Леонид Костомаров - Десять кругов ада
ЗОНА. ЛЕБЕДУШКИН
Ваську я обнаружил в бараке, под кроватью у Бати. Сидел он там в уголке с привязанным к железной лапе черным сверточком. Осторожно достал птицу, отвязал маленькую плиточку чая, погладил. Ладный уже ворон был и не так убит горем, каким я его в последний раз видел.
- Ишь ты, как помощнел, - говорю, - вот, ворон, вторично ты от майора сбежал. Тебя он уже во всесоюзный розыск скоро объявит, стервеца. А? погладил я ему хохолок. - Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел... Колобок ты мой летающий.
Все я никак успокоиться не могу, оглядываю его. А он спокоен, как фараон, мой восторг ребячий принимает, будто так и надо. Шельма. Подмигнул даже мне, говорит будто: я еще не то смогу, подожди...
Дождались мы Батю. Я рад до ушей, а он как-то холодно со мной поздоровался, оглядел мой костыль... Опять чем-то недоволен. За вечер так ни слова и не проронил. Сижу я в своем углу, думаю - ради чего ж я тогда выходил из больнички, обидно... ел бы там манку с маслом, чем на Батину рожу постную смотреть... Утром он приказал мне, чтобы после обеда ворона послал к нему, надо, мол, ему восемь рейсов сделать за день. Я удивился, но перечить не стал, ладно... Ну и начал я отгонять ворона от себя, все показываю ему пальцем на запретку. А у того как заклинило, не может никак сообразить, чего от него требуется, - каркает да сидит на месте.
НЕБО. ВОРОН
Задолбал потому что - так это, кажется, по-вашему называется? Восемь раз за день... Ну, да и это бы ладно, пролетел бы, первый раз, что ли? Дело-то в том, что я, уважаемый Лебедушкин, наперед знаю, чем окончатся мои грузовые полеты, знаю... уж позвольте иметь мне это знание. И кончатся они, должен вам заметить, очень печально для Бати, а уж для вашего покорного слуги могут вообще даже плачевно... Пока еще это можно предотвратить... А своими крыльями режиссировать смерть свою... увольте... Потому не сдвинусь я...
ЗОНА. ЛЕБЕДУШКИН
Я его прямо-таки выкинул в форточку, он зло каркнул и назад мостится. Ушел я внутрь, записку написал Бате, вернулся, к ноге привязал. Тут он обрадовался, попробовал бумажку на вес, подпрыгнув, крикнул радостно, взмахнул широкими своими смоляными крыльями, взмыл над колонией, дал круг, будто высматривая нет ли за ним слежки, и лег на курс к заводу... Вернулся минут через двадцать с привязанной Батей пачкой чая, недовольный. Я его погладил благодарно, а он отстранился, тяжело лететь, что ли, не пойму, злится. Угостил я его косточкой селедки да вновь отослал на завод...
На четвертой ходке, в тот момент, когда уже отвязывал чай, сверху упала на нас с ним какая-то тень. Я оглянулся, струхнув сразу... Так и есть - Мамочка стоит над нами, смотрит внимательно и брезгливо как-то. Я чай незаметненько в рукав - раз, и нет его. А он улыбается фокусу моему - знаю, мол.
- За этим из санчасти пораньше выписался? - спрашивает.
- Да нет... - бурчу. А сам чувствую, как уши покраснели, стыдно, блин...
- Ну, дай гляну, что у тебя в рукаве?
Ну что... вынимаю я пачку чая, ему протягиваю, а что делать? Тот ее внимательно разглядел, подбросил на ладони, кажется, вернуть даже хотел, но передумал, сунул в карман.
- Думаю, это в последний раз, Лебедушкин... В общем, увижу еще раз прикажу птицу пристрелить, а вас с Воронцовым обоих - в изолятор. Договорились? Водку-то еще в клюве вам не таскает? Или к костылю ему уже привязываете?
- Не донесет, - говорю.
- Ну да, - грустно так говорит. - А если донес бы, привязали. Вы полую ему лапку сделайте да наливайте... а что? Здоровые мужики, а издеваетесь над птицей... Лишь бы хайло свое залить...
Молчу. А что скажешь?
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Майор посмотрел на птицу, а она тем временем уже взлетала на ветку и оттуда пялилась на Мамочку, будто на лиса, что может сожрать или... заграбастать и посадить опять в черную сумку, а потом долго везти в дрожащем и дергающемся пространстве, где так противно воняет чужим, не природным духом, а затем, выдав за все эти мучения два куска колбасы, выкинуть где-нибудь в мокром гнилом лесу, подбросив на первую попавшуюся ветку... И не будет там никого - ни хозяина, ни Володьки, ни других лысых родных уже голов, ни шума привычного, ни мягкой подушки с постелью, по которым вольготно можно разгуливать. Ни теплоты человеческих рук. Будто предвидела это умная птица и потому, зло оглядев майора, каркнула во всю мощь своей глотки, негодующе: ка-аа-аарр!
ЗОНА. ЛЕБЕДУШКИН
Ушел Мамочка, а я сел на кровать и задумался - что ж делать? Батя ведь ждет! Кого теперь ослушаться - его или Мамочку? Вот задачка-то...
Сердце прямо где-то в горле стучало, но все тише и тише, пока не успокоилось, и тут я и решился - против Бати не пойду, факт. Послал ворона в пятый раз.
НЕБО. ВОРОН
Я же непонятливому майору пытался втолковать - забери меня! Останови то, что сейчас происходит! Завтра ты будешь, обдумывая сегодняшнее ЧП, что случится через час сорок две минуты, корить себя: почему не взял у него птицу сразу?! Не услышал меня майор, не услышал...
ЗОНА. ЛЕБЕДУШКИН
Сижу я, оказию поджидаю да нервничаю. Заковылял к выходу, а там нарвался на прапорщика Шакалова. Он сегодня явно не с той ноги встал, начал придираться: почему расстегнут, где головной убор и, вообще, почему я с ним не поздоровался... В общем, доставал меня по-всякому... И тут прямо под ноги мне спикировал с вышины Васька.
Кранты, братцы!.. Я тут делаю вид, что отгоняю птицу, на нее костылем замахнулся и мимо - в барак.
Ну а Васька-то не понял, обиделся, каркнул во всю глотку. Шакалов аж испугался, глазками своими маленькими на птицу смотрит, ничего не понимает. И тут заметил в ее лапах черный пакетик... Мгновенно, гад, сообразил, что ворон ручной, пригнулся, стал подкрадываться к стоящему на асфальте Ваське. И уже руку протянул, чтобы схватить, как курей привык воровать в своей деревне. Но Васька-то не курица...
НЕБО. ВОРОН
Ну, хоть на том спасибо...
ЗОНА. ЛЕБЕДУШКИН
Тут Васька так долбанул его клювом по руке, что прапор взвыл от боли. Как замахнется - ногой Ваську пнуть. А тот прямо запетушился при этом - грудь вперед, увернулся, и сапог со свистом рассек воздух над ним, а он, отпрыгнув, закаркал, будто призывая Шакалова к человеческой совести. Дурной же прапорщик попробовал еще несколько раз поймать или ударить ворона, матом всю округу оглашая. Васька же, поднявшийся к тому времени на крышу, спокойно покаркивал, будто поучая дурака в погонах, как себя вести в приличном обществе. Молодец!
- Шо це такэ! Чья птица? - орет благим матом рыжий. Платок к руке прижал, кровь идет, серьезно он его клюнул.
- Может, и ничья, - отвечаю.
- Я вам покажу - ничья! - кричит. - То котов развели, все тут они зассали, ворона теперь у них. Чья птица, кажу? - Меня за грудки хватает, скотина.
Я руку его отрываю спокойненько так и прямо в лицо ему говорю:
- Для забавы поймал кто-то. Ничья.
- Не сознаешься? - У него глаза совсем в щелки превратились. - Второй ноги хочешь лишиться, инвалидом хочешь у меня стать?! - орет.
- Да хрен ее знает чья! - тоже кричу. - Божья тварь! - Это я любимое выражение Бати сказал дураку в погонах.
А сам думаю: вот залетит эта божья тварь сейчас в форточку, чем тогда отопрешься. Но надо сказать, что на этот раз птица умной была, сидела в кроне дерева, покаркивая тихо - мол, можно уже?
Шакалов потопал еще сапогами да убрался. Ну а я к Ваське. Тот ждет меня. Я пачку чая отвязываю, а сам думаю - успеет-нет еще одну ходку сделать? Время-то уже к пяти подходит... Норма, задуманная нами, недовыполнена получается на две пачки. Одну к тому же майор изъял.
Послал я Ваську опять на завод, а у самого на душе тягостное предчувствие... не кончится добром вся сегодняшняя свистопляска... Уж Шакалов шум подымет, до майора дойдет, а тот поймет, что обманул его Володька, повторил ходку... Ну, куда ж деваться, со всех сторон капканы! Может, и не надо было Ваську пускать снова, отбрехался бы перед Батей, не убил же бы он...
Не возвратишь теперь, придется только надеяться, что все обойдется...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Потянулись тягостные минуты ожидания. Поскрипывая костылем, туда-сюда по проходу шатался Лебедушкин да все казнил и казнил себя за глупость: зачем послал? Пришел почему-то на ум разговор в санчасти о собаках, что кидаются на человека в черном... Ну, почему птица дурная не подумает, что остерегаться надо солдат да контролеров, в общем, всех, кто в зеленой форме?
НЕБО. ВОРОН
Ну, про "дуру" я уже устал, ладно... Должен заметить, товарищ Лебедушкин, что недостаток образования и природная недалекость не позволяют вам понять, что у птицы положительный рефлекс на зеленый цвет - это цвет природы, и выработать на него иной другой рефлекс невозможно, это против моих родовых данных. Я ж все-таки вам обыкновенная птица семейства вороньих, а не робот какой-нибудь. Я-то как раз нормальная птица с птичьими рефлексами, не то что некоторые... ну, это уже неинтересно...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Выкурил он одну сигарету, другую, а все нет Васьки. Тревога заполнила все его существо, предчувствие неминуемой беды нарастало... По времени уже начался съем с работы. Может быть, Васька прилетит туда, увидит, что нет там ни души, и повернет обратно?
