Лев Корнешов - Проводы на тот свет
Марина позвонила Алексею, участливо поинтересовалась здоровьем, самочувствием: "Мы здесь все испереживались, Ольга Тихоновна ушла от нас так внезапно..." Она предложила свои услуги: приберу, пропылесосю, словом, не возиться же красавцу-мужчине с тряпками и бабской работой.
- А он что?
- Сказал, что нет необходимости, к нему приходит женщина, убирает.
- Осторожничает?
- Может, да. Или просто наша Мариночка ему не показалась.
Благасов продолжал расспрашивать дальше.
- А что дорогая Алевтина? Дала о себе знать?
Он вспомнил, как в полнолуние распял на могильной плите дочь Артемия Николаевича Брагина - она не сопротивлялась, ошеломленная, сломленная ирреальностью происходящего. Сегодня тоже полная луна, но Алевтины рядом нет, и он даже позвонить ей не может.
- Нет, - подтвердил его мысли Волчихин. - Она исчезла на Багамах. Да и на Багамах ли? Боюсь, проявила необычную прыть и решила затеряться в мире.
- Значит, у нас по отношению к ней нет никаких обязательств? Я имею в виду денежных?
- Не знаю. А вдруг объявится?
- Тогда и будем думать, - решил Благасов.
У него был ещё один вопрос:
- Господин Шварцман, юрист Ставрова, этот упрямый еврей не возникает?
Благасов назвал Генриха Иосифовича упрямым, потому что ему была предложена значительная сумма за благожелательной нейтралитет и некоторую информацию. Господин Шварцман безразлично сказал, что он уже обеспечил свою старость, отошел от громких дел и занимается для собственного удовольствия всякой юридической мелочевкой, вроде введения в наследство. У него пытались узнать, какая сумма была на банковском счету Ольги Ставровой и, следовательно, досталась Алексею Кострову.
- Не знаю, - твердил свое юрист. - В завещании не называлась сумма. Более того, мне удалось познакомиться со счетом Ольги Тихоновны... Странный счет - на нем один доллар.
Благасов и Волчихин, конечно, этому не поверили, но проверить ничего не могли - к банковским тайнам доступа у них не было.
Ответы Марата Васильевича несколько успокоили Благасова, ибо каждый из людей, о которых он расспрашивал своего верного соратника, мог причинить ему крупные неприятности.
- Но есть и плохая информация, Игорь Владимирович, - нерешительно произнес Волчихин.
- Слушаю...
- Мои люди в охране вашего кладбища утверждают, что несколько относительно свежих могил кем-то используются как тайники.
- Объясните, пожалуйста, - потребовал Благасов.
- А что непонятного? На свежей могиле земля не осела, выкопал ямку, заложил пакетик, присыпал - никто и не заметит ничего, даже родственники, когда навещают покойных.
- Что прячут?
- Мои люди утверждают - наркотики.
- Кто устраивает тайники? - Это для Благасова был самый главный вопрос: кто поганит святое место, охраняемое Богом и его ангелами.
Волчихин иронично улыбнулся:
- Значит, плохо Бог охраняет то, что ему принадлежит... Я думаю, это братва хозяйничает. Парни Бредихина, а за ними - Мамай.
- Интересовался у Бредихина?
- Нет... Боюсь. За такую тайну пришьют и не моргнут.
Гнев Игоря Владимировича испарился, его сменил страх. Мамай - это сила, коварство, беспредел. До сих пор удавалось избежать трений с его людьми. По каким-то соображениям "полномочный представитель" Мамая господин Бредихин предпочитал откровенно не наезжать на "Харон", а пользоваться легальными возможностями: захоронение погибших боевиков, компактный участок кладбищенской земли - и другими. Но так не могло продолжаться долго, бандиты потому и бандиты, что рано или поздно показывают свое истинное обличье.
- Что будем делать? - спросил Благасов у Волчихина.
- Ничего. Это не наше дело, а правоохранительных органов. Им платят за то, чтобы ловили наркокурьеров и продавцов дури. Мы ничего не знаем, не видели! Жильцы дома, в котором обнаружен шпионский "почтовый ящик", не несут никакой ответственности за него, - привел Волчихин пример из своей недавней практики.
- Мудро! - одобрил Благасов. Он так и знал, что полная луНа не обойдется без подлянки. Эта круглолицая стервоза только с виду добросердечная, с нею всегда надо быть начеку.
За окнами офиса темнело, наступал вечер, тихий, безветренный.
- Предупреди, чтобы ворота кладбища не закрывали, поеду подышать свежим воздухом.
"Так и знал, - подумал уныло Волчихин, - что к ночи начнет чудить. Не может без этого, поедет общаться с покойниками наш философ".
- Все. Свободен, Марат Васильевич. Не знаю, что я и делал бы без тебя. Будешь проходить через приемную, скажи, чтобы Марина зашла. Увидимся завтра.
Зашла Марина, и Благасов распорядился:
- Загрузи в багажник что выпить и закусить и езжай на кладбище. Накроешь столик для меня и тебя в ротонде. Посидим вдвоем, а то что-то в последнее время я забросил тебя.
- Дела, - с пониманием пожала плечиками Марина. - У вас много обязанностей - вы хозяин крупного дела. А я... Я всегда в вашем полном распоряжении.
- Вот и лады-ладушки...
Марина возбужденно выскочила из кабинета. Она, конечно, знала, что Игорь Владимирович бывает на кладбище в том числе и в неурочное время, но что он там делает? Она помнила, как они ездили ужинать с этим журналистом Костровым, хорошим парнем, жаль что ему пришлось подбросить снотворное. И цель там была понятная - заставить его перестать вынюхивать, почувствовать себя нажравшимся придурком. Жаль, Алевтина его тогда утащила. А может и хорошо, чтобы она с ним, отключившимся, делала? А зачем Игорь Владимирович намылился на кладбище сегодня? Впрочем, чего гадать, скоро она все узнает...
Марина по пути на кладбище заехала в супермаркет, похватала продуктов и напитков, вкусы шефа хорошо знала. Она отпустила машину - Игоря Владимировича привезут, машина его будет стоять у ворот - они уедут вместе. В ротонде накрыла столик и стала ждать...
Благасов приехал, когда уже стемнело. Он шел не по центральной аллее, а по узеньким дорожкам между оградами могил, здоровался, словно со старыми знакомыми:
- Здравствуйте, Юрий Вячеславович! У вас, вижу, все хорошо, могилка ухожена, свежие цветы...
Юрий Вячеславович был заслуженным человеком, ветераном, полковником. Его хоронили под троекратный залп молодых солдат, пришло много людей родственников и знакомых.
- Добрый вечер, Любаша - красавица ты наша...
Любаше было всего восемнадцать, она "работала" на Тверской, её зарезали на разборке, воткнули нож в спину. На похоронах было много девчонок, они и хоронили её в складчину - какие заработки у "ночной бабочки"? Любаша лежала в гробу красивой и молодой, ночная жизнь Тверской не успела испортить её лицо.
- И вы здравствуйте, Пелагея Степановна, рад за вас, что вы обрели покой...
Пелагею Степановну, пожилую женщину, забил молотком её муж-алкоголик, когда отказалась отдать ему на бутылку пенсию.
Игорь Владимирович с удовлетворением отметил, что на некоторых, относительно свежих, могилках появились скромные памятники и оградки. Родственники ждали, пока осядет земелька, и лишь после этого обустраивали родные могилки всерьез и надолго.
Возле некоторых могил были яичная скорлупа, обрывки оберточной бумаги, полиэтиленовые пакеты, бутылки. "Скоты, - бормотал Игорь Владимирович, даже на кладбище свинячат". Он не понимал, как можно так безобразно относиться к мертвым, к кладбищам. Ведь говорил же его любимый Константин Симонов, что на погостах как будто "вся Россия сошлась". Да и Бог... Он все видит и все знает и по отношению к мертвым судит о пока ещё живых. Его тихие ангелы бесшумно пролетают над кладбищами, смотрят, что на них происходит, как ведут себя живые и мертвые. Они не могут вмешиваться в земную жизнь, однако же сообщают о ней тем, кто обладает высшим правом судить.
Просветленный и умиротворенный Игорь Владимирович приблизился к ротонде, одобрительно взглянул на обильный стол.
- Я зажгу свет? - спросила Марина.
- Не надо. Темнота благодатна, в ней тишина и успокоение. Не тьма, а именно темнота.
Марина зябко поежилась, передернула плечиками: шеф у неё явно с приветом. Слава Богу, хоть платит хорошо.
На дальнем горизонте повисла круглая луна. Кажется, известный советский писатель и лауреат Тихон Семушкин сравнил её со старой, бледной и завистливой женоЙ. Он был прав, ибо если ничто не ново под луной, то и зла под нею вершится достаточно. При ярком солнце не смеют, а под Луной очень и очень наглеют всякие темные силы.
Мысли Игоря Владимировича путались, рвались, он чувствовал легкий озноб - предвестник смятения души. Внезапно Марина вцепилась в его руку, испуганно прошептала:
- Смотрите! Кто это?
При свете луны они увидели странную процессию: четыре парня несли на плечах гроб, ещё двое шли рядом с лопатами. Они шли в полном молчании к дальнему углу кладбища, который они, Благасов и Волчихин, отдали братве Мамая.
- Молчи, Марина, и не шевелись...
Братва принесла закопать, схоронить своего сотоварища, а, может, и жертву. Кладбище - клад... кладовая... Никто ещё не придумал схоронов лучше, чем могилы. На новый холмик завтра, при свете дня, никто не обратит внимания. Возможно, только кладбищенские смотрители заметят, но они приучены молчать, да и, наверняка, получили свое, раз пропустили через ворота. Много тайн хранят кладбища и некоторые из них живые никогда не узнают.
