Элиз Тайтл - Ромео
— Я отвезу тебя.
Она покачала головой.
— Я не нуждаюсь в твоем разрешении, — твердо сказал Берни.
Подобие улыбки промелькнуло на ее губах.
— Я люблю тебя, Берни.
— Я это знаю, малышка.
Вагнер наблюдал за тем, как нервно расхаживает взад-вперед по кабинету его партнер.
— Мне это не нравится, — проворчал Аллегро.
— Что именно?
Аллегро бросил недовольный взгляд в его сторону. Он уже не на шутку рассвирепел.
— Все. Как ты мог позволить ей пойти на эту идиотскую передачу?
— А что ты от меня хочешь? Чтобы я арестовал ее? — огрызнулся Вагнер. — Что за криминал в ее желании выступить? Тем более что она думала, будто это проделки какого-нибудь ненормального…
— Мы должны вызвать ее сюда и зачитать ей закон о соблюдении правовой дисциплины. Что это такое? Скрывает вещественные доказательства, устраивает полицейским обструкцию…
— Черт возьми, Джон. С ней этот номер не пройдет. Мы добьемся лишь того, что еще больше настроим ее против себя.
Аллегро схватил со стола целлофановый пакет, в котором лежали открытка в форме сердца и конверт.
— Никаких почтовых отметок. Никто из служащих реабилитационного центра не знает, как могло затесаться это письмо в служебную почту. Я поручил Корки опросить каждого, кто работает в том здании. — Он бросил брезгливый взгляд на медальон, который лежал в отдельном пакете. — Думаешь, будут еще сюрпризы?
— А ты? — угрюмо произнес Вагнер.
Аллегро не сводил глаз с медальона.
— Сара сказала, где он мог раздобыть фотографии?
— Она почти уверена, что одна из них взята из школьного выпускного альбома. Вырезана из группового снимка команды по лакроссу или по плаванию. Доктор была капитаном обеих команд. Я уже отправил нашего человека на Скотт-стрит, где они раньше жили, — может, ему удастся разыскать школьный альбом того года выпуска.
— Да Ромео наверняка уже уволок его, — сказал Аллегро. — А как насчет фотографии Сары?
Вагнер пожал плечами.
— Она из семейного альбома. Судя по всему, он унес альбом из дома доктора. Мы ведь не нашли ни одного, если ты помнишь. И, уж если нам не повезло вначале…
Аллегро обратился к вошедшему в кабинет полицейскому.
— Миллер, отнеси этот хлам экспертам. Скажи, что результаты нам нужны были еще вчера, — свирепо отрезал он.
Миллер забрал пакет, кивнул головой и вышел.
— …может, повезет на этот раз, — закончил свою мысль Вагнер.
— Да, жди больше. — Аллегро раскрыл пухлую папку с делом Мелани Розен. Пролистал бумаги, пока не отыскал отчеты из лаборатории, подшитые отдельно. Сверху лежали самые свежие заключения криминалистов. — Мы опять в тупике. Никаких отпечатков пальцев. Ни следов крови, ни ворсинок одежды, хотя они-то уж должны были остаться.
— Может, в момент убийства он раздевается догола? Или приносит с собой смену одежды и обуви. — Вагнер присел на угол стола.
Аллегро продолжал просматривать отчет.
— Анализ спермы подтверждает ту же группу крови, что и в предыдущих случаях. Исследование ДНК займет несколько недель, но, бьюсь об заклад, мы не получим ничего нового. Так что можно не сомневаться в том, что убийца один и тот же. Единственное, что нам остается, — это поймать мерзавца.
— Я по-прежнему считаю, что Перри — наиболее вероятная кандидатура. Что-нибудь новое есть по нему?
— Никакой связи с другими жертвами не прослеживается. Фотографию Перри показывали всем соседям убитых, но никто его не опознал. Похоже, мы идем по ложному следу.
— Кто еще? Предположим, кто-то из знакомых доктора, кого мы знаем. И кого, вероятно, знает и Сара.
— Ну, прежде всего, бывший муж. Возможно ведь, что он давно вынашивал зверский план убийства жены, а тех, других, ему пришлось убрать, чтобы запутать следствие?
— А как тогда объяснить его записочки к Саре?
— Может, он и сам псих, только маскируется под психиатра.
Вагнер слегка улыбнулся.
— Ты не очень-то его жалуешь, верно?
— А ты? — парировал Аллегро.
Вагнер улыбнулся шире.
— Не очень.
— Впрочем, у нас тут не конкурс личных симпатий, — сказал Аллегро.
— Деннисон, безусловно, тертый калач. Но, как говорится, всякий калач крошится. Рано или поздно.
Аллегро хрипло рассмеялся.
— Рано или поздно, говоришь? Ты это скажи Саре Розен. Думаю, для нее это будет утешением.
— Я поставил ее под круглосуточное наблюдение. — Вагнер чиркнул спичкой и зажег сигарету — аккурат под табличкой «Не курить», прибитой к стене.
Аллегро подошел к кофеварке, поморщился, увидев грязный сосуд с холодной кофейной гущей.
— Пожалуй, это единственное, что мы можем сделать в ожидании его следующей вылазки.
— Сара — крепкий орешек. — Вагнер выдержал паузу, лениво перебирая бумаги на своем столе. — В чем-то она очень похожа на свою сестру.
— Сумасбродка. Ничего общего с Мелани.
— Пожалуй, я не соглашусь с тобой. Забавно, но, впервые увидев Сару, я подумал о том, что они с доктором — полная противоположность. Прежде всего, внешне. Ну, и характером, конечно, тоже разные. Во всяком случае, Сара стремится быть непохожей на сестру. Пожалуй, чересчур усердствует в этом. И потому у нее такая мятежная душа. Доктор, напротив, всегда производила впечатление человека, который точно знает, что делает и зачем. Хладнокровная, трезвая, рассудительная.
— Пока что я не вижу сходства, — сурово заметил Аллегро.
— Да, мне кажется, что и Сара его не замечает. Она считает себя неудачницей, в то время как ее сестра достигла таких высот в жизни. Но Сара — удивительное создание. Во всяком случае, я не перестаю удивляться ей. Ну, скажем, когда ты думаешь, что она уже загнана в ловушку, ей каким-то чудом дается вывернуться и показать все, на что она способна. Может, она и не выйдет победителем, но без борьбы не сдастся.
Аллегро налил себе в чашку холодного, оставшегося с утра, кофейного суррогата.
— Когда я начинаю думать об обеих сестрах, меня посещает одна и та же мысль, — задумчиво произнес Вагнер.
— Что еще? — Аллегро положил полную ложку сахара в кофейное месиво, подумав о том, что было бы неплохо плеснуть туда же и немного виски.
— Не смейся, — сказал Вагнер, — но сформулировать я ее могу лишь так: каждая из них — яркая индивидуальность.
Аллегро удивленно повел бровью.
— Ты хочешь сказать, что они не дополняют друг друга?
Вагнер медленно кивнул головой, ухмыльнулся.
— Я ведь окончил философский курс в колледже. Что ты хочешь?
Аллегро вернулся к своему столу, глотнул приторного кофе, даже не заметив его ужасного вкуса. Он потянулся в папке с делом Ромео. Отыскал раздел «Жертвы» и принялся разглядывать фотографии, сделанные на месте убийств и сгруппированные на одной странице.
Дайана Корбетт, ставшая первой жертвой Ромео. 22 апреля. Ее фотография помещалась в правом верхнем углу страницы. Высокая, атлетического телосложения, юрист, специализировавшаяся на делах о банкротстве. Труп ее был обнаружен экономкой, с момента убийства прошло как минимум сорок восемь часов. Рядом помещалось фото Дженнифер Холл. Решительного вида блондинка, биржевой брокер, которую друзья в один голос характеризовали как энергичного и удачливого предпринимателя. Ее изуродованное тело обнаружил муж, моложе ее на десять лет. Он на день раньше вернулся из командировки в надежде преподнести жене сюрприз. Девятого июня Дженнифер Холл исполнялось тридцать. Так совпало, что этой дате суждено было быть дважды высеченной на могильной плите.
Фотография Карен Остин помещалась ниже, прямо под снимком Дайаны. Третья жертва Ромео, веснушчатая, рыжеволосая. Финансовый советник крупной компании с Юнион-сквер. Босс ее буквально боготворил. Только что она получила большое повышение по службе. Это событие на работе отмечали за два дня до убийства. 21 августа.
Следующей была Маргарет Энн Бэйнер — миловидная миниатюрная брюнетка, профессор социологии, убитая шестнадцатого сентября. На фотографии хорошо просматривался накрытый к ужину стол и на нем — хрустальные бокалы с вином, нетронутое блюдо жареной свинины. И заляпанный кровью нож, который она приготовила для нарезки мяса.
И, наконец, Мелани. Леденящий душу снимок, на котором отображено ее искромсанное тело, распростертое на залитом кровью светлом диване. Фото Мелани было единственным, на которое Аллегро не мог смотреть без содрогания.
Он захлопнул папку и мысленно обратился к событиям того февральского вечера, когда он посетил офис Мелани, чтобы обсудить с ней решение о госпитализации жены…
Он сидит в кресле напротив нее, намеренно закинув ногу на ногу, чтобы скрыть свое возбуждение, которое выдавала резко обозначившаяся выпуклость в паху.
