Йенс Лапидус - Vip-зал
– Он прячется, как трусливый воришка, – прокомментировал происходящее Кевин Андерссон.
«Деловые известия» хотели бы отметить, что компания Шале повела себя точно так же в прошлом году по отношению к другой фирме, что в конце концов привело противника к банкротству.
Нам не удалось получить комментарий от самого Филипа Шале».
– Почему никто нам об этом не сказал?
Эмили вздохнула:
– Не могу понять, почему эта статья до сих пор не попалась мне на глаза. Я полная идиотка. Похоже, у Кевина Андерссона есть еще более серьезные причины недолюбливать Филипа, чем я думала. Нужно было заняться им сегодня.
– Но теперь придется это сделать завтра. Дай мне посмотреть вещи, которые мы нашли в квартире.
Он взял у Эмили сумку.
Эмили снова положила руку ему на плечо.
Он взглянул на нее. Прикосновение женщины два раза за одну ночь.
– Оставь их, – сказала она. – Пусть лежат, займемся ими завтра.
* * *– Гребаные пидорасы, сучары!
– Да мне насрать. Забей. Если они притащили какого-то хрена, чтобы нас опустить, мы их уроем. Да что они, мать твою, вообще там думают!
– Я трахну его мамаша, его сестра, его бабушкин тетя. Трахну его глаз, его ухо.
– Они нам больше не доверяют?
– Ха-ха. Да должны доверять, нам с ними еще придется поработать.
Они кружили по городу больше часа. Еще нельзя останавливаться, нужно оклематься.
Никола попытался сосредоточиться на дороге, в этот раз он был водителем. О том, что случилось в квартире, приходилось судить по ругательствам, которые извергали остальные.
Сначала они просто бешено петляли по городу, влетали в повороты на полной скорости, рулили по встречке, проскакивали на красный, чуть не размазали чью-то собаку. Все делали, чтобы стряхнуть возможную погоню.
Минут через пятнадцать Юсуф произнес:
– Нет там никакого хвоста, вроде никто за нами не гонится.
Это уже минут десять было ясно, улицы пустые, как в «Я – легенда»[9], ну и насрать, нужно было выбросить адреналин.
Никола ждал в машине, когда парни выскочили из подъезда как ошпаренные. Сначала он вообще ничего не понял, они орали все одновременно, как детсадовцы: «Газу, блин», «Втопи, быстрее», «Трогай, брат, трогай».
Смысл-то он уловил: нужно уматывать. Что-то соскочило. Кто-то за ними гонится.
Ему и ключ не нужно было поворачивать, мотор уже запущен. Он рванул рычаг и резко нажал на газ. Парни на заднем сиденье покатились по салону, как мешки с добычей. Никола так и не увидел, на кого они нарвались, но Юсуф уверял, что один там был просто шайтан.
Парни нервно захихикали, затянулись.
– Да, в другой раз мы их нагнем.
Юсуф сидел рядом с Николой:
– Эй, парень, хорошо водишь. У кого учился?
– У мамки.
– Бабы не могут водить.
– Моя мать может уж получше, чем Белло.
Они так рты и разинули. Белло, один из шайки, отправился на нары на прошлой неделе, когда его стопанули на дороге. Обычное дело: покажи права, дыхни в трубочку, не спорь, не лезь – уйдешь через пять минут. Но не для Белло: в его багажнике восемнадцать штук левых айпадов, а на совести еще шесть месяцев условного срока. И как-то ему не улыбалось третье лето подряд провести на зоне. Он поднял стекло, так что копа зажало в салоне, и газанул.
За ним гнались двадцать минут по скользкой дороге. Он протаранил два забора и прокатился по паре огородов. Он пронесся по пешеходным дорожкам и по школьному двору. В конце концов ему на хвост село аж шесть машин с мигалками. Все закончилось на шоссе на Тросу. Белло врезался в отбойник, отскочил от него, как бильярдный шар, съехал с дороги, въехал на кучу снега, два раза перевернулся и остановился колесами вверх. Крыша машины смялась, как после взрыва, морда вся вдавилась внутрь, а бока так побились, что и стритрейсерским тачкам не снилось. А вот на Белло ни царапины.
А главная подстава в том, что копы в багажник даже и не заглянули.
– Ок, понял. Тогда она круто водит, – сказал Юсуф.
Никола почувствовал удовлетворение. Юсуф был тремя годами старше и напрямую подчинялся Исаку.
Они помолчали. Никола покрутил ручку радио и попал на 105,9 FM.
«Голос». «Shine bright like a diamond. Shine bright like a diamond»[10] Рианна, как всегда.
– А что за машина у твоей мамки? – снова спросил Юсуф.
– Старый «мерс».
– Нормалек, не ведро какое-то.
– В другой раз, – сказал Никола, – возьми меня с собой вместо этих сзади.
– Погляжу. Но тогда берем с собой горяченькое. Понял? Биты в этом городе уже не катят. И куда все катится? Когда я начинал, можно было только появиться – и они уже в штаны ссут.
Через десять минут они остановились в Седертелье и разбудили парней на заднем сиденье. Тот, которому досталось, ныл, что у него башка гудит. Под носом у него запеклась кровь.
Второй тоже ныл. Он хотел выкурить еще косячок, но ему отказали в резкой форме.
Вообще-то, тачка была Юсуфа, но у него отобрали права.
Но припарковать ее Юсуф все равно решил сам.
Они постояли на холоде, чего-то ожидая.
– Гребаные пидорасы, я с ними разберусь, – послышалось с заднего сиденья. Но ни у кого уже не было сил друг друга слушать. Было уже очень поздно.
– А, блин, пока, парни. Завтра перетрем, – наконец сказал Юсуф, прежде чем неуверенно газануть и уехать.
Никола открыл дверь. В гостиной горел свет.
Он услышал голос Линды:
– Где ты был?
У него не было сил отвечать.
– Я спросила, где ты был.
– С парнями.
– Никола, тебя не было несколько дней подряд. Я понятия не имею, где ты ночевал, и ты даже не звонил. Так нельзя, понятно?
– Где Тедди?
– Он уехал.
– Почему?
– Думаю, это тебя не касается. Я спросила, где ты был.
– Да что с тобой? Я был с парнями. Тебе-то какое дело?
– Мне это не нравится. Ты живешь здесь, а не у твоих приятелей. Я очень беспокоюсь, это ты должен понимать. И теперь у тебя, во всяком случае, снова есть твоя комната.
– Шикарно. Но мне нравилось, когда Тедди здесь жил. Это ты его выгнала?
– Иди ложись. Поговорим завтра.
Мать многого не понимала. С Тедди было по-другому, все то недолгое время, что он у них жил.
Он понимал.
* * *Метро давно закрылось, и Тедди взял такси. Он сохранил чек.
Его шаги звучали удивительно громко, когда он поднимался на третий этаж, как будто на потолке был какой-то аппарат, отражавший и усиливающий все звуки. Он никак не мог перестать думать о доме на Фатбурсгатан, драке и тех вещах, которые они там нашли. Если бы он не потерял восемь лет, то знал бы, что это были за парни.
Тедди надеялся, что Деяна не было дома или хотя бы крепко спит и не проснется. Тогда Тедди не придется отвечать на кучу вопросов.
Нужно было еще утром сказать Магнусу, что он отказывается, что в такие дела он не хочет лезть. Это расследование ему очень не нравилось по личным причинам. Да еще эта Эмили – настоящая заноза в заднице.
Но в то же время ему хотелось снова взглянуть на карты и права, разобраться со всем, что нашлось в той квартире, поискать номера владельцев карт в записной книжке Филипа. Нужно поговорить с Яном Крона и Акселем Нильссоном, нужно найти Ярла Польонена и, конечно, с родителями Филипа. Короче говоря, ему стало казаться, что есть что-то важное в этих поисках. Дело не только в деньгах, сейчас на деньги ему наплевать. Им двигала другая сила, чувство, что делаешь что-то важное.
Но эти приступы ярости?
Он уже прошел через годы сожалений из-за того, за что его посадили.
Может, таким образом он пытался примириться с прошлым. Или это просто неизбежно. Кто бы ни был тот грек, который сказал, что нельзя войти в одну реку дважды, он был совершенно прав, но забыл сказать, что оба раза промочишь ноги.
Тедди открыл дверь. В квартире темнота.
Похоже, Деяна нет дома.
Тедди разделся и сложил одежду на кресло.
Рядом с диваном в пакете лежали его зубная щетка и тюбик пасты.
– Какой у тебя модный несессер, – подшучивал над ним Деян.
– Да ты еще не спал в моей дизайнерской кровати, – ответил однажды Тедди, кивая на свой диван.
– Спал-спал, много раз. И с одной, и с двумя, а один раз даже с тремя девицами.
– Да ты гонишь! Уж не с тремя.
– Я, может, и выгляжу как швед, люблю, например, икру на завтрак, но у меня осталось и немного сербской чести. Если о чем я и не шучу – так это о женщинах.
Тедди зажег свет в прихожей и в одних трусах прошел в ванную. Там на стенах висели любимые Деяном киноафиши: «Жара», «Славные парни», «Подозрительные лица». И этот неизбежный плакат из «Лица со шрамом», хотя и не тот же самый, что в комнате у Николы. У Деяна Тони Монтана крошит врагов из своих M16 и M230.
Тедди почистил зубы, умылся и вымыл руки. Он хотел принять душ, но с этим можно подождать, сейчас он слишком устал, а утром ему рано вставать.
Тедди вспомнил, что осталось всего четыре дня, чтобы отдать Хильстрему его триста штук. Обещанное вознаграждение за эту так называемую работу ему, конечно, не выплатят сразу.
