Анна и Сергей Литвиновы - Парфюмер звонит первым
Темнота. Помехи.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем Татьяна пришла в себя. Перед глазами все стояла, никак не хотела уходить, документальная картинка – мальчик с девчушкой, совсем юные, любопытные и испуганные. Их удивленные, доверчивые взгляды, пойманные Лениной камерой… И злой, отчаянно громкий звук выстрелов…
«О боже, они убили их, – подумала Таня. – Как хорошо, что Леня не снял крупный план». Впрочем, воображение и без того дорисовало картинку: как могут выглядеть хрупенькие тельца детишек после выстрелов почти в упор…
Она закрыла лицо руками, прошептала:
– Какой кошмар…
Отчим осторожно подвинулся ближе к ней, молча коснулся плеча… Таня кинулась ему на шею и зарыдала.
Валерий Петрович терпеливо ждал, пока падчерица выплачется. Молчал, продолжал тихонько поглаживать ее по спине, и его теплые ладони будто наполняли ее силой и мужеством. А когда Таня наконец отревелась и вскинула на него заплаканные глаза, Ходасевич тихо сказал:
– Выключай компьютер, Танюшка. Надо уходить.
Таня машинально перевела взгляд на монитор – по экрану по-прежнему ползли полосы-помехи. Она нажала на «стоп».
– Дай мне кассету, – попросил отчим.
Голос его звучал абсолютно спокойно, будто они заурядный, насквозь вымышленный боевик только что посмотрели.
– Зачем? Зачем он убил их?! – всхлипнула Таня.
– Похоже, дети увидели то, что им нельзя было видеть, – буднично объяснил Валерий Петрович. – И Леня тоже. – И спросил: – Ты записала изображение в память ноутбука?
Таня кивнула.
– Очень хорошо. Давай мне кассету.
И, вот странно, его мерный и вроде бы даже равнодушный голос успокоил Татьяну. Она молча нажала на «eject» и протянула отчиму видеокассету.
– Посмотри в своей сумочке целлофановый пакет, – отдал Валерий Петрович следующий приказ.
– Я не ношу с собой пакетиков, – раздраженно буркнула она.
– Посмотри, – тихо повторил отчим. – Не обязательно именно пакет. Любой полиэтилен.
– Ничего у меня такого нет, – дернула она плечом, но сумочку все же открыла.
И целлофан действительно обнаружился – Таня протянула отчиму прозрачную папочку-файл, в которую была вложена распечатанная концепция «Юлианы».
– Подожди меня здесь, – велел Валерий Петрович.
Он аккуратно завернул видеокассету в целлофановую папочку. Потом тяжело поднялся и, оставляя на влажном песке глубокие следы, пошел к реке, к ивовым кустам.
Таня хотела остановить его. Предложить спрятать кассету где-то еще. Но промолчала. В самом деле, где? Арендовать сейф в банке? Уже поздно, банки давно закрыты. К тому же для того чтобы взять ячейку, все равно пришлось бы предъявлять паспорт. Что остается? Вокзальная камера хранения? Ну, там на тайну вкладов не стоит надеяться. Так что пусть Валерочка поступает, как сам считает нужным.
Она осталась ждать его на берегу. Бездумно смотрела, как над Танаисом разливается закат – мирный, расцвеченный яркими красками. Успокаивающий, мягкий…
В особняк Глеба Захаровича они вернулись уже в полной темноте.
Тане совсем не хотелось туда ехать. Она даже представить не могла, что сейчас ей придется светски улыбаться. Ужинать с тончайшего фарфора. Вести галантную беседу… Она попыталась уговорить Валерия Петровича найти приют где-то еще – в гостинице. В мотеле. На частной квартире, наконец. Но отчим был непреклонен:
– Нет, Танюшка. Надо быть последовательными. Ты сама попросила господина Пастухова о помощи – так что теперь, уж будь добра, ее принимай. К тому же в любом другом месте нам придется предъявлять паспорта. А это, как ты понимаешь, сейчас совсем лишнее.
– Тебя не переспоришь, – вздохнула она. – А куда камеру с компьютером девать?
– Возьмем с собой, – пожал плечами отчим. – Компьютер тебе в любом случае пригодится. Сама же говорила, что нужно смету рекламной кампании составлять. Вот завтра этим и займешься. Глеб Захарович будет доволен.
«Ага, щаз! – подумала Таня. – Ты, значит, будешь делом заниматься, а меня хочешь в особняке запереть?»
Но спорить с отчимом не стала – лучше завтра, с утра пораньше, его перед фактом поставить, что она от него не отлипнет.
На вилле Глеба Захаровича их ждали. Едва такси притормозило у парадного входа, как ворота тут же сами собой начали раскрываться.
– Крутяк! – восхищенно прокомментировал таксист. – Заезжать, что ли?
– Заезжай, – велела Татьяна. – Смотри только, статуи не посшибай.
Таксист лихо, будто на гонке с препятствиями, объехал и фонтанчики, и статуи, с визгом, подняв тучу пыли, тормознул и потребовал:
– С вас пятьсот.
Цена, по костровским меркам, абсолютно несуразная, но Валерий Петрович спорить не стал, потянулся за кошельком. Впрочем, расплатиться с таксистом не успел – к машине уже мчалась давешняя услужливая горничная. Выглядела она виновато и дверцу перед ними распахнула столь поспешно, будто в конкурсе на расторопность участвовала.
– Добрый вечер, Татьяна Валерьевна, Валерий Петрович. Сколько вы должны заплатить?
– Тыщу, – тут же сориентировался наглый таксист.
Горничная безропотно вручила ему тысячную купюру.
– Но… – попыталась было встрять Таня.
Валерий Петрович накрыл ее ладонь своей и выбрался из машины. Таня пожала плечами и последовала за ним. А таксист на бешеной скорости – как бы баре не передумали – помчался к выезду.
– Извините меня, пожалуйста, – покаянно обратилась к Тане с отчимом горничная.
– За что? – не понял Валерий Петрович.
Горничная понизила голос:
– Глеб Захарович очень сердился, что я не предоставила вам машину… Но я ведь не знала, что вы уедете! Вы же сказали, что просто по саду пройтись пошли!
– Все нормально, – успокоил женщину Ходасевич.
– Вы скажете ему, что я вам предлагала?.. – с надеждой зашептала горничная. – Что я предлагала «Ауди», а вы отказались?
– Конечно, скажем, – заверил полковник.
– Тогда будьте добры пройти в столовую. – Она тут же повысила голос до своего обычного, высокомерного тона. – Ужин уже накрыт.
Глеб Захарович вышел к столу в вельветовых брюках, рубашке поло в крупную клетку и мокасинах. (Таня не преминула отметить, что темно-горчичные клетки на рубашке по цвету точно совпадают с ботинками.)
Парфюмерный босс от души тряхнул руку полковника Ходасевича, приложился к Таниной ручке, проверил, достаточно ли дров в камине, и пригласил гостей к столу.
Беседа за ужином велась исключительно формальная, светская. Глеб Захарович ни полслова не молвил об их неожиданном бегстве, ни вопроса не задал о том, куда они ездили и что делали. Он разливался соловьем о Кострове, рассказывал про свой завод, выспрашивал Валерия Петровича и Татьяну о московских премьерах, умело и к месту вставлял анекдоты… «В общем, очаровывает», – подвела итог Садовникова.
Поначалу она больше отмалчивалась, едва ковыряясь в салатиках – не было ни аппетита, ни настроения разговаривать, – но ближе к десерту, после того как Глеб Захарович ввернул парочку уместных и весьма галантных комплиментов в ее адрес, сменила гнев на милость и стала посматривать на него более благосклонно. Все же не так часто на ее пути встречались подобные мужчины – чтоб и умные, и стильные, и при вилле…
После мороженого с восхитительно вкусной клубникой и чаем тонкого аромата Глеб Захарович распорядился подать коньяк и сигары. Отослал прислужницу, разлил «Хеннесси» в бокалы тяжелого хрусталя, щелкнул перед сигарой полковника массивной золотой зажигалкой, прикурил сам и только тогда спросил:
– Скажите, Валерий Петрович, Таня, я могу вам чем-то помочь?
– Да, – быстро ответила Садовникова. – Я немного не успеваю со сметой вашей рекламной кампании. Пожалуйста, дайте мне небольшую отсрочку.
– Не вопрос, – улыбнулся ГЗ. – Недели вам хватит?
– Больше чем достаточно, – заверила она, победно взглядывая на отчима.
– Что-нибудь еще? – заботливо предложил Глеб Захарович. – Может быть, вам нужны машины?
– Машина не помешает, – кивнул Ходасевич. – Одна.
– Но только без шофера, – тут же встряла Таня.
– Конечно. А деньги? Информация? Охрана? В общем, любая помощь? – продолжал наседать ГЗ.
– Спасибо, – поблагодарил Валерий Петрович. – Больше пока ничего.
– И, конечно, вы мне ничего не расскажете, – констатировал парфюмерный король. Впрочем, досады или же любопытства в его голосе не звучало.
– Нам пока просто нечего рассказывать, – простодушно развел руками Ходасевич. – Как говорится, недостаточно информации.
– Ну, на нет – и суда нет, – развел руками Глеб Захарович. – Как хотите. Но имейте в виду: мои возможности – а они, я вас уверяю, весьма велики – всегда к вашим услугам.
Он помолчал и неожиданно прибавил:
– И еще я хочу вас поблагодарить…
– За что? – опешила Татьяна.
ГЗ внимательно взглянул ей в глаза:
