Призраки оставляют следы - Вячеслав Павлович Белоусов
– Но они Илью в глаза не видели?
– Уверен, со шпаной рисковать не стоит. А взять банду вы успеете. Думай, командир. – И Аркадий подбросил полено в огонь.
Большие хлопоты уголовного босса
Пугаясь прогрессирующей из года в год уголовной статистики, поражаешься чудовищным открытием: законы пишутся для того, чтобы их нарушали.
А. Рекунков, бывший Генеральный прокурор СССР, из выступления перед прокурорами
I
Наутро, ни свет ни заря, помчались они в разные стороны: Ковшов к паромной переправе, Дынин – на стажировку в бюро, Аркадий – на Большие Исады договариваться о встрече.
Слегка припорашивало и подвывал ветер. Но, как известно, дела и вершатся в ненастную погоду…
На Больших Исадах торговый люд делился на несколько каст и, в зависимости от принадлежности к оным, или пользовался различными привилегиями и льготами, или наоборот, испытывал гнёт и притеснения, а то и подвергался погромам. Не аборигенские корни или национальность были определяющей силой. В городе, сквозь который издревле пролегал Великий шёлковый путь, соседствовало множество национальностей, однако народы Востока, Кавказа, Азии и Европы жили весело и дружно, хотя любители по пьяни кости размять имелись, были охотники поколотить торгашей, побалагурить, переломать им лавки, но погоды они не делали. Правил всем Большой Иван, а мерилом были деньги. Он разбирался с проблемами от малых до великих: следил за ценами, определял, чьи ряды окажутся ближе к покупателю, разбирался с зачинщиками скандалов и драк. Главенствующим принципом бурной жизни базара была платёжеспособность касты, хотя несведущие болтуны брехали: «армян сменили грузины», через полгода – «грузин сменили татары», а ещё полгода пролетело – «татар сменили дагестанцы», всё это было внешней стороной происходящего. За неукоснительным соблюдением денежного принципа Большой Иван следил жёстко. Кто больше платил, тот и держал верх: получал лучшие торговые места, скидки и прочие льготы, спокойно жил, не заботясь особо о завтрашнем дне, мог теснить и гнать конкурента.
Сам Иван тоже чтил порядок. Согласно уголовному этикету забирал положенное, большую часть сдавал в воровскую казну, а кто командовал там, Иван держал язык за зубами. Лишним интересоваться опасно. С теми, кто норовил схитрить, утаить или подымал алчный глаз на хозяйское добро, поступал просто, надёжным, исстари проверенным способом. Дружески помечал барским шлепком по щеке вечерком, а утречком бренное тело хитреца выволакивали баграми, «случайно» обнаружив в канале. «Обкупался чудак по пьяни, а плавать не научился», – была присказка – и весь разговор. Милиции такой неинтересен вдвойне, у него тело в татуировках: на ногах – «они устали ходить», на веках – «устали смотреть», на спине или груди – «век воли не видать». О чём мечтал, то и сбылось. А без татуировок редко попадались, смирные не возникали.
На встречу с Большим Иваном и направлялся Аркадий. Но попасть к боссу уголовного мира было непросто, тот имел и охрану личную, и личный сыск, берёгся. Аркадию и Илье предстояло пройти проверку, чтобы с глазу на глаз увидеться с тайным правителем. Их план, который они обсудили накануне втроём, выглядел незамысловато. Явившись заранее, Аркадий, дожидаясь Дынина, должен был пошататься по базару, понаблюдать за обстановкой, не готовится ли какой каверзы со стороны воровской братвы. Патологоанатом, отпросившись у Югорова, обязан был прибыть к назначенному времени в назначенное место.
Обежать торговые ряды, особо нигде не задерживаясь, трудов не составило. Аркадий старался не мешкать. Прикупил соленья для видимости, у рыбных рядов поторговался, сазана присмотрел, отложил, пообещав попозже заглянуть. Одним словом, время провёл с толком, сыграл на публику, но приглядываясь осторожно, хвоста за собой не обнаружил и начал нервничать насчёт Ильи. Назначенное время подошло, заспешила далее стрелка часов, а в условном месте Дынин не объявлялся. «Не иначе в какую историю влип! – подмывали тревожные мысли. – В прошлый вечер едва на скамейке не замёрз у самого дома, а нужной двери не нашёл. Мог и Югоров запретить отлучаться… Вдруг решил взять с собой на серьёзное анатомическое вскрытие? Не подумали вчера об этом…»
Изрядно продрогнув и решив согреться, Аркадий вздумал описать очередной круг среди торговых лавок. Запрокинув вираж и заглянув к знакомому ларьку с раритетами, застыл с открытым ртом: среди подростков и прочей болтающейся публики, любопытствующей подле монетчика Яшки, темнела приметная долговязая фигура патологоанатома. Вместо того чтобы быть, где договаривались, тот торчал здесь, увлечённый невиданными редкостями. Яшка для таких зевак окружил своё стойбище яркими щитами с монетами разных времён, государств и достоинств. Но это было не всё. На фоне денег: от серебряных рублей николаевских и екатерининских, разноцветных бумажных «керенок» красовались маски перуанских, индейских и африканских вождей. Тут же бронзовели ножи и топоры – подделки под времена Кортеса и Писарро (а на первый взгляд не определить), над ними витал притягательный дух сказочного Эльдорадо… В душе хирург, Дынин не сводил глаз с ритуальных ножей заморских людоедов в виде зловещих фигурок бронзовых божков с безжалостными мордочками, они веером рассыпались вокруг страшных масок. Илья уже робко приценивался к одному из ножей, и коварный монетчик Яшка потирал руки, предвкушая лёгкую наживу, но тут подоспел Аркадий. С Яшки слетела спесь, лишь он его узрел. Тут же сбросив цену, уступил нож дешевле. Дынин, не скрывая ликования, спрятал покупку, а Аркадий бурлил от гнева. Блудливый Яшка что-то твердил о превратностях торговли заморскими штучками, оглядываясь по сторонам, он искал посыльного Большого Ивана, чтобы приступить к исполнению своих прямых обязанностей.
И этот человек появился…
II
Плутали долго и, когда Аркадий совсем начал терять терпение, заподозрив Яшку в интригах, тот вдруг нырнул в шаткую подворотню, скрытую неприметной торговой лавкой. Только его призывный свист, прозвучавший дважды, позволил уловить направление. Бывать здесь ранее не приходилось, первая встреча с Большим Иваном организована была в совершенно другом месте. «Крутит урка, как настоящий паук! – злился Аркадий. – Не доверяет, трясётся за свою шкуру». Прихватив растерявшегося патологоанатома за куртку, он потянул его за собой, втискиваясь в узкий проход между нагромождением мусора и дурно пахнущим хламом. Пригибаясь, чтобы протиснуться, теряя свет над головами, шли они, внезапно упираясь в тупики, но так же внезапно находя тайные лазейки, ведомые своим проводником. Яшка не отвечал на их вопросы, сохраняя мрачное молчание, понукая или окликая свистом. Остановились у перекосившейся двери, сколоченной из досок. Такой убогости Аркадию видеть не приходилось, не покидало чувство, что Яшка специально кружил в лабиринте, сбивая с памяти и заметая следы. К
