Самюэль Бьорк - Я путешествую одна
– Теперь закончили, – ответил Миккельсон.
Мунк взял визитку со стола и вышел из кабинета, не сказав больше ни слова.
38
Миа стояла на тротуаре и ругала себя за то, что согласилась поехать с Мунком в дом престарелых. После завтрака с Сюсанне она сразу же вернулась в постель. Конечно, не без угрызений совести, но она так устала, и самолечение на острове все еще давало о себе знать. И ведь она все время работала, голова не отдыхала, лежала ли она под одеялом, сидела ли в машине или в офисе, она была постоянно на работе. От мыслей не было покоя. На секунду она перенеслась на остров. К восходу на море. Ей нужно много спать. Уже слишком поздно. Разговор с матерью – он же должен сам справиться? Она достала из кармана пастилку, думая, позвонить ли ему, извинившись, и найти предлог не ходить, но было уже поздно. Она тихо выругалась на саму себя и села в «ауди», подъехавшую к тротуару.
Холгер Мунк выглядел не очень приветливо, но Миа была не в силах расспрашивать его.
– Тебе надо завести второй номер, – сказал он.
– Что? Зачем? – спросила Миа, достав еще одну пастилку.
– Ты звонила мне ночью.
– Ох, черт, я так и думала.
– Ты напилась?
– Ну, старая подруга из Осгордстранда…
– Понятно, – кивнул Мунк. – Ты знаешь, что нас прослушивают?
Миа не ответила. Она пыталась вспомнить, что сказала ему ночью, но ничего не вышло.
– Так что ты выяснила?
– У Рогера Баккена была подружка. Одна из тех, с кем он зависал, когда был Ранди.
– Мы знаем ее?
Миа покачала головой.
– Нет, но у нее глаза разного цвета.
– В смысле? – с любопытством спросил Мунк. – Такое бывает?
– Да, голубой и карий. Это, видимо, такое врожденное отклонение.
– Нам это поможет?
– Надо попробовать все, тебе так не кажется?
– Да, определенно.
Мунк опустил стеклоподъемник и закурил. Миа была не в состоянии дышать дымом в машине, особенно сегодня, но она ничего не сказала. Мунк выглядел уставшим. Очень.
– Что-то еще?
– Да, – сказала Миа. – Габриэлю удалось достать номер отправителя сообщений в телефоне Баккена.
– Слышал. Вероника Бах, умерла в две тысячи десятом.
– Вы нашли что-то еще на нее?
– Пока не очень много. Последний известный адрес проживания в Вика, жила со своим правнуком, Бенджамином Бахом, актером. Ты знаешь, кто это?
– Нет.
– Национальный театр. Из разряда «Слушайте и внимайте». Типа знаменитость.
Миа чуть задумалась. Сегодня шло туго. Как будто сироп в мозгах. Она еще раз решила для себя больше не пить. Пока не закончит дело. Если оно когда-нибудь закончится. Она отметила, что очень устала. На мгновение разозлись на себя за то, что согласилась провести время с Сюсанне вчера. Лучше бы она глубже закопалась в материалы. Она же была уже на пути. Там было что-то, до чего она не успела добраться.
– Кто-то пользовался ее телефоном два года. Платил по каждому счету, чтобы номер не заблокировали, должно быть так, правда?
– Да, это единственно возможный вариант, – кивнул Мунк.
– Ну, что думаешь? Правнук с доступом к счетам? Тот актер?
– Вполне возможно. Я пытался связаться с ним сегодня, но он собирался на какую-то репетицию. Мы должны поговорить с ним как можно скорее.
– Как дела с раком легких? – спросила Миа, опустив окно.
– Даже не пытайся, – прорычал Мунк. – Я не пью, я не…
– Не пьешь кофе, имеешь право хотя бы на сигарету, знаю-знаю, – продолжила за него Миа.
– По какому поводу такое хорошее настроение?
– Да просто так. Мне кажется, я до чего-то додумалась. Возможно.
– И до чего же?
Мунк свернул с Драмменсвейен и выехал на Хёвиквейен.
– Знаешь, вся эта символика… – сказала Миа.
– Да?
– Тебе не кажется, что она немного не согласуется?
– Может быть. Это твоя область.
– Нет, правда, Холгер, я так думаю.
– Я понимаю, но не могу следовать за всеми поворотами твоих рассуждений. Меня начнет мутить.
Последнюю фразу он пробормотал, паркуя машину около дома престарелых Хёвиквейен.
– Вот и приехали, – вздохнул он, выключив зажигание.
Миа была уверена, что если бы Холгер был верующим, он бы сейчас перекрестился. Он явно не радовался предстоящему разговору.
– Все нормально, – сказала Миа. – Расслабься.
– Закурю последнюю, – сказал он, выходя из машины.
Миа последовала за ним, сняв очки. Самочувствие немного улучшилось. И тут, в Хёвике, было неплохо. Она все-таки не пожалела, что поехала с Мунком.
– Давай потренируемся, – сказал Мунк, зажигая сигарету.
– Сейчас?
– Да, почему нет? Хочу заглянуть в твою голову.
– Ладно, – сказала Миа, присев на капот. – Какой был первый знак от преступника?
– Разве мы не женщину ищем?
– Да наплевать, какой был первый знак?
Мунк пожал плечами.
– Платья?
– Нет.
– Рюкзаки?
– Нет.
– Мк.10:14. Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им?
– Нет.
– Тогда что?
Мунк вздохнул и затянулся.
– Ане ЙВ, – сказала Миа.
– И почему же это первый знак?
– Потому что он не согласуется. Все остальное согласуется, а это – нет. Это часть целостного профиля, но нам не нужно сюда смотреть. Нам нужно смотреть снаружи.
– И что же? – спросил Мунк, явно заинтересовавшись.
– Что было первым, что не согласуется?
– Имя на учебнике?
– Именно. Очевидный сигнал, не правда ли?
– Сигнал чего?
– Осознания, Холгер, боже мой, ну соберись уже.
– Осознания?.. Все, я сдаюсь. – Холгер еще раз затянулся и выпустил дым вверх к весеннему солнцу. – Ладно, осознание. Остальные знаки – это аффект. Обмывание тел. Платья. Школьные вещи. «Ане ЙВ» написал человек, осознающий это? Это сделано с целью? Проснувшимся человеком?
– Молодец, Холгер, – Миа с иронией похлопала в ладоши.
– Да-да, я еще не совсем из ума выжил.
– И что значит «Ане ЙВ»?
– Хёнефосс.
– Именно. А что было вторым знаком?
– Кровь свиньи?
– Нет, это третий.
– А что было вторым?
– Помнишь три входящих сообщения Рогеру Баккену?
– Да?
– Какое из них выбивается?
– А какие-то из них не выбиваются?
– Боже, Холгер, да, ну давай же, соберись. Икар летал слишком близко к солнцу. Крылья орла. Bye, bye, birdie – это мюзикл для геев. Баккен был геем с татуировкой птицы. Все подходит, кроме Who’s there? Эта фраза не подходит к остальным.
– Это и есть знак номер два? Who’s there?
Миа кивнула.
– И что это означает?
– Я пока не уверена, но вчера я узнала, что это вступительная реплика Гамлета.
Мунк зажег еще одну сигарету, нервно бросив взгляд на входную дверь. Миа чуть не засмеялась. Взрослый мужчина, начальник отдела, и боится разговора с собственной матерью.
– И скоро в Национальном театре премьера «Гамлета»? Телефон Вероники Бах? Правнук? Тут нужно искать?
– Я не уверена, – сказала Миа, подумав. – Я узнала, что нам нужно искать, но не узнала, зачем. Дальше я пока не дошла.
– А кровь свиньи – это номер три?
Миа кивнула.
– И что это значит?
– Я же сказала, что пока не дошла до этого, – сказала Миа, достав пастилку из кармана. – Мы зайдем уже внутрь или будем стоять тут весь день? Если нам станет скучно, можем пойти на поле для гольфа Баллерюд.
Миа показала на вывеску на другой стороне дороги.
– Что ты имеешь в виду?
– Отличное название, тебе не кажется? Поле для гольфа Баллерюд.
Мунк покачал головой, не понимая, почему она в таком хорошем настроении. Он не понял ее шутки, ведь то, что ему сейчас предстоит, совсем не повод шутить. Он затушил только что зажженную сигарету и первым вошел по лестнице в дом престарелых.
39
Дом престарелых Хёвиквейен – для обеспеченных людей, в этом нет никаких сомнений. Типичное для западного побережья место, подумала Миа, когда они вошли в светлое открытое фойе. На первый взгляд там было ни пятнышка. Чисто и красиво, новая мебель, современное освещение, оригинальные картины на стенах. Миа узнала нескольких художников. Ее мать, Ева, очень интересовалась искусством и водила девочек на выставки, как только появлялась возможность. Также на стенах висели различные фотографии. Отдельный шкаф был полон кубков. Поездки и по стране, и за границу. Турниры в бридж. Боулинг. Хоть это место и было чем-то вроде последнего места отдыха, ничто не указывало на это. В доме престарелых Хёвиквейен жизнь для человека не заканчивалась, пока он не искупается в Мертвом море или не получит премию за выращенную тыкву.
– Пожелай мне удачи, – вздохнул Мунк и исчез в одном из коридоров.
В одноместную комнату, догадалась Миа. С собственной ванной, телевизором, радио и обслуживанием круглые сутки. Здесь старикам не нужно сидеть днями в своих подгузниках без еды и воды. Миа села в кресло и взяла газету. «Нам за 60». Журнал твоего лучшего возраста. Тренировки препятствуют слабоумию. Топпен Бех[20] нашла помаду, подходящую к цвету машины. Миа представила, что бы ее бабушка сказала про такое место и такие журналы и улыбнулась. Отложив газету, она хотела взять следующую, но тут ее взгляд упал на один из дипломов на стене. Рождественский турнир по канасте[21] в доме престарелых Хёвиквейен, 2009 год. Победитель: Вероника Бах. Миа быстро встала и посмотрела на него внимательнее. Ну да, Вероника Бах. Это, должно быть, она же. Она подошла к стеклянной стойке и позвонила в колокольчик. Через несколько секунд появилась одна из медсестер.
