Юлия Шилова - Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души
— Так ты где, на шахте работаешь или в банке?
— В банке. У меня работа сменная. Если я не выйду, то меня уволят.
— В банке сменных работ не бывает.
— В нашем бывает. Так удобнее, чтобы не уставать. Ребята, ну на что вам сдалась эта могила? Меня, ей-богу, уволят.
— Боюсь, что тебе больше никогда работать не придется, — злобно хихикнул один из парней.
— Почему не придется-то?
— Потому что мы хотим создать тебе все условия для того, чтобы ты не уставала.
Я не стала задавать больше вопросов, ответы на них напрашивались сами собой. Вот именно сейчас я по-настоящему испугалась. Испугалась так, что от страха зажмурилась, при этом чуть не упав носом в землю.
— Подруга, тебя чо, твои костыли не держат?
— Нет, я просто канавки не увидела…
Дойдя до могилы, где еще совсем недавно лежал уголовник, я встала у ее края и, посмотрев на деда со значением, затаила дыхание.
— Вот моя могилка. — Дед встал рядом со мной.
— Так говоришь, что ты эту могилу себе вырыл?
— Именно так.
— А в соседней кто лежит? Вторая могила совсем свежая. Земля еще не осела. Такое впечатление, словно в неё на днях кого-то похоронили.
— Про эту могилу я ничего не знаю. Она недавно появилась.
— Как же она недавно появилась, если кладбище недействующее и здесь уже черт знает сколько времени никого не хоронят?
— Этого я сказать не могу. Здесь незаконно кого-то похоронили. Ежели бы это участковый из соседней деревни увидел, он бы потребовал за нарушение закона литр спирта, а то и больше. У нас с этим делом строго. У нас порядки такие.
— Говоришь, порядки у вас строгие?
— Да, очень.
— Тогда дед щас тебе хорошенько попотеть придется.
— Как? — прищурился испуганно дед.
— Надо эту могилку раскопать. Посмотреть, кто же там лежит противозаконно?
— Да вы чего, ребята? — запаниковал старик. — Это же грех — могилы тревожить. Зачем вам это нужно? Дураку же понятно, что там покойничек. Пусть он себе спит спокойненько.
— Вот мы щас грешить-то и будем. Где твоя лопата?
— Я ее у машины оставил.
— Пойди за ней.
— Зачем?
— Затем, что ты щас будешь работать! Ежели ты за лопатой идти не хочешь, так греби руками. Может, у тебя руками лучше получится, чем лопатой?
Дед ущипнул себя за седую бороду и шагнул в сторону.
— Что, я и вправду могу идти?
— Можешь, но только за лопатой. Нам уже самим интересно стало, кто же здесь общественный порядок нарушает.
— Тогда я пошел… — Дед побледнел как полотно, посмотрел на пистолет и продвинулся еще на несколько шагов.
— Давай топай быстрее. Шевели поршнями, а то твоя дочка на работу в банк торопится.
— Я сейчас. Я мигом, — кивнул дед и опрометью бросился прочь.
— Ежели ты через минуту не вернешься, то мы твою названную дочку застрелим! — донеслось вслед пыхтящему деду. — Ты понял, застрелим!
Но дед не вернулся ни через минуту, ни через пять, ни через десять. Я стояла как вкопанная и чувствовала, как на глаза закипают слезы… Один из парней пошел посмотреть и вернулся ни с чем.
— Вот гад, сбежал…
Я стояла ни жива ни мертва и боялась встретиться с парнями взглядом.
— Ты слышала, дед твой сбежал!
— Слышала.
— Так он, падла, тебя любит! Если бы мы знали, что он такой гад, то его не отпустили бы. Он же за тебя так заступался… Получается, милочка, в жизни ничего святого нет. Он оставил тебя подыхать и наплевал на ваши родственные связи. Ему, главное, свою задницу спасти.
— Нет у нас никаких родственных связей. Мы совершенно чужие. Я здесь дачу снимаю и иногда ему из города бутылку привожу. Вот и все, что нас связывает.
— А что ж он тебя тогда дочкой называл?
— Да мало ли кем меня назвать можно?! Если он меня дурой, не дай бог, назовет, значит, я, по-вашему, дура?
— Тогда дураки мы, если этому козлу поверили и отпустили.
Я жалобно посмотрела на парней:
— Ребята, надеюсь, вы меня-то копать не заставите? Отпустите меня, пожалуйста. Я ничего не видела и ничего не знаю. Я живу тихо, мирно, никому не мешаю.
— Хорошо стелешь, да только так ли уж ты мирно живешь? Если тебе этот дед никто, тогда какого хрена ты в эту деревню приехала?
— Я здесь дачу снимаю. Мне ее мой друг сдал.
— А что ж здесь за радость дачу снимать? Тут отродясь дачников не было.
— Но ведь вы тоже комнату у бабки Матрены сняли.
— Мы сюда по делу приехали. У нас в этих местах друг пропал. Должен был позвонить и дать о себе знать. Мы его искать стали и нашли убитым в этой могиле, про которую дед сказал, будто он ее себе вырыл.
У меня перехватило дыхание. Должно быть, в этот момент я позеленела. Сомнений не было, речь шла об уголовнике.
— Вы хотите сказать, что он лежал в этой могиле?
— Лежал, пока мы его не вырыли и не отдали товарищам, чтобы они похоронили его по-человечески, а не как собаку на заброшенном кладбище. Друг наш в бегах был. Только с зоны оторвался и тут… такое. Мужик он нормальный, жил по понятиям. Сильный, выносливый — вот мы и стали думать, кому его смерть понадобилась? Кому наш человек помешал? Он, можно сказать, без проблем выбрался оттуда, где люди пожизненный срок мотают, и так глупо погиб. Вот мы и стали местных жителей прощупывать, а их оказалось всего-то раз, два и обчелся. Одно старье. Ты нашего друга видела?
— Нет, — замотала я головой. — Не видела и не слышала.
— А чего побледнела так?
— Да вы такие страсти рассказываете. В этой деревне всегда все было спокойно. Тут вообще тишь да гладь, да божья благодать. Спокойнее этого места не найти.
— Тем не менее наш товарищ убит. А может, ты его все-таки видела? Его трудно не запомнить. У него все тело в наколках.
— Не видела я никакого товарища.
Парень по имени Витюха метнул на меня подозрительный взгляд и клацнул зубами.
— Девка говорит, а сама от страха трясется.
— Конечно, трясусь. А что я, по-вашему, должна делать, если на меня пистолет направлен? Боюсь, что он выстрелит.
— А может, наш товарищ к тебе приставал и вы с дедом его на пару замочили? — Витюха так посмотрел на меня, будто прочитал мои мысли. — Он у нас на баб голодный был. Столько времени без женщины. На одной Дуньке Кулаковой далеко не уедешь. А тут такая телка… Если одеть нормально, то была бы и ничего.
— Да что вы такое говорите…
— А может, дед тебя приревновал? Послушай, а ты случайно с дедом не трахаешься?
— Нет.
— А то, может, ты деду иногда даешь, а дед ревнивый, ни с кем делиться не хочет.
Несмотря на свой страх, я начала злиться и запыхтела как паровоз:
— Я ваш бред слушать не желаю! У меня, кроме дружеских чувств, с дедом ничего нет и быть не может. А вашего товарища я никогда не видела и ничего о нем не слышала.
— Хороши у тебя с дедом дружеские чувства, а вот ему твоя дружба по барабану. Он от тебя свалил и забыл про все на свете. Он твою жизнь ни в грош не ценит.
— Конечно, ему собственная жизнь намного дороже. Он человек пожилой, ему нервничать нельзя. У него сердце может не выдержать.
Я посмотрела на пустую могилу, где еще совсем недавно лежал уголовник, и решала, как же эти двое могли определить, что в этой яме находился труп? Но никаких соображений по этому поводу у меня не было, как и не было возможности даже хорошенько подумать.
Парни вновь посмотрели на часы и занервничали.
— Вот, старый хрыч, убежал, — сказал молчаливый и достал свой мобильный.
— Надо было его не отпускать…
— Да кто знал, что он такой козел.
— А как ты думаешь, куда он рванул?
— Да где-нибудь за сараем прячется. Дело сделаем и обязательно его найдем. Далеко не уйдет. Прятаться надоест.
— А может, он за помощью побежал?
— За какой помощью, если в деревне всего три бабки? Что, он их сюда, что ли, приведет? Пусть ведет, мы их всех уложим. Милиции тут нет и быть не может. За участковым нужно за три деревни бежать. Уж больно далеко. А тащиться до райцентра — тоже не ближний свет. Все, что старый ублюдок может, так это где-нибудь укрыться и трястись от страха в надежде, что мы скоро свалим.
В этот момент у парня вновь зазвонил мобильный.
— Витюха, я пока девку покараулю, а ты пойди, там Глеб приехал. Он товар из сарая забрал, сказал, что лучше дело днем обстряпать, потому что ночью гаишники всех подряд стопорят, можно попасться. А днем среди машин затеряешься и никому нет до тебя никакого дела. Я с ним вполне согласен. Глеб — бывалый, плохого не посоветует.
Признаться честно, я плохо понимала, о чем идет речь. Вернее, я уяснила только то, что приехал какой-то Глеб и привез какой-то товар, но не понимала, зачем я могла понадобиться этим отморозкам? Дождавшись, когда парень скроется между могил, я посмотрела на пистолет и тихо спросила:
— Я больше не нужна? Я могу идти?
