Поправка на ветер - Марта Яскол
Ладно, хватит терзаться, пора мыслить конструктивно. Зиновий Карлович и Владик. Кто из них? Приветливый Владик и угрюмый Зиновий Карлович. На первый взгляд завмастерской гораздо больше подходит на роль душегубца. А на второй? И на второй, пожалуй, тоже…
Глубоко задумавшись, Маруся не сразу поняла, что в квартиру вошел следователь Петраускас, а за ним еще люди. Янис удивленно посмотрел на туфли в ее руках. Маруся аккуратно поставила туфли на место и пошла вслед за Петраускасом, чтобы ответить на его вопросы. Найденное Марусей под диваном колечко следователь приобщил к вещественным доказательствам по делу. Она рассталась с красивой вещичкой без сожаления: из-за кусочка металла и блестящего камешка убили человека, а то и не одного… Напоследок Маруся попросила Яниса уточнить, имелся ли у второй жертвы – Магды Шиманской – большой красный зонт.
Надолго Петраускас Марусю не задержал: она успела заскочить к пану Казимиру и сделать ему укол. Пан Казимир жаждал объяснений по поводу того, что снова случилось в соседней квартире. По его словам, он слышал какой-то шум, хотел позвонить в милицию, но телефон не работал – накануне расшалившийся кот разбил телефонный аппарат, столкнув его с полочки. Воспользоваться соединяющей две квартиры дверью пан Казимир побоялся.
– И правильно сделали, – сказала Маруся, – ваше любопытство могло вам дорого обойтись.
– Мурек тоже места себе не находил, – добавил пан Казимир, – мяукал, носился по комнате, едва не порвал обшивку дивана…
Маруся пообещала пану Казимиру рассказать все в подробностях, но позже, погладила кота, который вел себя вполне миролюбиво, и помчалась на работу.
* * *
Полдня она придумывала предлог для визита к сапожникам. Примерка танцевальных туфель не годилась – не далее как позавчера работа над заказом закончилась, и две дюжины пар, ко всеобщему удовольствию и ликованию, были в теплой и дружественной обстановке переданы заказчикам. Нужно было придумать что-то другое.
Так ничего толком и не придумав, Маруся после работы заскочила домой, вытащила из шкафчика первую попавшуюся пару обуви и направилась в сапожную мастерскую. Она не знала, что будет говорить и делать, надеясь сориентироваться на месте. Ей повезло: в мастерской собралась небольшая очередь, и у нее было время перевести дух и унять волнение. Она села на диванчик рядом с двумя пожилыми женщинами, одну из которых видела в булочной. Маруся прислушалась к их разговору в надежде уловить что-нибудь интересное. Но клиенток Зиновия Карловича больше, чем убийства девушек, волновали проблемы школьного образования: через несколько дней младшие внуки обеих должны были пойти в первый класс…
Наконец Владик вынес пару черных, видавших виды, но начищенных до блеска ботиков. – Мы заменили «змейку», Гертруда Степановна, надеемся, останетесь довольны. – Он одарил клиентку своей неподражаемой улыбкой и вручил ей ботики с таким видом, словно это были хрустальные башмачки.
– Спасибо, Владичек! – кивнула Гертруда Степановна. – Всяческих тебе благ!
– Благодарю, и вам всего доброго, приходите к нам еще, – ответил Владик.
Вскоре собеседница Гертруды Степановны тоже получила свои туфли, и настала Марусина очередь.
– Хотите сделать еще один большой заказ? – с радушной улыбкой спросил Владик. – Чего на этот раз желает наша лучшая клиентка?
«Знал бы ты, чего на самом деле желает ваша лучшая клиентка, так бы, наверное, не улыбался», – подумала Маруся.
– Понимаете, Владислав, – начала она, с трудом подбирая слова, – у меня такое сложное дело… такой сложный вопрос… Я бы хотела поговорить с Зиновием Карловичем, если можно.
Если Владик и удивился, то виду не подал. – Конечно, – он открыл дверцу в тонкой перегородке, разделяющей помещение мастерской, и отступил в сторону, – прошу пройти сюда.
Зиновий Карлович сидел на своем обычном месте в углу мастерской и рассматривал мужской башмак с отставшей подошвой. Оторвавшись от созерцания башмака, он поднял глаза на Марусю.
– Здравствуйте, Зиновий Карлович! Я тут… Мне нужно срочно… У меня вот… – Она порылась в сумке и извлекла на свет захваченную из дому пару. К ее изумлению, это оказались коричневые лыжные ботинки.
– Мне нужно их перекрасить. В белый цвет! – ляпнула Маруся первое, что пришло в голову.
Завмастерской сунул руку в башмак и пошевелил толстыми пальцами в его раззявленной «пасти».
– Срочно? – переспросил он. – Уверены?
– Абсолютно! Они нужны мне для выступления. Сможете? Понимаете, это очень ответственное выступление, – вдохновенно врала Маруся.
– Хорошо, – кивнул Зиновий Карлович. – Мы их покрасим. Что-то еще?
– Еще? – Маруся растерянно скользнула взглядом по тянувшимся вдоль стены стеллажам с разнообразными сапожными инструментами и материалами. – А покажите мне, пожалуйста, краску, которой вы будете красить мои ботинки. А то, знаете, вдруг мне не понравится цвет, потом придется перекрашивать…
Сапожник искоса глянул на Марусю, встал с табуретки, прохромал к стеллажу и начал задумчиво осматривать банки с красками.
«Я видел, как приблизительно в то самое время, о котором спрашивал следователь, из нашего дома вышел человек, – вспомнила она слова пана Казимира, сказанные на следующий день после убийства Дануты. – Мужчина в широком длинном темном плаще с поднятым воротником. Он вышел торопливо, будто убегал, понимаете? И еще он хромал…»
Маруся поежилась, хотя в мастерской была вполне комфортная температура. Почему-то онемел затылок. Она потерла его и повертела головой влево и вправо, чтобы размять шею. Ее взгляд упал на вешалку за дверью, которая вела, по всей видимости, в подсобное помещение. На вешалке висел длинный темный плащ.
* * *
Что еще она тогда говорила Зиновию Карловичу и как попрощалась с сапожниками, Маруся позже вспоминала с трудом. Когда она выбралась на улицу, было уже темно. Дорогу от мастерской до своего дома она могла бы пройти с закрытыми глазами, поэтому шла «на автопилоте», размышляя, что же делать дальше. Наверное, нужно рассказать обо всем Янису Петраускасу, пусть проверит, есть ли у Зиновия Карловича на день убийства Дануты алиби. Она и сама могла бы порасспрашивать Владика и, возможно, кое-кого из посетителей мастерской, но если она снова сунется туда со странными просьбами и вопросами, то сапожники точно заподозрят неладное. Да и ботинок, которые можно было бы отдать в покраску, у нее больше нет…
Задумавшись, Маруся не заметила, как миновала костел Святого Иоанна и приметную вывеску ателье с двумя летучими мышами, растопырившими перепончатые крылья. За ателье свернула направо. Улица была практически безлюдной. Странно, время ведь еще не очень позднее… В бледном овале света от фонаря, падающем на стену дома, вдоль которой она шла, мелькнула какая-то тень. Похоже, за ней
