Галина Романова - Расплата за наивность
Картина, представшая перед ней, повергла ее в полное изумление — Влад накрывал на стол.
— А-а, что, у нас гости? — заикаясь, спросила она. — Мы кого-нибудь ждем?
— Сейчас уже нет. А до этого, надо признать, ожидание было мучительным, — муж тепло улыбнулся ей и, широким жестом указав на стул, пригласил: — Прошу вас, сударыня!
Алка осторожно, словно боясь спугнуть увиденное, опустилась на стул.
— Владик! Это ты или нет?! — счастливая улыбка озарила ее лицо.
— Я, милая, я! — ответил он, доставая из холодильника шампанское. — У меня появился повод выпить! Если ты, конечно, не против…
— Вообще-то нет. А что за повод? — насторожилась Алка.
Разливая вино по бокалам, Влад подмигнул ей и, взяв за руку, поднял со стула.
— Во-первых, хочу слезно просить у тебя прощения. Если понадобится, упаду на колени. Во-вторых, хочу забыть нашу с тобой совместную жизнь.
— Как это? — Алка во все глаза уставилась на мужа.
— А так!.. Все, что было, не иначе как кошмаром не назовешь. А посему хочу сказать тост! — он на мгновение задумался.
— Ну, говори, — подтолкнула она его.
— Черт! Даже не знаю, с чего начать… — Влад смутился.
— А ты с самого начала, — с улыбкой подсказала Алка.
— Ну, если с начала, то я люблю тебя! Так сильно люблю, что… — он поймал ее взгляд. — Я не могу говорить об этом… но потерять тебя было бы для меня самым страшным горем в жизни!
— Владик! — Алка смотрела на мужа внезапно повлажневшими глазами. — Милый! Я тоже очень люблю тебя!
— Малыш! Давай забудем все плохое. Впереди у нас целая жизнь… — он притянул ее к себе. — Ты ведь простишь меня, правда? За мои невнимание и нечуткость. Простишь?
— Гм, стоит подумать… — загадочно произнесла Алка и кокетливо опустила глазки.
— Ал, малыш! Ну ты чего, — забеспокоился Влад.
Запрокинув голову, Алка рассмеялась счастливым смехом. Так она не смеялась уже давно.
— Неужели я способна устоять перед тобой — самым неотразимым мужчиной, — заметив, как он довольно ухмыльнулся, колко добавила: — В нашем городе…
Теперь настала очередь Влада смеяться.
— Ну ты и штучка!
Осыпая друг друга шутливыми упреками, они уселись за стол.
Каждый раз, поднимая бокал в честь своей жены, Влад задавал себе вопрос: что было бы, если б она вдруг исчезла из его жизни. Ответом была пугающая пустота, внезапно сковывающая душу.
Алка, заметив перемену в муже, внезапно оборвала свой очаровательный лепет и с тревогой посмотрела на него.
— Владик, милый, что с тобой?
— Ничего… — он протянул руку и дотронулся до ее блестящих волос, затем с дрожью в голосе произнес: — Иди ко мне, родная!..
Этой ночью они были близки и откровенны друг с другом как никогда. Двухмесячное состояние молчаливой сдержанности сменилось безудержной радостью и ощущением безграничного счастья.
С этого дня отношения их резко изменились. Влад стал так предупредителен, так нежен, что Алка была на седьмом небе от чувств, переполнявших ее душу.
— От вашего сюсюканья меня скоро тошнить будет, — ворчала Надька. — Вы прямо из одной крайности в другую.
— А ты что, ревнуешь? — хохотала Алка, подхватывая подругу и кружась с ней по комнате.
— Э-эх! Дуреха! Ревнуешь!.. Просто боюсь я, — вздыхала та. — Не перед добром это, ох не перед добром!
— А ты не каркай, вещунья! Все у нас будет хорошо! Вот увидишь!
Видя сияющее лицо подруги, Надежда затихала. Но недоброе предчувствие сжимало сердце тоскливой рукой. Поэтому, когда она узнала, что Влад отправляет Алку в санаторий на лечение, то побледнела как полотно.
— Не нужно ей никуда ездить! — бушевала она. — И здесь вылечиться можно.
— Надюш! Ну перестань! — пытались в два голоса увещевать ее Влад с Николаем. — Аллочке необходимо подлечиться именно там. Мы обо всем узнали. Нигде так хорошо не решается проблема бесплодия.
— Она не бесплодна! — переходила на крик Надежда. — У вас есть ребенок. Это ли не доказательство тому. Я чувствую, что что-то случится! Ей нельзя уезжать от нас…
В этом месте она обычно начинала плакать. И как ни старались ее уговорить мужики, ничего не получалось.
Все эти разговоры миновали Алку. Она пребывала в состоянии радостного возбуждения от предстоящей поездки и носилась по магазинам со списком необходимых вещей.
День прощания выдался теплым и солнечным. Все члены семьи собрались на вокзале и, перебивая друг друга, пичкали Алку полезными советами. Даже маленький Стасик, то и дело дергая мамин подол, пытался вставить одно-два нравоучения.
Лишь Надежда стояла в сторонке, тоскливо глядя на подругу. Заметив ее отчужденность, Алка подлетела и с лету уткнулась ей в плечо.
— Надюнчик, миленький, ну ты чего такая? Всего-то четыре недели, — отстранившись, она с улыбкой посмотрела ей в лицо.
Ничего не отвечая, Надежда полезла за пазуху и извлекла на свет божий маленький крестик на тоненькой золотой цепочке.
— Сколько будешь там, ни под каким видом не снимай! Поняла? — тихонько наставляла она Алку, надевая между тем крестик ей на шею.
— Надь! Ну ты чего, правда?! — огорчилась Алка, заметив, как у подруги заблестели глаза. — Я ж не на войну еду, а отдыхать!
Надежда затрясла головой и, уже не скрывая слез, облапила Алку.
— Береги себя! Я умоляю тебя! Слышишь?..
Стоя в тамбуре отъезжающего вагона, Алка долго наблюдала за горсткой людей, дружно машущих ей на прощание. И чуть в отдалении — Надежду, уткнувшуюся в платок и вздрагивающую от беззвучных рыданий.
Эта трогательная сцена прощания не раз преследовала ее в дороге. Но природное жизнелюбие взяло верх, и уже через четыре дня Алка со всей безрассудностью отдавалась ласкающим волнам южного моря.
Почти каждый вечер ей звонили из дома. Хорошо, что в номере был телефон — не приходилось надоедать дежурной по этажу своими бесконечными разговорами о погоде и здоровье.
Чаще других звонила Надежда. То и дело шумно вздыхая, она с особой тщательностью выпытывала у Алки все подробности ее времяпрепровождения в «краю благословенном». Заканчивалось это обычно торжественным «Береги себя! Будь осторожна во всем!». Алка фыркала в трубку, но тут же замолкала, услышав сердитое Надькино сопение. Прощались они обычно на дружеской ноте.
От воспоминаний Алку отвлек осторожный стук в дверь. «Начинается!» — сокрушенно вздохнув, она завернулась в простыню и проследовала к двери.
Как она и предполагала, на пороге стояла Наталья — скандально известная своим непримиримым отношением ко всем правилам и устоям, царившим в санатории. Посещала она этот санаторий ежегодно, имела в городе много сомнительных знакомств, о чем Алке доверительно поведала дежурная по этажу. Что, впрочем, она проигнорировала, имея один жизненно важный принцип: не делать никаких скоропалительных выводов, тем более с чужих слов. Этот принцип и сослужил ей недобрую службу. В один из первых дней приезда она имела неосторожность одолжить Наталье денег. Долг та вернула почти сразу, но затем с поразительным нахальством забирала эту сотню ежевечерне. Утром, правда, возвращала.
Алка утешала себя тем, что все это скоро закончится и, как только она уедет, больше никогда уже не увидит Наталью…
— Приветик, — промурлыкала гостья и, осторожно оттеснив Алку, зашла в номер.
— Привет, — буркнула та в ответ, прикрывая дверь. — Хочу предупредить заранее — денег нет. Мне через неделю домой, а я еще подарки не купила и…
— Алка, прекрати трещать, — перебила Наталья. — Деньги у меня есть. Я за другим к тебе.
— Откуда у тебя деньги? Ты же вчера вечером скулила, что не знаешь, как уезжать будешь? — Алка ошарашенно смотрела на соседку.
— Ну… подвернулась работенка… бабки хорошие, почему не использовать случай. — Наталья жеманно повела плечами.
— Понятно… А ко мне чего?
— Чего тебе понятно-то? Наверное, подумала, что я путанила вчера, ведь так?
— Мне совершенно нет дела до твоего времяпрепровождения, — ответила Алка, складывая в плетеную сумочку пляжные атрибуты. — Наташ, ты меня извини. Я собираюсь прогуляться, так что говори побыстрее, что у тебя за дело.
Ничего не ответив, Наталья пристально смотрела на Алку. Той стало не по себе. Она плюхнулась на кровать и, в свою очередь, тоже уставилась на Наталью.
— Что?.. Будем играть в игру под названием «кто кого переглядит»? — нечто особенное было во взгляде непрошеной гостьи, что-то такое, что заставляло Алку нервничать.
— Не собираюсь я играть ни в какие игры, — медленно ответила Наталья, прочертив холеным ноготком след на пыльной поверхности стола. — Предупредить я тебя хочу…
— О чем? Что-нибудь случилось? — мысли у Алки лихорадочно заметались.
— Пока не случилось, но… — в этом месте вид у Натальи стал совсем уж загадочным.
