Тайна старой графини - Наталья Николаевна Александрова
Всего несколько часов назад он чувствовал себя полновластным хозяином канала – и вот стал всего лишь одним из акционеров, чье слово мало что значит.
Даже при матери он обладал на канале гораздо большей властью, потому что на нем лежал отблеск ее могущества. Конечно, Елизавета Петровна держала сына в ежовых рукавицах, но в случае каких-то неприятностей она его прикрывала, и в глазах окружающих они вдвоем с матерью были владельцами канала.
Катя, демонстративно показывая недоверие к своему мужу, попросила охранника нотариальной конторы проводить ее до машины.
Петр проследил за машиной жены полным ненависти взглядом и сел за руль. Но прежде чем включить зажигание, он набрал номер Карины. Ему хотелось хоть на ком-то сорвать злость, и глупая безотказная Карина подходила для этого лучше всех. Уж он будет трясти эту дуру как грушу, уж он надает ей по морде, чтобы неповадно было болтать!
Однако номер Карины не отвечал, механический голос сообщил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети, и предложил оставить голосовое сообщение.
Дождавшись гудка, Петр прорычал:
– Ты, идиотка, зачем все выболтала моей жене? Уже остатки мозгов растеряла? Я тебя предупреждал, чтобы молчала как рыба об лед, если не хочешь загреметь на нары!
В завершение сообщения он грязно выругался и отключил ни в чем не повинный телефон.
Легче ему не стало. Чтобы хоть немного разрядиться, мало просто обругать телефон – в идеале нужно было кого-то избить, и Каринка лучше других подходила на эту роль.
Тогда он решил поехать домой к Карине – может быть, она все же дома, только, как всегда, забыла зарядить телефон.
Карина снимала маленькую однокомнатную квартирку вместе с подругой – крепкой разбитной девицей по имени Анжела. Они примерно год назад приехали из захолустного приволжского городка, единственной достопримечательностью которого была выкрашенная серебряной краской статуя Ленина на площади возле бывшего горисполкома. Там у себя от полной безнадеги Карина играла в драмкружке при местном Доме культуры, и старый спившийся руководитель, бывший актер, уверил Карину, что у нее талант. И она решила пробиваться на большую сцену, с этой целью поступила работать на телевизионный канал в надежде, что кто-то из начальников ее заметит. Заметил Петр, но не ее саму, а ее бюст пятого размера (все натуральное, с гордостью утверждала Карина, тут она не врала).
Анжела открыла на звонок Петра, не спрашивая, кого там несет.
Она была в коротеньком халатике, голова обернута махровым полотенцем – видно, только что вышла из душа.
– Где Каринка? – прохрипел Петр, исподлобья глядя на девицу.
– А я зна-аю? – ответила та, лениво растягивая слова. – Смылась куда-а-то…
– Что значит – смылась? – переспросил Петр.
– То и значит! Вещички в сумку покидала – и чао, бамбино, сорри! А мне теперь одной придется за квартиру платить!
– А куда она смылась?
– А я зна-аю? – повторила Анжела свою, по-видимому, излюбленную фразу. – Я ее сторожить не обязана!
– Ты, шалава, говори, куда она уехала! – Петр набычился и двинулся на Анжелу с угрожающим видом.
– Опа! – девица попятилась, уперла руки в бока и крикнула через плечо: – Стасик, выйди-ка сюда на минутку, ты мне нужен как мужчина!
Из комнаты на этот призыв появился здоровенный небритый парень в майке и тренировочных штанах.
– В чем дело, птичка моя? – спросил он Анжелу.
– Да вот, приперся какой-то козел и грубит!
Стасик развернулся всем корпусом к Петру, смерил его взглядом и хрипло пробасил:
– Ты, мелочь винторогая, откуда вылез? Из какой вонючей дыры? Щас я тебя обратно затолкаю!
Петр попятился, осознав, что в этой ситуации ему не светит моральное удовлетворение. Но Стасик тоже не хотел упустить свой шанс: он схватил Петра за лацканы, как следует встряхнул и выкинул из квартиры, как мешок мусора.
Проутюжив лестничный пролет пятой точкой, Петр кое-как поднялся и доковылял до машины, проехал несколько кварталов и остановился около какого-то третьесортного заведения с гостеприимно открытой дверью, над которой светилась красноречивая неоновая надпись: «Последний приют».
Петр устроился на табурете за стойкой и заказал одну за другой две двойные порции водки.
Вскоре рядом с ним на таком же табурете появилась некая фея.
Фея была немолода и неказиста, но после еще двух двойных порций она показалась Петру довольно привлекательной и вполне могла сойти за спутницу жизни. Хотя бы на один вечер. Тем более что она, как никто другой, поняла моральные и физические страдания, которые испытывал Петр.
По крайней мере, так ему самому показалось.
– Понимаешь, Люся, – обращался Петр к фее, – я для нее все! Ну, ва-аще все! И деньги, и… деньги, ну и ва-аще все такое! А она мне пуговицей угрожает!
– Она – это кто? – вяло поинтересовалась фея, перемигиваясь с барменом и подливая Петру водку.
– Как – кто, Муся?! – удивлялся Петр такому непониманию. – Катька, конечно! Жена моя!
– Ах, жена… – тянула фея, наметанным глазом оценивая дорогой, хотя и сильно помятый костюм клиента и его итальянские ботинки. – Ну, жены – они все такие…
– Да, им только давай… представляешь, Дуся, она у меня все отняла и еще пуговицей грозится! – Петр уткнулся в шерстяную кофту феи и всхлипнул. – Вот ты, Нюся, ты не такая! Ты можешь понять мужчину! Ты знаешь, что ему нужно!
– Конечно, знаю, – отвечала фея, вытирая мокрые губы Петра бумажной салфеткой. – Всем вам одно и то же нужно… только я не Нюся, и не Люся, и не Дуся, а Света!
– Света! – восхитился Петр. – Ты не просто Света – ты луч света в этом темном царстве! Ты понимаешь, как я страдаю! А она, Каринка, смылась, как только запахло жареным!
– Каринка? – вяло переспросила фея, снова наполняя стакан. – Ты же вроде говорил, что она Катя…
– Катя – это одно дело, а Каринка – это совсем другое! – глубокомысленно сообщил Петр и попытался выразительным жестом пояснить свои слова. При этом он потерял равновесие и едва не свалился с табурета. К счастью, опытная фея Света поймала его на полпути и усадила поудобнее.
– Ты не трепыхайся, – проговорила она строго. – Мне тебя с пола отковыривать неохота.
– Меня не надо отковыривать! Меня не надо поднимать! – воскликнул Петр. – Я сам поднялся! Они все врут, что это все мать! Я всего достиг сам!
– Сам, сам! – успокоила его фея. – А не пора ли тебе баиньки?
– Я сам знаю, когда и чего мне пора! – отмахнулся от нее Петр. – Я исключительно сам всего достиг, сам всего добился, а она теперь хочет отнять у меня канал!
– Кто – Карина? – переспросила фея без особого интереса.
– Карина? – Петр удивленно взглянул на нее. – При чем тут Карина? Катька, конечно! Я ей
