Алексей Макеев - Невеста смерти
— Щас! Чтобы эта стерва вернула? Скорее рак на горе свистнет! — усмехнулся Стас.
— Да нет! Не думаю, чтобы она забыла, как ее саму тогда к Кирпичу привезли! Так что вернет! — уверенно произнес Лев. — Она, конечно, убийца, но не стерва!
— Ну и как ты собираешься с ней связаться? — спросил Крячко.
— Самым простым образом — по телевизору, — как о самом обыденном сообщил Гуров.
— Лева! Стой-годи! — воскликнул Петр. — Ты чего задумал?
— А выступить в ток-шоу с этой историей, — объяснил тот. — Но имен, места действия и всего остального не называть. Судите сами, когда мы выйдем на Крикуновых, и выйдем ли, неизвестно, а вот у рогожинских выкормышей связь с ней обязательно есть, уж у Малькова — точно.
— Ты думаешь, они смотрят такие ток-шоу? — рассмеялся Крячко.
— Стас! Имей терпение дослушать! — огрызнулся на него Гуров. — Смотрят или нет, неважно, но это точно посмотрят, потому что его как следует разрекламируют, в том числе и то, что я буду принимать в нем участие, а уж моя-то фамилия, звание и так далее им известны. Они обязательно будут смотреть! А потом с ней свяжутся, потому что я ее там так размажу, что мало не покажется. И вот увидите, девочку она вернет!
— А потом тебя на самом высоком уровне размажут так, что следа не останется, — пробормотал обиженный Стас.
— Это вряд ли — меня же Попов прикроет. Не думаю, чтобы он забыл, как в свое время с его дочерью обошлись. Нет! Он меня поддержит! Тем более что о демидовских делах и убийстве Грищенко я не скажу ни слова, только о Рогожиной. Это будет так, история из прошлого.
— Вы знаете, мне кажется, что это должно сработать, — сказал Саша. — Если, конечно, в ней осталась еще хоть капля совести.
— Вот ты сначала с Поповым это согласуй, а потом и в телевизор лезь! — веско заметил Петр. — Если демидовскими делами на самом высоком уровне заинтересовались, а ты им это сорвешь, ему так вломят, что он тебя защищать уже не станет.
— Меня, может, и нет, но вот принципы свои — да! — уверенно заявил Лев. — Не мне вам рассказывать, что это за человек.
Он посмотрел на часы и, решив, что время для звонка еще подходящее, набрал номер Алексея Юрьевича. Тот оказался даже не дома, а на работе, что намного упрощало дело. Они договорились о встрече в маленьком уютном кафе недалеко от Старой площади, в котором в это время должно было быть почти пусто — май месяц, вечер пятницы, все разъехались по дачам, а молодежь в такую хорошую погоду тоже предпочитает проводить время на свежем воздухе. Когда Лев приехал туда, Алексей Юрьевич его уже ждал.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Появилась новая информация, и в свете ее я хочу кое-что предпринять.
Гуров рассказал Попову обо всем, что они сумели выяснить, и Алексей Юрьевич попросил отдать ему фотографии неизвестного мужчины, сказав, что, если тот был военным, ему будет проще выяснить, кто это. По поводу же планов Гурова по спасению Наташи Герасимовой Попов, подумав, точнее, просчитав варианты, дал добро.
— Вы правильно решили, Лев Иванович. Первым делом надо спасти девочку. Нет на свете ничего важнее человеческой жизни, а все остальное может подождать. Вы считаете, что похитители выйдут с вами на связь?
— Очень рассчитываю на это, потому что постараюсь их как следует разозлить.
— Тогда будьте готовы к тому, что все ваши телефоны будут нами прослушиваться, — предупредил его Попов.
— Готов, но, надеюсь, не на постоянной основе? — усмехнулся Лев.
— Естественно, нет. Когда вы собираетесь все устроить?
— В воскресенье вечером. А начиная с субботы, пойдут анонсы этой передачи.
— Вам нужна моя помощь?
— Нет, Алексей Юрьевич. Я попробую справиться своими силами — есть кое-какие связи. Понимаете, телевидение — это одно большое ухо и один длинный язык: все обо всем слышат и все обо всем говорят. Там ничего нельзя сохранить в тайне. Если же станет известно о вашем участии в данной затее, это может свести на нет все наши усилия и люди в Демидовске постараются еще глубже спрятать концы в воду или просто исчезнут.
— Да, такое развитие событий вполне допустимо, — подумав, согласился Попов. — Что-то еще?
— Нужно прояснить судьбу полковника Крикунова Константина Георгиевича, который в 1967–1968 годах был командиром части ПВО здесь, в Подмосковье. — Гуров протянул ему листок с данными. — Его жену звали Анна Григорьевна, сына — Георгий. В его семье воспитывались внуки от его падчерицы Татьяны и, если я правильно просчитал, правнук Егор. Рогожина должна быть где-то рядом с ними.
— Хорошо, я запрошу материалы, но смогу это сделать только в понедельник, потому что глава Администрации, который мог бы вызвать людей на работу в выходные, сейчас вместе с руководством за границей. Ну что ж! Желаю удачи и обязательно посмотрю это ток-шоу.
Попов вернулся на работу, а Гуров поехал домой. У Марии был спектакль, так что дома он был один. Переодевшись, Лев позвонил своему старинному приятелю, телевизионщику Сашке Турину, который и вел это ток-шоу, и в лоб заявил:
— Саша! У меня есть для тебя бомба!
От неожиданности тот закашлялся, а потом ответил:
— Лева! Я знаю, что ты меня сильно не любишь, — именно он когда-то и познакомил Гурова и Марию, — но зачем же так сразу столь кардинальные меры? Может быть, договоримся?
— Нет! И зря испугался — это такая бомба, что все остальные каналы будут на себе волосы рвать от зависти.
— Обремени меня подробностями, — заинтересованно попросил Тюрин.
— Какая у тебя тема воскресной передачи? — поинтересовался Лев.
— Розово-голубая, сейчас это актуально.
— Фи, это же до того истоптанная тема, что даже ваша аудитория будет, не скрываясь, зевать во весь рот, — с презрением заметил Гуров.
— А ты что предлагаешь?
— Вендетта! Есть одна жуткая история.
— Значит, крови будет много?
— Очень много! — подчеркнул Лев.
— Это хорошо! — обрадовался Тюрин. — Ничто так не повышает рейтинг передачи, как свежие трупы.
— Причем я лично приму участие в передаче.
— Ты?! — заорал Тюрин. — Это кто же где сдох? Я тебя столько раз приглашал, что уже и счет потерял, а теперь ты сам предлагаешь? — Он никак не мог успокоиться, а потом до него дошло: — Я все понял, это тебе для чего-то надо.
— Конечно, я человек своекорыстный, — не стал лукавить Гуров.
— Заманчиво! Очень заманчиво! — медленно проговорил Тюрин. — Думаю, что смогу решить с редактором этот вопрос. Да он двумя руками уцепится за эту идею! — уже более уверенно заявил он.
— Тогда начинайте анонсировать передачу прямо с завтрашнего утра.
— Не проблема! Представим тебя со всеми регалиями.
— Но хочу тебя сразу предупредить, чтобы потом накладок не было. У меня есть несколько условий. Первое: только прямой эфир! Я не хочу, чтобы потом мое выступление кромсали своими кривыми руками и куриными мозгами ваши редакторы. Второе: меня никто из аудитории не перебивает и со своим мнением не лезет, а то я просто повернусь и уйду. Третье: я заканчиваю рассказ, вы уходите на рекламу, а я — домой. Обсуждайте потом как хотите, но я в этом бардаке участия принимать не хочу.
— Идет! — радостно согласился Тюрин. — Я найду как объяснить твой уход. Давай сделаем так: я сейчас метнусь к редактору и все утрясу, а потом заеду к тебе, и мы быстро набросаем сценарий, чтобы по времени уложиться.
— Приезжай, но не очень поздно — очень хочу выспаться всласть. Уже забыл, когда это в последний раз было.
Гуров нимало не лукавил — он действительно хотел спать. В ожидании Тюрина он поплелся на кухню, потому что от пельменей у его желудка даже воспоминаний не осталось. Пока варился дежурный ужин: пакетик с гречневой кашей и пара сосисок, Лев душераздирающе зевал и боролся с наваливавшимся сном. Потом практически на ощупь поел и, проклиная застрявшего где-то Тюрина, заварил себе категорически не рекомендуемый ему кофе, чтобы немного взбодриться. Наконец радостно оживленный Тюрин появился, принеся с собой какой-то неуловимый дух телевизионных коридоров, монтажных и студий.
— Ты еще попозже приехать не мог? — проворчал Гуров.
— Побойся бога, Лева! Я и так только что подъездами не ехал — Москва стоит как вкопанная, все рвутся на пленэр, а ни тпру ни ну. Знаешь, редактор меня за такую идею только что на руках не носил. А уж когда узнал, кто будет гостем студии, почти прослезился и согласился по всем пунктам.
— Ты украл мою идею! — укоризненно произнес Лев. — Как не стыдно!
— А я тоже человек своекорыстный! — тут же заявил Тюрин и, когда они расположились в креслах, сказал: — Ну начнем, благословясь! Значит, сколько тебе потребуется времени на рассказ?
В разгар их разговора, периодически скатывавшегося в перепалку, пришла после спектакля Мария. Увидев Тюрина, она совсем не удивилась, но когда прислушалась, о чем они говорят, потрясенно спросила:
