Ключи покойника - Михаил Александрович Кудрявцев

здания железнодорожного вокзала, я нашел удобное место для посадки, встал там и заказал Uber. Через две минуты подъехал новенький темно-синий Citroen с водителем-арабом, который быстро довез меня до отеля Le Meridien, находящегося на углу Английской набережной и Сада Альберта Первого.

Отель, где остановилась Галина, располагался в районе Старого порта Ниццы. Была замечательная солнечная погода, и я решил выйти чуть раньше, чтобы пройти пешком по набережной, вдохнуть морской воздух после долгой поездки в поезде, обогнуть Замковый холм, затем порт и таким образом добраться до нужного мне пункта назначения. Торопиться уже не имело никакого смысла. Лишние полчаса не решали ровным счетом ничего.

Поднявшись с улицы по небольшой лестнице, я оказался в маленьком холле отеля, где с левой стороны находилась белая, изрядно потертая столешница импровизированного ресепшена, на которой были стопками разложены многочисленные рекламные буклеты ресторанов, местных туристических достопримечательностей, морских и сухопутных экскурсионных программ. Никого из сотрудников гостиницы я не увидел, что меня очень обрадовало. Возможно, дежурный чем-то занимался в комнате, куда вела полуоткрытая дверь, находящаяся как раз позади стойки.

В помещении стоял специфический запах, который часто можно встретить во многих ресторанах, отелях, театрах и даже офисах по всей Европе. Его нельзя назвать каким-то плохим, а вот именно специфическим. Я всегда думал, что в общественных заведениях, где присутствовал этот дух старины давно ушедших лет, используют одинаковую химию для уборки помещений. Однако один мой родственник по этому поводу высказал совершенно иную идею.

«Нет, – сказал он с многозначительной улыбкой. – Это слабо концентрированный трупный запах! За многие десятилетия вся человеческая дрянь, которая летит с этих французов, немцев, англичан и так далее, в виде капелек пота и чешуек отмершей кожи развеивается и впитывается во все в таких помещениях и вперемешку с дезинфицирующими и моющими средствами дает так любимый тобой этот «благородный флер старушки Европы».

Не сбавляя хода, я быстро прошел дальше. Впереди я увидел узкую винтовую деревянную лестницу. Лифта, по всей видимости, в здании не было. Поднявшись на пятый этаж, я повернул направо и пошел по коридору, по обе стороны которого находились белые, многократно крашенные масляной краской двери с медными табличками номеров и алюминиевыми ручками. Под ногами лежал серый давно стершийся и местами дырявый ковер.

Ее номер был 502. Я постучал. Ответа не последовало. Я постучал еще раз, сильнее. За дверью послышалось какое-то движение, и она спросила:

– Кто там?

– Это я.

Дверь открылась. Войдя внутрь и захлопнув за собой дверь, я увидел Галину. Кроме черных кружевных трусиков на ней больше ничего не было. Она несколько секунд просто смотрела, потом бросилась ко мне, мы обнялись и долго стояли молча, склонив головы друг другу на плечи.

Моему взору открылась комната не больше двенадцати квадратных метров. Слева от входа находилась небольшая двуспальная кровать со скомканным шерстяным неопределенного белесого цвета одеялом без пододеяльника и двумя подушками. Чуть дальше по этой же стене стоял обшарпанный стул, на котором висели какие-то ее вещи. За ним виднелась белая душевая кабина, вероятно, по возрасту моя ровесница, но гораздо хуже сохранившаяся. Напротив входа было большое распахнутое настежь окно и выход на балкончик с ржавым металлическим ограждением, где стояли два белых пластиковых стула. Справа от балкона за клеенчатой серой в светло-зеленую клетку занавеской находился унитаз. Рядом с ним висела белая простенькая керамическая раковина со смесителем, вмонтированным в стену. Справа стоял маленький шкаф из лакированного темно-коричневого ДСП.

– Как ты? – спросил я.

– Ужасно! Но я все сделала, как ты сказал, и на меня никто не обратил внимания. Я даже повесила на дверь табличку, чтобы не беспокоили. У него, я знаю, номер заказан на два дня, так что есть вероятность, что труп обнаружат только завтра. Мне страшно! – ответила Галина.

– Мне тоже! – сказал я и улыбнулся, глядя ей в глаза. Она заплакала, и мы еще какое-то время стояли, молча обнявшись.

Я сильно прижал к себе женское тело, почувствовав теплоту упругого бюста, и наши губы слились в продолжительном поцелуе. Моя рука стала медленно спускаться вниз по гладкой коже, миновала изгиб поясницы и двинулась еще дальше к ее ягодицам. Я просунул ладонь под тонкую резинку черных кружевных стрингов и, не прекращая целовать женщину, жадно вдыхал удивительный коктейль запахов из цветочного аромата с нотками пиона, розы и ландыша ее дорогих духов и приятного запаха, исходящего от чистого и здорового женского тела. Давно знакомое обоим чувство всецело овладевало нами, разгоняя кровь и освобождая головы от всего, кроме непреодолимого обоюдного желания обладать друг другом. Мы упали на кровать. Она легла на спину, согнув ноги, и, приподняв голову, расстегнула пуговицы моего поло. Затем обеими руками резко потянула рубашку вверх, обнажив тело, расстегнула ремень, пуговицу и молнию на брюках, спустила вниз белье и крепко придвинула к себе, обхватив меня обеими ногами…

Мы одновременно проснулись примерно через час. Я обнимал ее, а она лежала на боку. Галина повернула ко мне голову, отбросила с лица волосы, наши глаза встретились, и она улыбнулась.

– Я купил твое любимое шампанское. Давай я разолью его по бокалам, ты накинешь что-то на себя, мы сядем на балконе, и ты расскажешь все с самого начала, – предложил я.

– Договорились, – согласилась она.

Я открыл бутылку Moët & Chandon, дал ей налитый до краев бокал, мы расположились на выцветших за долгие годы своей нелегкой службы стульях на балконе этого забытого богом отельчика, выходившего в небольшой, закрытый со всех сторон другими домами внутренний двор, и она начала говорить.

Она рассказала о том, что сделала сегодня ночью, где выбросила взятые из отеля вещи, каким образом добралась пешком до этого места, и о том, что она сегодня так и не смогла толком поспать. Затем она рассказала, как вчера прилетела в Ниццу и встретилась с Савиновым, а также то, что получила от его сына ключи от банковской ячейки.

На этом мы сделали паузу. Я забрал ключ от номера, предложил ей вздремнуть, а вечером пойти поужинать и продолжить наш разговор. Сам же собрался съездить в аэропорт и взять в аренду машину. Потом припарковать ее где-то рядом и вернуться к ней в отель.

Мне показалось, что будет правильно уже сегодня вечером уехать из Франции, а завтра посадить ее на самолет в Генуе и отправить в Россию. Самому же отправиться в банк, где находится эта злополучная ячейка, и изъять ее содержимое…

Через два часа я припарковал взятый в аренду почти новый серебристый Mercedes-Benz Е-класса на стоянке около