Смерть в объятиях прибоя - Дарья Александровна Булатникова
— Ну, как хотите, — с сожалением сказал майор. — Давайте всё же пройдем вокруг дачи, я хочу ещё раз посмотреть на окна спален с той стороны.
Они вышли на мощеную дорожку. В кругу света вились ночные насекомые. Женя задела головой листья банана, которые кто-то, скорее всего, ветер, успел изорвать так, что они свисали, словно плюмаж. Сбоку фыркнула и громко засопела собака, потом заскулила. Хотя вольеры были просторные, животным наверняка хотелось побегать на свободе, особенно теперь, когда спала дневная жара. Отсюда хорошо был виден высокий кирпичный забор, за ним росли высокие старые деревья, и сквозь их кроны светились вдалеке окна соседнего дома. Заметив, что Женя смотрит на эти окна, Караваев заметил:
— Там живет очень непростая дама, писательница Найцева. Наверняка вы видели, а может, и читали её книги. Пишет мистические триллеры. Такая экзальтированная особа, что разговаривать с ней сущее мучение. Слава богу, домоправительница у неё женщина вменяемая, иначе пришлось бы ордер у прокурора просить, чтобы на территорию попасть.
— Для чего? — удивилась Женя.
— Для того чтобы проверить, не мог ли кто-то проникнуть сюда через ограждение с её стороны. Хотя если бы кто-то и попытался это сделать, то я ему не завидую — хозяйка, похоже, патологически ненавидит посторонних и держит двух бульмастифов с людоедскими наклонностями.
— А с другой стороны? — Женя махнула рукой в противоположном от дома писательницы направлении.
— Туда мы пока попасть не смогли, надеюсь, что завтра получится, — вздохнул Караваев. — Это одна из губернаторских дач. Сам он тут, говорят, не появляется, но все равно — охраняют её, как оборонный объект. Потому что наезжают сюда время от времени очень непростые люди. Очень… — повторил майор с явной досадой и даже обидой.
Они подошли к фонтану. В темноте птица на камнях казалась хищной готической горгульей. Зато дом с этой стороны радовал светящимися витражами гостиной. Снаружи они выглядели даже красивей, чем изнутри. Там чувствовалась жизнь — мелькали тени, свет пробегал по разноцветным стеклам — так в кино любят показывать окна старинных замков. Жене странно было думать, что за этими сказочными окнами не какой-нибудь бородатый герцог пирует со своей свитой, а её институтские друзья пьют, курят и, по обыкновению, шпыняют друг друга.
— А в кабинете кто-то сидит, — пробормотал себе под нос майор. — Или забыли выключить свет. Кстати, арбалет мы нашли, Евгения Аркадьевна. И даже проверили его на отпечатки пальцев. Нет их, протерто все до блеска.
— Где нашли? — удивилась Женя.
— В том шкафу, где ключи от комнат хранятся.
— Ночью там его не было. Это абсолютно точно, я хорошо рассмотрела содержимое шкафа, и такую громоздкую штуку, как арбалет не могла не заметить, — от волнения она говорила громко, почти кричала.
— Ну, значит, тогда его ещё там не было. Позже принесли и спрятали.
— А мы с Митей нашли место, где изготовили наконечник стрелы, — спохватилась Женя.
— Я знаю. Палий перед ужином позвонил на мобильный телефон Ротмана и сказал, чтобы мы посмотрели в мастерской. Но там тоже следов нет — этот мастер работал в перчатках. — Караваев произнес это с таким удовлетворением, словно сам инструктировал преступника на предмет сокрытия следов. — Перчатки обнаружились там же, обычные хлопчатобумажные. Там их целый ящик.
— И когда вы успели всё проверить? Так быстро?
— Миша, мой помощник — один из лучших экспертов, так что если он сказал — нет пальчиков, значит, их действительно нет.
— Каких пальчиков? — не поняла Женя.
— Отпечатков пальцев. Извините за профессиональный жаргон. Ну что, пойдемте в дом, Евгения Аркадьевна? Мне кажется, нам уже пора вернуться.
Окна спален, выходящих на террасу были темны и одинаковы. Но майор все равно внимательно осмотрел их все и даже заглянул в ту, где едва не простился с жизнью хозяин дома. Оно единственное было распахнуто настежь. Караваев задумчиво пощелкал шпингалетом, посмотрел в пахнущую дорогим одеколоном темноту, пожал плечами и удовлетворенно заявил:
— Идеальное место для стрельбы из всех видов оружия. А ещё проще — швырнуть спящему в голову обычный кирпич — результат гарантирован.
Женю передернуло. Все-таки милиционеры жуткие циники, даже такие внешне нормальные и довольно симпатичные. Странно, что майор сегодня ни словом не обмолвился о расписке Марка. Или он хочет собрать побольше сведений о её муже? Бывшем муже…
Когда все это закончится, она вернется домой и расставит всё по своим местам, хватит тянуть. Теперь, после жалкого листка бумаги, на котором Марк так подло распорядился их жильем, и не только жильем, но и жизнями, обратной дороги быть не может. Женя не была наивной дурочкой и знала законы. Наверняка, кроме этой расписки Марк подписал и договор залога. Деньги он, судя по всему, отдавать не собирался. А что такое получить в уплату долга квартиру, в которой прописаны женщина с несовершеннолетним мальчишкой? Что с такой квартирой новым хозяевам делать? Правильно — освобождать. В лучшем случае — просто выкинуть жильцов на улицу, дождаться совершеннолетия Севки и уже потом выписывать их, чтобы проблем не было. Но гораздо проще сделать так, чтобы их не было совсем. И проблем, и людей… Вот что подписал Марк. И об этом хотел поговорить с ней Сашка — предупредить или заставить платить. Теперь она уже никогда этого не узнает.
Ей вдруг стало зябко и захотелось перестать думать об этом. Сейчас рано паниковать. Если Вершинин не передал никому закладную на квартиру, она найдет способ заставить Марка вернуть деньги его наследникам. Кто там у него есть — жена, дети? Однажды кто-то говорил, что Сашка лет пять назад женился. И должны, кажется, быть ещё живы его родители. Нужно обязательно узнать. Лишь бы закладная не оказалась в руках каких-нибудь отморозков. Тогда начнется кошмар.
«Боже, о чем я думаю! — спохватилась Женя. — Сколько училась переживать неприятности исключительно по мере их поступления, и вот опять…» Она встряхнула головой и осознала, что стоит в темноте, прислонившись к перилам балюстрады. Из раскрытого окна спальни Бориса слышалось неясное бормотание — это майор, оказывается, успел туда влезть и что-то озабоченно мерил шагами, так и не включив свет.
Не дожидаясь, пока он вылезет обратно, она осторожно двинулась вдоль террасы, почти на ощупь, словно пробуя на вкус каждый шаг и вслушиваясь в звуки, которыми вдруг оказалась щедра темнота. Прошумела по шоссе машина, где-то хлопнула дверь, за спиной мягко шлепнули о камень подошвы
