Виктор Багров - NEXT 3. Маски сброшены
Тишину нарушил рокот машины. Дюбин прижался к забору. Из легковушки выбрался Юраш, в сопровождении трех качков, вошел в открытую калитку и направился к особняку. Идут, беззаботно смеются.
— Он, понимаешь, мечом размахивает, пытается достать, — рассказывал белобрысый, с трудом удерживаясь от смеха. — Только противник попался явно не по зубам — подставляет палицу...
— Тоже не в цвет, — возразил брюнет, явно кавказского разлива. — Надо было не парировать — бить!
— Тевтон не пальцем деланный — не подставляется.
Общий смех.
Смейтесь, смейтесь, паскуды, как бы не пришлось лить слезы, с неожиданной злостью подумал Дюбин, проверяя готовность пистолета.
Кое-что прояснилось. В особняке размещается либо спортивый клуб, либо кинофирма, снимающая фильм о гладиаторах. В каком качестве Юраш? Главный тренер либо кинорежиссер?
Когда «артисты», или «ученики», вошли в особняк, Дюбин приступил к реализации задуманного плана. Сначала — бескровная разведка, потом — как получится.
Подвигал руками и ногами, шевельнул плечами. Тело, собранное в Швейцарии из осколков, действовало безотказною Даже лучше, чем до аварии. Ловко перемахнув через ограду, он подбежал к стене особняка, прижался. Вторжение на чужую территорию прошло удачно — ни собачьего бреха, ни появления охранников.
Обошел особняк. Окна наглухо закрыты, защищены решетками. Двери — на магнитных запорах, отмычками их не взять. Придется переквалифицироваться в циркового акробата.
Еще раз оглядев участок, Дюбин подпрыгнул, вцепился в решетку, огораживаюшую полукруглую лоджию, подтянулся. Окно и дверь тоже наглухо закрыты. Выдавить стекло? Ничего не даст — прыгнуть в комнату не позволит все та же решетка.
Еще одно сальто-мортале и он очутился на третьем этаже. С тем же результатом — перед массивной решеткой.
Остается одно — забраться на плоскую крышу и спуститься внутрь особняка через какой-нибудь люк. Должны же архитекторы предусмотреть необходимость проверки состояния кровли, исправность антенны, для прочистки вентиляционных каналов?
На крыше — очередная неожиданность — остекленные парники, открытые солнцу солярии. Выставив перед собой ствол, «разведчик» на цыпочках прошелся по крыше, оглядел надстройки.
Никого — ни одного человека! Будто он попал на необитаемый остров.
В конце концов, Дюбин все же отыскал лаз. Даже не лаз — дверь, оббитую сталью, с человеческим, не магнитным, замком. Слава Богу, или Сатане, повезло!
Первая комната, в которую он вошел, обставлена мягкой мебелью и низкими кокетливыми столиками. На стене красуется портрет какого-то царского вельможи, грудь и живот которого усеяны многочисленными наградами и регалиями, через плечо — муаровая расшитая лента.
Дюбин приподнял раму, провел под ней чуткими пальцами. Он не ошибся — под портретом спрятан сейф. Взломать его без горелки — зряшное и опасной занятие. Лучше познакомиться с содержимым стального хранилища позже, после беседы с Юрашом.
Что ответит бывший подельник на его деловое предложение? Согласится или откажется? Если согласится, не будет нужды копаться в его потаенном хранилище. Если откажется, придется вскрывать.
Освидетельствовав еще три помещения, «разведчик» неожиданно вышел на площадку перед спортивным залом. Увидел странную картину, будто срисованную с римских времен. Бой гладиаторов.
Не заурядный спортзал — арена Колизея.
Один гладиатор в шлеме с прорезями размахивает мечом. Не деревянным — стальным. Кажется, белобрысый весельчак. Второй, с обнаженной грудью и черными волосами, пытается достать противника дурацким трезубцем. Тоже не из плассмасы. Третий — узкоплечий, невзрачный парнишка — ожидает своей очереди. В одной руке что-то похожее на десантный штык-нож, в другой — круглый щит.
Приглядевшись, Дюбин понял: несмотря на настоящее вооружение, противники ловко избегают кровопролития. Меч останавливается за несколько сантиметров до цели, трезубец скользит мимо.
Ессентуки базарил о каком-то мюзикле. Если сейчас проходят его с"емки, где софиты, камеры, операторы? Если репетиция, почему без режиссера? Впрочем, актеры могут просто готовиться к предстоящей репетиции.
Увидев на площадке нежелательного свидетеля, сражающиеся прекратили бой.
— Ты кто такой? — угрюмо осведомился шлемоносец, выразительно поднимая лезвие меча. — Откуда взялся?
— Новый ваш тренер, — доброжелательно произнес Дюбин. — А где Юраш?
— Сваливай отсюда, «тренер». Не то разделаем на мясо.
— Пройденный этап. Уже пытались... покойники. Но если вы так хотите, могу уйти.
Он нехотя повернулся спиной, но не ушел — неожиданно, с разворотом, припечатал кроссовку к сонной артерии «гладиатора». Тот опрокинулся на спину и застыл.
Не зря Дюбин увлекался в молодости восточными единоборствами. Все же пригодилось! Скользнув под трезубец, он заломил руку черномазому — сломал ее, кулак вошел в солнечной сплетение. Тот заорал, покатился по полу и скорчился в углу. Невзрачный парнишка, попытавшийся помочь дружанам, пробил глупой башкой остекленную перегородку.
Все! Теперь искать главаря этой странной компании!
Юраш появился сам, без длительных поисков. С пистолетом, нацеленным в живот давнего приятеля.
— Здорово, дружан! — вежливо поздоровался Дюбин. — Сколько лет, сколько зим. Признаюсь, соскучился по вонючей твоей харе.
— Я тоже соскучился!
Пуля разбила бра над головой. Дюбин успел прыгнуть за колонну, ответил выстрелом. Тоже — неудачным. Поврежденная лепнина осыпала «главного тренера» осколками и белым порошком.
Значит, перед ним враг! Ну, что ж, нет худа без добра и, наоборот, добра без худа. Разведка удачно завершена, знаки препинания расставлены. Перед ним — враг.
— Извини, испортил тебе пол. Не я первый начал...
Юраш выстрелил. Дюбин ответил тем же. Оба промахнулись.
— Не слепой — вижу. Странная фантасмагория: один покойничек сделал покойниками двух живых. Фантастика, елки-моталки! Разве попробовать оттереть следы щелочью? Нельзя — итальянский паркет накроется.
— Они не совсем покойнички, — пожалел Дюбин, высунувшись из-за колонны. — Только — в отключке. Что до паркета — сменишь. За мой счет. Расплачусь.
Очередной обмен выстрелами.
Двумя прыжками Дюбин преодолел открытое пространство, выскочил в плохо освещенный коридор, притаился за углом. Перезарядил «вальтер».
— Ну, кто расплатится и чем — вопрос спорный, — не опуская пистолета, пробормотал Юраш. Он по волчьи крался по коридору, прижимаясь к стене. — Базар об этом впереди.
Старые долги вспомнил? Во время последнего раздела «трофеев» Дюбин малость схимичил, прихватил больше, чем ему было положено. В частичное возмещание нанесенного ему ушерба. Но Юраш должен ему намного больше.
— Что это мы, как вшивые бомжи, базарим в темноте. Включи свет.
— Зачем? Мне все видно.
— А мне — не очень. Давно не виделись, хочу разглядеть.
Дюбин взял прислоненную к стене швабру, высунул ее. Пуля тут же пробила палку. Ничего не скажешь, метко стреляет фрайер! Настоящий снайпер! Получай! Пуля попала в натюрморт. Как бы поставила точку на изображении блюда с апельсинами..
— Значит, интересуешься? Понятное дело. Но я не кузнечик на булавке, чтобы меня разглядывать. Брось это... Да и наш Казик не бессильным мотыльком оказался. После твоего выстрела часа три протянул на травке за заправкой. Живучий был гаденыш, пополз подальше от устроенного тобой фейерверка. Повезло ему — ветер дул в другую сторону.
Значит, убиенный предатель успел до своей смерти доползти до мобильника и звякнуть Юрашу. Еще раз предупредил. Держи, мол, ушки на макушке, хвост трубой. Оживший покойничек меня замочил, очередь за тобой.
Очередная пуля угодила в картину вельможи. Прямо в лоб. Раздался звон потревоженного сейфа.
— И что Казик? Очухался? — сбежав по лестнице и укрывшись за выступом, поинтересовался Дюбин.
— Разве после твоего выстрела можно очухаться, — с плохо скрытой завистью произнес Юраш, несколько раз выстрелив. Не прицельно — наугад. — Теперь Казик ничто, в тлен превратился. Но все-таки успел перед смертью что-то несуразное наплести. Будто ты, как черт из табакерки, насобачился пользоваться гипнозом. А может, правда? Заранее предупреждаю: пуля опередит, блин, заговорить ее даже Кио не удается.
Юраш выстрелил. Опять неудачно — повредил карниз.
— Фантазер твой Казик. По этой причине и отбросил копыта. — Дюбин выстрелил и перекатился в сторону. — Включи свет, ничего не вижу.
— А зачем тебе видеть? Направленный на тебя ствол чувствуешь? Вот и достаточно... Ты обставил свое прибытие с того света на подобии цирковой клоунады. С канонадой и фейерверком. А я цирк не люблю. Мало того, побаиваюсь. Так что, извини, береженного и Бог бережет.
