена. – Может, съездим к Майе и ее приятелю новому, Сергею? Они, говорят, собираются в ноябре пожениться.
– Какой-то он… слишком экстремальный, товарищ этот ее, – сказал Олег.
Он взял апельсин и вонзил зубы в сочную мякоть.
– Зато, – парировала Алена, – когда меня подозревали в убийстве и мне грозила тюрьма, Майин Сережа сказал, что в этом случае организует мой побег.
– Вот я и говорю, слишком экстремальный, – сказал Олег и слабо улыбнулся. – Кстати, «Шпалоукладчик» выиграл у словаков, – добавил он.
– Знаю, – кивнула Алена. – Пуканцев забил три гола. Я видела по телевизору, как ликующие болельщики выносили его со стадиона.
– Он молодец! – довольно заметил врач, откладывая в сторону апельсиновые шкурки.
– Не то слово, – улыбнулась девушка. – Кстати, когда будет их с Ксенией свадьба?
– В ноябре. Числах в двадцатых. Дату еще не уточняли. В свидетели они, кстати, позвали Валеру, – ну, того, что поет про контрабандистов с петлей на шее… Помнишь клип, из-за которого вся страна обрыдалась от смеха? Ну и нас, конечно, пригласили.
– Ух, как здорово! – воскликнула Алена. – Значит, в ноябре будет целых три свадьбы – Ксении с Пуканцевым, Майи с Сережей и Рема с Василисой Николаевной. Она, говорят, уже платье купила, все вышитое жемчугом.
– Четыре, – уточнил Олег.
– А четвертая чья?
– Наша. Если, конечно, ты не против, чтобы я взял после свадьбы твою фамилию. Мне ужасно надоело быть Гондураскиным, но и Сусаниным я тоже быть не хочу.
– Ах, – воскликнула Алена и повалилась прямо на шкурки, лежащие на одеяле. – Олег, ты делаешь мне предложение!
– Угу, – смущенно кивнул он, – все же женятся, почему бы и нам не пожениться? Впрочем, – тут же уточнил он, – я бы женился на тебе, даже если бы мы такие были одни во всем городе.
– Олег, я так счастлива, ты даже не представляешь как, – прошептала Алена и украдкой вытащила из волос апельсиновую корку.
Примечания
1
Стихотворение Натальи Гущиной.
